Так здесь будет телевизор здесь диван рядом холодильник кто говорил
Характер бытовой обстановки в пьесе А.В.Вампилова «Утиная охота»
Как и во многих других пьесах Вампилова, быт в «Утиной охоте» имеет определенную смысловую и художественную значимость. Правда, на сочном, ярком и живописном фоне остальных вампиловских пьес бытовая обстановка «Утиной охоты» выглядит почти стерильной, заведомо огражденной от случайностей и неожиданностей жизни. Более того, быт в пьесе выглядит омертвевшим. Он словно отделен завесой от читателя.
Не будет ошибкой сказать, что предметно-бытовой мир «Утиной охоты» в значительной мере условен (как, например, условно городское жилье Зилова и Галины). На это, в частности, указывает первая ремарка пьесы, которая подчеркивает безындивидуальность, типичность всего, что находится в квартире нового типового дома: «Входная дверь, дверь на кухню, дверь в другую комнату одно окно. Мебель обыкновенная.
В окно видны последний этаж и крыша типового дома, стоящего напротив» Показательно, что в ходе пьесы детали обстановки не уточняются и не конкретизируются, за исключением нескольких символических предметов, проясняющих смысл образа Зилова, характер его воспоминаний. Среди них венок, телефон, фотография Зилова на охоте, его охотничьи принадлежности, плюшевый кот.
Зилов и Галина переезжают в новую, первую в их жизни квартиру. И, кажется, это должно изменить их жизнь и быт в лучшую сторону. Однако новое помещение никак не становится их домом. Садовая скамейка, принесенная на новоселье Кузаковым, здесь так же желанна, как в сквере, а отсутствие мебели является всего лишь неудобством Интересен эпизод, когда вошедший в пустую, необставленную квартиру Саяпин дополняет ее в своем воображении всем, чего здесь не хватает: «Здесь будет телевизор, здесь диван, рядом холодильник. В холодильнике пиво и прочее. Все для друзей». Как видим, воображение героя не идет дальше обыденного, типового, стандартного жизненного уклада. Перед нами картина полностью обезличенного жилья.
Зилов и Галина справляют новоселье, но не складывается впечатление, что для них оно желанно и необходимо. Нет ни радости от обретения своего собственного домашнего угла, ни наслаждения комфортом. В этом новоселье нет, не только быта. Люди забыли даже простые ритуалы: никто не знает, что и как полагается делать, что говорить, что чувствовать при превращении «строения», жилплощади в дом. Какое-то уродливое, искаженное напоминание об этих обычаях входит с Верой: вместо живой кошки, символа домашнего очага, покоя и уюта, она приносит в дом плюшевого кота.
Быт пьесы был бы не полон без двух важных реалий — окна и дождя за окном. Показательно, что в минуту душевного напряжения лицо Зилова всегда обращено к окну, то же касается Галины и даже самого автора, внимание которого почти всегда приковано к окну. Окно можно считать пограничьем между бытовой и внебытовой жизнью в пьесе. Знаком последней служит дождь.
Плоскому миру бытовой повседневной жизни в пьесе противопоставлен другой мир — мир охоты. С одной стороны, охота — это природа, мир свободы, одухотворенности, одиночества, нравственного очищения, мир той высшей духовности, которой так не хватает герою. С другой стороны, охота — один из самых чудовищных символов убийства. Убийства, которое цивилизация узаконила и возвела в ранг респектабельного развлечения. Именно эта двойная суть охоты — очищение, приобщение к духовному началу и убийство — полностью реализуется в пьесе. Жизнь истончается, иссякает из-за отсутствия в ней подлинности, живого тока крови и живого тепла, жизнь не уходит, но рассыхается: все — «картон и штукатурка». Этот ход превращения живого в неживое в пьесе неумолим.
Так здесь будет телевизор здесь диван рядом холодильник кто говорил
Городская квартира в новом типовом доме. Входная дверь, дверь на кухню, дверь в другую комнату. Одно окно. Мебель обыкновенная. На подоконнике большой плюшевый кот с бантом на шее. Беспорядок.
На переднем плане тахта, на которой спит Зилов. У изголовья столик с телефоном.
В окно видны последний этаж и крыша типового дома, стоящего напротив. Над крышей узкая полоска серого неба. День дождливый.
Раздается телефонный звонок. Зилов просыпается не сразу и не без труда. Проснувшись, он пропускает два-три звонка, потом высвобождает руку из-под одеяла и нехотя берет трубку.
Маленькая пауза. На его лице появляется гримаса недоумения. Можно понять, что на том конце провода кто-то бросил трубку.
Странно… (Бросает трубку, поворачивается на другой бок, но тут же ложится на спину, а через мгновение сбрасывает с себя одеяло. С некоторым удивлением обнаруживает, что он спал в носках. Садится на постели, прикладывает ладонь ко лбу. Весьма бережно трогает свою челюсть. При этом болезненно морщится. Некоторое время сидит, глядя в одну точку, — вспоминает. Оборачивается, быстро идет к окну, открывает его. С досадой махнул рукой. Можно понять, что он чрезвычайно недоволен тем, что идет дождь.)
Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда. Идет на кухню, возвращается с бутылкой и стаканом. Стоя у окна, пьет пиво. С бутылкой в руках начинает физзарядку, делает несколько движений, но тут же прекращает это неподходящее его состоянию занятие. Звонит телефон. Он подходит к телефону, снимает трубку.
ЗИЛОВ. Ну. Вы будете разговаривать.
Тот же фокус: кто-то положил трубку.
Дима! А что, если он зарядил на неделю. Да нет, я не волнуюсь… Ну ясно… Сижу дома. В полной готовности. Жду звонка… Жду… (Положил трубку.)
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Утиная охота
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Пьеса в трех действиях
ЗИЛОВ
КУЗАКОВ
САЯПИН
КУШАК
ГАЛИНА
ИРИНА
ВЕРА
ВАЛЕРИЯ
ОФИЦИАНТ
МАЛЬЧИК
Городская квартира в новом типовом доме. Входная дверь, дверь на кухню, дверь в другую комнату. Одно окно. Мебель обыкновенная. На подоконнике большой плюшевый кот с бантом на шее. Беспорядок.
На переднем плане тахта, на которой спит Зилов. У изголовья столик с телефоном.
В окно видны последний этаж и крыша типового дома, стоящего напротив. Над крышей узкая полоска серого неба. День дождливый.
Раздается телефонный звонок. Зилов просыпается не сразу и не без труда. Проснувшись, он пропускает два-три звонка, потом высвобождает руку из-под одеяла и нехотя берет трубку.
ЗИЛОВ. Да.
Маленькая пауза. На его лице появляется гримаса недоумения. Можно понять, что на том конце провода кто-то бросил трубку.
Странно… (Бросает трубку, поворачивается на другой бок, но тут же ложится на спину, а через мгновение сбрасывает с себя одеяло. С некоторым удивлением обнаруживает, что он спал в носках. Садится на постели, прикладывает ладонь ко лбу. Весьма бережно трогает свою челюсть. При этом болезненно морщится. Некоторое время сидит, глядя в одну точку, — вспоминает. Оборачивается, быстро идет к окну, открывает его. С досадой махнул рукой. Можно понять, что он чрезвычайно недоволен тем, что идет дождь.)
Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда. Идет на кухню, возвращается с бутылкой и стаканом. Стоя у окна, пьет пиво. С бутылкой в руках начинает физзарядку, делает несколько движений, но тут же прекращает это неподходящее его состоянию занятие. Звонит телефон. Он подходит к телефону, снимает трубку.
ЗИЛОВ. Ну. Вы будете разговаривать.
Тот же фокус: кто-то положил трубку.
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.
Картина вторая
Комната Зилова.
За окном по-прежнему дождь.
Зилов набирает номер по телефону.
ЗИЛОВ. Скажите, там Кузаков у вас далеко. Его нет. Ладно. (Нажимает на рычаг, набирает номер.) Бюро информации? Дайте трубочку Саяпину… Нет. Не приходил? Ясно. (Бросает трубку.) Работнички… (В задумчивости сидит у телефона.)
Затемнение, во время которого круг снова поворачивается. Сцена освещается. Новая декорация. Воспоминание второе.
Комната в учреждении. Одно окно, два грубых шкафа, четыре стола. За одним из них сидит Саяпин. Появляется Зилов.
ЗИЛОВ. Шеф озверел. (Проходит, усаживается.) Знаешь, что он придумал? Требует модернизацию, поточный метод, молодое растущее производство. Срочно.
САЯПИН. Это он придумал еще на прошлой неделе… Ты что, не помнишь?
ЗИЛОВ. А есть что-нибудь похожее?
САЯПИН. Похожее. Есть фарфоровый завод. (Достает из стола.) Но он лежит у нас целый год.
ЗИЛОВ. Дай взглянуть. Так… (Листает.) План реконструкции, поточный метод… То, что надо!
САЯПИН. Но это проекты.
ЗИЛОВ. А чья работа? (Смотрит.) Смирнов. Главный инженер. Знаю такого. Серьезный товарищ.
САЯПИН. Но проекты нам не нужны. Нам нужны факты.
ЗИЛОВ. Факты? А где мы их сегодня возьмем? А завтра. Стоп. Стоп… Стоп… Стоп! Инженер излагает все в настоящем времени.
САЯПИН. Ну и что?
ЗИЛОВ. Как — что? Он излагает так, как будто все уже готово. Понятно. А сколько сей труд лежит у нас?
САЯПИН. Примерно год.
ЗИЛОВ. Прекрасно. Будем считать, что за год эти чудесные проекты осуществились. Мечта стала явью. Я подписываю. (Расписывается.)
САЯПИН. Гениально, но… рискованно.
ЗИЛОВ. Ерунда. Проскочит. Никто внимания не обратит. Кому это надо. Подписывай.
САЯПИН. Я бы с удовольствием, но…
ЗИЛОВ. Давай, давай. У нас замечательная работа, но, согласись, она несколько суховата. Немного смелости, творческой фантазии — это нам не повредит.
САЯПИН. И все же придется проверить. Придется позвонить на завод, инженеру…
ЗИЛОВ. Боюсь, что инженер нас разочарует. Старик, будем оптимистами.
САЯПИН. Погорим.
Стук в дверь. Зилов открывает.
Зилов бросает на стол пачку пакетов.
САЯПИН (разбирает почту). Тебе письмо.
ЗИЛОВ. От женщины?
САЯПИН. От Зилова А.Н. (Бросает письмо через стол.) Письмецо от внука получил Федот…
ЗИЛОВ. От папаши. Посмотрим, что старый дурак пишет. (Читает.) Ну-ну… О, боже мой. Опять он умирает. (Отвлекаясь от письма.) Обрати внимание, раз или два в году, как правило, старик ложится помирать. Вот послушай. (Читает из письма.) «…на сей раз конец — чует мое сердце. Приезжай, сынок, повидаться, и мать надо утешить, тем паче, что не видела она тебя четыре года». Понимаешь, что делает? Разошлет такие письма во все концы и лежит, собака, ждет. Родня, дура, наезжает, ох, ах, а он и доволен. Полежит, полежит, потом, глядишь, поднялся — жив, здоров и водочку принимает. Что ты скажешь?
САЯПИН. Пенсионер?
ЗИЛОВ. Персональный.
САЯПИН. А сколько ему лет?
ЗИЛОВ. Да за семьдесят. То ли семьдесят два, то ли семьдесят пять. Так что-то.
САЯПИН. Старый. И в самом деле может помереть.
ЗИЛОВ. Он? Да нет, папаша у меня еще молодец.
САЯПИН. Все-таки ты взял бы да съездил.
ЗИЛОВ. Когда?
САЯПИН. Ну в отпуск, в сентябре.
ЗИЛОВ. Не могу. Сентябрь — время неприкосновенное: охота.
САЯПИН. Ну так как же со статьей? Что будем делать?
ЗИЛОВ. По-моему, мы договорились: сдаем. Я подписал.
САЯПИН. Тебе легко, а вот мне… Сейчас, когда стоит вопрос о квартире, сам понимаешь…
ЗИЛОВ. Слушай, бросим жребий — и делу конец. Орел — сдаем, решка — признаемся, что никакой статьи у нас нет.
САЯПИН (вздохнул). Давай…
Входит Ирина. Монета остается без внимания. Ирине восемнадцать лет. В ее облике ни в коем случае нельзя путать непосредственность с наивностью, душу с простодушием, так же как ее доверчивость нельзя объяснять неосведомленностью и легкомыслием, потому главное в ней — это искренность. Но нельзя забывать и о том, что на наших глазах она делает в жизни свои самые первые самостоятельные шаги.
ИРИНА. Здравствуйте.
ЗИЛОВ. Добрый день.
ИРИНА. Извините, это редакция?
ЗИЛОВ. А в чем дело, девушка?
ИРИНА. Я хотела напечатать одно объявление…
ЗИЛОВ. Объявление. Какое объявление?
ИРИНА. Понимаете, я потеряла одного человека, мы должны были встретиться…
ЗИЛОВ. Садитесь, расскажите не торопясь. (Усаживает ее, подмигивает Саяпину.) Думаю, что мы вам поможем.
ИРИНА. Правда?
ЗИЛОВ. Постараемся.
САЯПИН. Он сделает все возможное.
ИРИНА. Правда? Спасибо вам, большое спасибо…
ЗИЛОВ. Пожалуйста. Но в чем дело?
ИРИНА. Понимаете, очень надо найти одного человека. Мы с ним сюда вместе ехали, в одном вагоне. Его Костя зовут, а вот фамилии не знаю…
ЗИЛОВ. Дальше.
ИРИНА. Я его обманула. Но я не виновата, честное слово.
ЗИЛОВ. Что же случилось?
ИРИНА. Понимаете, мы договорились с ним встретиться сегодня в двенадцать часов у Главпочтамта. И надо же: как раз сегодня у нас сочинение.