наверное буду поступать вгик сказала иди дочка такое думали
Ректор ВГИКа ответил на скандалы с поступлением
Вступительные экзамены в творческие вузы проходят по-особому из-за неблагоприятной эпидемиологической ситуации. Во ВГИКе прием документов и творческих папок осуществлялся через личный кабинет сайта. И на этой электронной почве разразился скандал. В редакцию «МК» обратились абитуриенты, причем, не лично, а через своего репетитора, в прошлом выпускницы сценарного факультета: их работы никто из экзаменаторов не прочитал. Ноль просмотров, ноль скачиваний.
Владимир Малышев Фото: en.wikipedia.org
Причем узнали ребята об этом уже после того, как вывесили списки тех, кто прошел творческий конкурс! И таких, как они, говорят, порядка 50. Многие боятся обращаться в ректорат, опасаясь, что их потом на порог института не пустят О том, как такое возможно, рассказал «МК» ректор ВГИК Владимир Малышев.
— Абитуриенты жалуются, что их творческую папку никто не посмотрел, хотя в приемной комиссии подтвердили, что с документами все в порядке. Как быть в такой ситуации?
— Мы можем вести разбирательство по каждому конкретному случаю. У нас работает конфликтная комиссия. В этом году накладок было достаточно, но абсолютное их большинство было снято. Если и есть какие-то единичные и до сих пор невыясненные случаи, думаю, что при рассмотрении им найдется объяснение. У некоторых папки по своему содержанию такие, что до вступительных экзаменов не были допущены. Просто на уровне детских измышлений, когда понятно, что человек не готов к поступлению в наш институт на режиссуру или художественный факультет. В спорных вопросах надо написать заявление руководству института. Можно обратиться по электронной почте. На адрес ректора поступают жалобы и письма.
— Знаю, что абитуриентки обращались к методисту, который, по их словам, грубо с ними поговорил.
— Это все из области эмоций. Не очень верю, что была грубость со стороны методиста. Могла быть категоричность. На этих сотрудников обрушивается такой поток информации!
Заранее же не было подготовлено специальных компьютерных программ по дистанционному приему документов. Все делалось на ходу. Сначала все документы приходили скопом, и нашим сотрудникам приходилось вручную разбирать сотни папок по факультетам.
В любой государственной организации существует бюрократическая машина, и каждое заявление регистрируется. У нас было несколько заявлений и не только по поводу папок. Пара жалоб поступила из Министерства культуры, куда напрямую обратились абитуриенты. Если бы все было, как обычно, в очном режиме, многих затруднений бы не возникло. К сожалению, не все поступающие хорошо владеют интернетом, да и связь не везде хорошая, особенно в деревнях. Если принять на веру сомнительную гипотезу, что какие-то вредные сотрудники института кого-то решили зарубить, то они могли бы это сделать на первом экзамене, а не на уровне приема документов.
— Есть у «пострадавших» шанс дополнительных экзаменов?
— Если их требования справедливы, то придется для них организовывать экзамены. Приемная сессия еще не закончена, хотя общие экзамены прошли. У меня такое подозрение, что абитуриенты и сами не всегда проявляют четкость.
Вчера я дистанционно присутствовал на экзаменах у продюсеров. На сайте написано, что они должны посмотреть 20 студенческих короткометражных фильмов, сделанных во ВГИКе. Через одного выяснялось, что они видели все, что угодно, только не студенческие работы. Конечно, при личном общении все решается гораздо быстрее. Я готов дать указания и сам разобраться в том, почему у кого-то не приняли творческую папку. Уверен в 9 случаях из 10, что абитуриент окажется не прав. Вчера только отвечали на письма Минкульта со ссылками на законодательство, которое ВГИК не нарушал.
— Все теперь активные, умеют отстаивать свои права.
— Как же все стремятся к вам поступить!
— Меня удивило, что желающих учиться оказалось не меньше, чем в прошлые годы. Хотя, казалось бы, даже добраться в Москву было невозможно. Но каким-то образом все приехали, а ведь самолеты еще не летали.
Когда объявили прием на курс к Владимиру Меньшову, за два с половиной дня было подано 3071 заявление. В прошлом году, когда все проходило очно, примерно столько же было. Александр Михайлов даже полетел в Крым, чтобы у нас под окнами не собралось 6000 человек.
Меньшов прослушал более 2000 человек. Мне в голову пришла идея использовать для экзаменов не аудитории, а нашу закрытую на время киностудию с ее павильонами по 200-400 квадратных метров. Там и сдавали экзамены. Пятерку абитуриентов заводили под конвоем в масках и перчатках. Педагоги сидели в другой части павильона за столами с пластмассовыми экранами, входили с противоположной стороны от абитуриентов.
— У вас не было таких эксцессов как в ГИТИСе, когда поступавшие на актерский факультет бросали прокладки?
— Тяжелый год, но вам удалось пройти все трудности с минимальными потерями?
— Один из театральных вызов выбрал дистанционный путь приема экзаменов. Я сразу сказал, что возникнет масса проблем и подлогов. Кто-то использует чужой голос, а сам будет только губами шевелить. Сидит человек где-нибудь в глухом райцентре и рассуждает: «А пусть меня послушают. Я потом товарищам расскажу, как меня в ГИТИСе или где-то еще слушали, как я пел». Ради прикола, не ради поступления. Так и вышло.
Поток желающих показать свои таланты оказался огромным. Уважаемым людям с творческими званиями пришлось все это слушать. Куда деваться? Заявка дистанционно подана, будь любезен – прослушивай. Я вчера на дистанционном экзамене увидел паренька, кажется, из Калуги, который сказал: «Уважаемые члены комиссии, я один в квартире. Кто-то звонит в дверь. Я отлучусь ненадолго». Мы сидим, переглядываемся. Через несколько минут абитуриент вернулся. «Так о чем мы говорили?» Вот такой экзамен. Надо будет сделать монтажный фильм о поступлении- 2020.
Сейчас уже в большей степени волнует начало учебы. Министерство высшего образования объявило, что 1 сентября начнутся очные занятия. Приедут ребята из разных регионов, в том числе и неблагополучных с точки зрения эпидемиологической ситуации. 29 июля вышла рекомендация Роспотребнадзора о том, как проводить занятия. Для каждой группы нужна отдельная аудитория. Не разрешается общение в коридорах между группами. Через определенные интервалы надо измерять температуру. Пока не представляю, что будет с питанием. Надо же студентов кормить. С иностранцами – отдельная история. По прибытии в Москву их надо 14 дней держать в карантине в общежитии, а на 12-е сутки сделать тест, и только потом допускать к занятиям. А их свыше 100 человек.
— И как быть?
— Я бы не рисковал. Раз уж мы целый семестр дистанционно обучали, почему еще не потерпеть месяц-полтора, не поработать дистанционно. Сейчас в Москву вернуться отдыхающие. Из-за одного-двух человек институт может оказаться под угрозой закрытия.
«Я ее отговаривал, но дочь упертая»: куда планируют поступать дети знаменитостей
Пелагея Захарова
Валентина Пазникова
Вступительная кампания в полном разгаре. Столичные вузы до середины августа принимают документы от абитуриентов. «Вечерка» спросила у отечественных звезд, куда будут поступать их дети.
Мирослава Михайлова, младшая дочь известного актера Александра Михайлова, давно решила пойти по стопам отца и выбрала Всероссийский государственный институт кинематографии (ВГИК). Она уже хорошо знакома со съемками в кино.
— На ее счету больше 12 картин, — рассказывает «Вечерке» Александр Михайлов. — Мирослава работает с режиссером Марком Розовским. Ее можно увидеть в спектакле-мюзикле «Капитанская дочь». На сцене она уже больше года и довольно успешно показывает себя.
К выбору дочери артист относится неоднозначно, но мешать ее творческому развитию не намерен.
— Я пытался всячески ее отговорить, но она упертая, вся в меня, поэтому будет поступать, — сказал он.
В семье Михайловых все дети так или иначе связаны со сценой. Старшая дочь Анастасия и сын от первого брака Владислав — актеры, оба окончили ВГИК.
— Старший сын Константин работает телерадиоведущим. Это его стезя, — добавил Михайлов.
Окончу журфак и открою кафе
Дочь известной российской актрисы Екатерины Климовой Елизавета хочет стать журналистом. Раньше Елизавета Климова мечтала стать дипломатом. Но со временем девушка передумала.
— В этом году буду поступать на факультет журналистики. Подавать документы планирую в два вуза — МГУ имени Ломоносова и МГИМО, — рассказала «Вечерке» дочь актрисы. — Меня скорее привлекает не сама профессия, а умения и знания, которые там можно получить. Я считаю, что они могут стать фундаментом чего-то большего.
А мечтает Елизавета открыть свое дело — кафе или ресторан. Также она призналась, что хотела попробовать себя в качестве режиссера, поэтому пока находится в раздумьях.
— По стопам мамы я, кстати, тоже думала пойти, но все-таки это маловероятно. Мама всячески меня от этого ограждает и говорит, что МГУ — это прекрасный вариант, лучше идти туда, — сказала девушка. — Было бы здорово поступить на бюджетное отделение, если получится.
Мама говорит, что коммерческий вариант ее тоже устроит.
Свой врач в семье
Дочь Валерия Меладзе Арина мечтает стать врачом. Арина отмечает, что многое будет зависеть от результатов ЕГЭ.
— Я не определилась со специальностью, — говорит она. — Сначала буду поступать на лечебное дело, потом выберу направление.
А вот стать певицей или актрисой Арина и не думала.
— Мне шоу-бизнес не интересен. Я увлечена биологией, — сказала девушка. — Родители поддерживают. Особенно рад отец. Врач — это востребованная и престижная профессия.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Алексей Рощин, социальный психолог и социолог:
— Многие звездные дети учатся в западных университетах. Возможно, не они сами делают этот выбор. Скорее всего, так решили именно их родители, потому что могут себе это позволить. Как правило, знаменитости рассматривают учебу своих детей за рубежом как более престижную и крутую.
Как я поступала во ВГИК
Я поступала уже третий год во все театральные вузы одновременно, как это обычно делают абитуриенты.
В кабинет к приемной комиссии заводили стандартно по 5 или 10 человек. Записываться надо было с утра и, тогда, может быть, к вечеру попадёшь. И то, не факт. В этот раз я поступала во ВГИК к Соловьеву. Подходила моя очередь, я уже знала, что пойду в следующей «пятерке» и терпеливо ждала с остальными абитуриентами. Через какое-то время нас пригласили. Мы вошли в аудиторию 206 и сели на стулья. Я оглядела приемную комиссию: справа от меня сидел мастер курса Сергей Александрович Соловьев. Он был похож на Волшебника: весь седой, с бородой и в белом пиджаке. От него как будто исходил свет и заполнял все пространство вокруг. Он мне сразу понравился, я его как будто «узнала», хотя до этого мы с ним лично никогда не встречались. Мне было ясно с первого взгляда, что этот человек способен творить чудеса, хотя я не знала тогда, какое чудо он сотворит в моей жизни.
Позже мне передал, что когда я вышла после прослушивания и Сергей Саныч объявил, что собирается меня пропустить, члены комиссии поинтересовались: «А почему вы ее берёте, она ведь ничего не прочитала?». На что Сергей Александрович ответил: «Зато она гениально молчит».
Когда мы уже учились на курсе, Наталья Федоровна рассказывала, что во время вступительных прослушиваний у нас у всех была подпольная «кличка», так как по именам они ещё нас не знала. Так вот у меня была : «та, которая молчала».
«Сегодня Шукшин не поступил бы во ВГИК»
Кинематографу грозит нравственная инфантилизация, второе высшее образование необходимо снова сделать бесплатным, а развитие технологий позволило большему числу женщин стать операторами. Об этом «Известиям» рассказал режиссер, профессор ВГИКа Вадим Абдрашитов. Беседа состоялась после празднования столетия старейшего киновуза страны, в котором принял участие президент России.
— Встречу с президентом давно ждали, и она прошла конструктивно. Владимир Владимирович сказал, что поручит поработать над законом о втором высшем образовании, и если действительно на некоторые специальности будет доступ на бюджетные места людям, получившим первое высшее образование, то, безусловно, кино наше будет более содержательно и ландшафт индустрии через три года кардинально изменится.
Здание Всероссийского государственного института кинематографии им. С.А. Герасимова
— Каков процент бюджетных мест во ВГИКе сегодня?
— Половина, и этого мало. ВГИК делает всё возможное, упрашивая, умоляя соответствующие инстанции не задирать цены на образование, которые и без того неподъемные для любого молодого человека. Повышение стоимости чревато тем, что вузы лишатся притока свежих сил из провинции, где таких денег просто нет. К тому же передвижение по стране сейчас чрезвычайно дорого. В наши дни директору школы алтайской провинции, абитуриенту Василию Шукшину невозможно было бы приехать в столицу, да еще и учиться платно.
— Следовательно, в СССР система была разумнее?
— Любой человек мог попробовать реализовать себя, если хотел что-то писать, заинтересовался театром, потянуло в кино, увлекся музыкой. По тогдашним законам ему нужно было отработать три года по полученной специальности, а потом он имел право на второе бесплатное высшее образование. Отмена этого положения — абсолютно непродуманное решение. Это превратило нормальный ход дел в такую ситуацию, при которой оптимальным абитуриентом киновуза оказывается вчерашний школьник. Между тем назовите любого режиссера или драматурга из тех, что делали приличные картины, и все они пришли во ВГИК с жизненным опытом и с первым образованием. Климов, Панфилов, Кончаловский, Иоселиани.
Студенты Всероссийского государственного института кинематографии им. С.А. Герасимова на уроке сценической речи
— И вы тоже.
— Да, я учился на физтехе в Менделеевском и три года работал на Московском электроламповом заводе, начав технологом и закончив начальником большого цеха. Рад, что так всё сложилось, потому что пришёл в кино с неким опытом жизни. Мне было 25 лет, и я был в мастерской средним по возрасту.
— Это отсутствие жизненного опыта и приводит к инфантилизации кинематографа, о которой вы говорили в одном из интервью?
— Я бы даже назвал это насильственной инфантилизацией, искусственно созданной ситуацией, при которой главное — финансовая выгода. Инфантилизация дает о себе знать в работах выпускников; в кино, на экранах телевизоров, на сцене зритель видит результат. Проблема касается не только ВГИКа, но всех театральных вузов, литинститута. Завтра эти студенты буду ставить спектакли, писать романы, которые должны будут воспитывать меня и моих внуков, так я понимаю? А на журфак приходят девочки и мальчики, которые через несколько лет начнут рассказывать мне об устройстве этой сложной жизни? Разве это не должно тревожить общество?
— И всё-таки ведь есть и сегодня личности, которые становятся исключениями из правила.
— Если бы этого не было, я бы и не занимался студентами. Есть талантливые, интересные ребята, у меня и сейчас хорошая мастерская. Мы делаем всё возможное, чтобы молодой человек духовно окреп, обогатился культурой. К счастью, именно ВГИК, с его традициями глубокого гуманитарного образования, фундаметальными курсами истории литературы, изобразительного искусства, театра и кино, дает такую возможность. Ну и, кроме того, ребята растут и сами приобретают жизненный опыт. Что и есть самое главное.
— Развитие технологий способствует появлению большего числа новых режиссеров?
— Нет, не способствует. Когда мы учились — не могли себе представить, что у каждого в руках будет высококлассная камера, хотя бы в виде мобильного телефона, что аппаратура станет чрезвычайно лёгкой, из-за чего, кстати, очень много девочек сегодня учится на операторском факультете.
Естественно, больше стало экспериментов, но напрямую связать это с частотой появления талантливых кинематографистов я не могу. Говорю студентам: посмотрите на фотографии со съемочной площадки Чарли Чаплина, какие там стоят камеры — кошмар, это огромные шкафы! Но на них снимались шедевры.
Режиссер Вадим Абдрашитов
— Деньги сегодня — самая эффективная цензура. Нет денег — нет кино. Согласны?
— Режиссер приходит к продюсеру, тот говорит: «Вот, есть такой проект. Я хотел бы, чтобы в этих ролях были вот такие-то звезды…». «Я их не вижу», — говорит режиссер. «Ну тогда не вижу вас». Вот, собственно, и всё. Кинематограф по своей природе двуликий Янус. С одной стороны, это производство продукта, за который зрители в кинотеатр принесут деньги — чем больше, тем лучше. С другой — есть такие понятия, как киноязык, кинопоэтика. Это решение новых эстетических задач. Сейчас соотношение резко сдвинулось в угоду производства, а пространство киноискусства как такового скукоживается с каждым днем.
— Многие предлагают не пускать на экран голливудские картины, пока не пройдут отечественные премьеры. Эту идею поддержит кинематографисты?
— Во всем мире отработаны механизмы, которые позволяют балансировать между отечественным кинопроизводством и зарубежной кинопродукцией. Не думайте, что во Франции, например, можно привезти какой-то американский фильм и запросто его показать. Он всё равно попадет в очень четкую систему показа зарубежной кинопродукции. Но что значит — ограничить? На каких условиях? В каком количестве? Безусловно, государство должно заботиться о том, чтобы в кинопрокате существовало и российское кино, и принимать к этому какие-то меры. Не думаю, что они должны быть лишь запретительные. И, разумеется, решать эту проблему необходимо в экономической плоскости, как во многих странах.
— Пока же российское кино сильно проигрывает конкуренцию Голивуду.
— По той простой причине, что сегодня под кино понимается entertainment, развлечение. И выдающиеся голливудские мастера умеют это делать лучше, чем российские. Но зрителю не только развлекательное кино нужно. Ему нужны вещи и другого порядка, которых всё меньше и меньше на экране.
— Вы верите, что общество может измениться лучшую сторону? Или бежать по кругу — это неизбежность?
— До тех пор, пока общество не станет сообществом индивидуумов, оно не сможет быть ни свободным, ни требовательным к государству, ни защищать отдельного человека. Сегодня общество часто понимается как просто масса. На эту тему и была сделана моя картина «Магнитная буря».
— Есть мнение, что российский народ не такой, как европейский, к примеру. У нас особенный менталитет, мы другие люди. Даже рабство — крепостное право — отменили у нас позже.
— Разумеется, это наложило отпечаток на наш менталитет и на всю многострадальную историю. Но это не означает, что сейчас обязательно должен быть какой-то особый путь. Он невозможен при сегодняшнем глобальном рынке. Всё равно нам придется торговать нефтью, всё равно для выживания придется нефть перерабатывать, развивать другие технологии. Россия встраивается в общие мировые процессы.
Кадр сериала «Домашний арест»
— Как вы считаете, за сериалами будущее?
— Во всяком случае, хорошие голливудские сериалы уже сегодня существуют и они соперничают с кинофильмами в качестве. У нас тоже появляется достойное телевизионное кино. С уважением отношусь к тому, что делают мои коллеги, например, Сергей Урсуляк, из молодых — Егор Анашкин. Есть блестящий сериал Петра Буслова и Семена Слепакова «Домашний арест».
— Недавно вы вошли в Совет по культуре в Госдуме. Почему вас пригласили?
— Мне предложили войти в Совет после того, как я выступил и говорил во ВГИКе о насильственной инфантилизации в современном кино и театре. Наверное, предстоит какое-то заседание, и я готов подробно об этом рассказать, поделиться опытом и наблюдениями. Не только меня, а всех мастеров, проблема эта чрезвычайно волнует.
— Какое осталось впечатление после торжества, посвященного вековому юбилею во ВГИКе?
— Столетний юбилей — это для кинематографа молодость, и вот с этим ощущением, что всё впереди, мы и живем.
— Что бы вы посоветовали молодым режиссерам?
— Никуда не встраиваться, никому не подражать, быть только собой.
Вадим Абдрашитов в 1967 году окончил кафедру кибернетики химико-технологических процессов Московского химико-технологического института им. Д. И. Менделеева, а 1974-м — режиссёрский факультет ВГИКа. Был приглашен на студию Мосфильм. Среди лучших фильмов «Охота ни лис», «Остановился поезд», «Парад планет», «Плюмбум или Опасная игра», «Время танцора», «Магнитные бури». Народный артист России, член Совета по культуре и искусству при президенте РФ.
Наверное буду поступать вгик сказала иди дочка такое думали
ВГИК им. С.А. Герасимова (Неофициальная) запись закреплена
Анна Дежурко: Год назад я выпустилась из ВГИКа, и еще год назад хотела написать всё, что я думаю об этом «чудесном» учебном заведении. Но не пришлось. ВГИК же нельзя ругать, знаете? Каждый выпускник 10 раз подумает перед тем, как написать что-то. У ректора 2 сына, один из которых до прошлого года сидел в минкульте, а второй возглавлял фонд кино (а потом ушел оттуда, и перешел в «кинопрайм» Абрамовича). Короче, нельзя ВГИК ругать, себе дороже.
А вчера произошла эта история с Artem Firsanov, которому год администрация вставляла палки в колеса, мешала снимать ему его диплом, а потом устроила цирк на защите, не пустив зрителей на показ. Ну и потом поставили тройку за диплом.
Давайте сначала про оценки. Оценка за диплом – фигня, конечно же. Но 
«Тройка» режиссеру за диплом во ВГИКе это всегда сознательная акция от комиссии. Все эти разговоры сейчас «давайте сначала посмотрим фильм, может там правда отстой-отстой, может и заслуженная эта тройка». Эээээ… Давайте-ка честно? По-моему, в моем выпуске пятерки поставили всем без исключения. Вообще всем. Даже тем, кто диплом не снял Люди защищались курсовыми, кто-то даже не напрягся, чтобы эти курсовые доделать. Но всем пятерки, со всеми обнимашки в конце защиты и обязательные напутствия «ребята, вы выходите во взрослый мир кино.. блаблабла». То есть всем (кроме мастеров, разумеется) абсолютно наплевать, что ты снял. Всем охота быстрее поставить тебе «отлично» и разойтись наконец по своим кабинетам в новом корпусе, запереть свои тяжелые двери и просидеть там еще год до следующей защиты.
Но Артему вчера поставили «три». Артем всех их очень раздражает. Их трясёт от любого проявления индивидуальности. Студент должен поменьше высовываться, побольше бегать по кабинетам, собирать бумажки и периодически заносить конфетки на учебную киностудию и заискивающе улыбаться, чтобы ему дали не одну, а две петлички на смену, где нужно три.
ВГИК – абсолютно прогнившая, изжившая себя структура, которая возвышается этой огромной уродливой крепостью нового корпуса и жрёт-жрёт-жрёт бюджетное бабло. Единственная задача этого института – перерабатывать деньги, а для этого им нужно топливо в виде студентов и еще оставшихся там замечательных преподавателей.
Про учебную киностудию. Вся учебная киностудия – позорище. Разваливающиеся павильоны, 3 алексы, из которых можно собрать только один нормальный комплект, сломанные петлички. Попеску… Причем о ситуации на учебной киностудии знают все. Огромная структура, где кроме унижения ты не испытываешь больше ничего, где ты снимаешь кино вопреки, где ты должен выпрашивать, умолять. Где тебе «делают одолжение».
Толпы ребят каждый год мечтают туда поступить, ВГИК их набирает и 5 лет юзает. Отдельный студент как творческая единица не интересует их в принципе.
Ситуация с обучением режиссеров в России сейчас следующая – либо тебе 17 лет, ты закончил школу и поступил на бюджет (не надо так делать), либо ты очень богатый человек. Если ты хочешь поступить на режиссуру на второе высшее, то это автоматически платно. 200-300 тысяч в год ты найдешь, ок. Но еще тебе нужно снимать учебные работы.
При поступлении ты скорее всего думаешь, что «ну ничего страшного, что-нибудь придумаем». А потом вдруг резко оказывается, что за месяц нужно найти несколько сотен тысяч рублей, что хоть эти почтенные взрослые люди и говорят «ребята, вы живете в такое замечательное время, в которое можно снимать кино на айфон», оператор почему-то на айфон снимать отказывается. Что гримеру нужно платить, что за костюмы нужно платить, за локации платить. За аренду техники – платить. Платить-платить-платить.
Ты учишься во ВГИКе? Ты платник? Студия перезаписи два месяца стоит пустая? Ты хочешь прийти туда и озвучить свой учебный фильм? Ты просишь сделать это бесплатно, потому что денег не осталось, а студия все равно простаивает? Нет уж. Сходи в кассу, заплати.
Системы поощрения студентов нет никакой вообще. Два года назад, когда минкульт выписал миллиард им на столетие, я очень подробно просмотрела всю эту смету. Миллионы на ремонт фасада, миллионы на фуршет, миллионы туда, сюда.. И ни одного, ни одного пункта про гранты для съемок учебных работ.
Ты классный? Ты снял отличную курсовую? Может быть, ты даже выиграл что-то на ВГИК фесте? Или на других фестивалях? ВГИКу наплевать ВГИК тебе перемолол и выплюнул. Хочешь такой же классный диплом? Сходи, найди полмиллиона рублей и сними. Зато ты учишься в ВУЗе с прекрасным отремонтированным фасадом.
И вот кто-то из вас скажет: ну и что. Не нравится – не поступай. Иди в другую киношколу.
Но вообще-то нет. ВГИК не просто бесполезное учреждение, но вредное. Каждый раз, когда Малышев запирается с Мединским у себя в кабинете, а потом выходит очередной приказ на очередные сотни миллионов, каждый такой раз эти деньги не достаются кому-то действительно заинтересованному в развитии кино в России. Они будут реставрировать фасады, строить новые корпуса, ремонтировать старые. Но помогать студентам они не будут никогда. Потому что они это делать не умеют, не хотят. Потому что им наплевать. Им на каждого из нас плевать-плевать-плевать. В сентябре придет новая кровь, и они снова будут делать вид, что «создают все условия».. Но все это будет нужно только для того, чтобы снова запереться в кабинете с очередным министром, чтобы снова получить платежку.
А если вдруг появится какой-нибудь Артем Фирсанов, который эту навозную кучу попытается растормошить, который захочет носом их ткнуть во всю их бесполезность, они просто его выплюнут, поставят тройку и скажут: «иди, Артем.. Ты нам не нужен, и фильм у тебя не очень».
Во ВГИКе все ещё по неясным мне причинам остаются супер преподаватели. Как они существуют с такой администрацией и почему не уходят в другие киношколы я лично совершенно не понимаю. Но все, что есть хорошего во ВГИКе, происходит исключительно благодаря им.
С таким сильным преподавательским составом и с такими финансовыми возможностями ВГИК мог бы быть самой крупной и успешной киношколой в Европе, но всем пофиг.
Ну и как бонус «милая» история про мои взаимоотношения с киностудией:
У меня было второе высшее, так что я платница. И это, слава богу, свело мое общение с этой прекрасной структурой до минимума. Но на третьем курсе мы снимали так называемый «видео проект», задание, где для всей группы строят один павильон, мы его осваиваем каждый под себя и снимаем коротенький отрывок. И вот я иду на поклон к всем известному Попеску. И он «делает мне одолжение», он снисходителен, он считает, что обои нам не нужны, стены можно просто покрасить. И реквизит тоже весь мы можем найти во ВГИКе, и костюмы не нужны, так что письмо ни на Мосфильм, ни на студию Горького он писать нам не будет, все можно поискать по коридорам ВГИКа. Короче, стандартная такая история, с которой сталкивался каждый студент, который заходил к нему в кабинет: ты стоишь, понурив голову, тебе дико неловко от всей этой ситуации, а Попеску со своего барского плеча разрешает тебе снимать, но камера будет похуже, и костюмов не будет, и вообще, скажи спасибо. А потом случилось прекрасное он вдруг поднял от своих бумажек на меня глаза, прищурился.. «А вы же у нас платница? А оператор кто? Тоже платник. Ну так нет.. Ну вы должны нам что-нибудь заплатить». Потом посмотрел в потолок, прищурился еще сильнее, прикинул что-то на ходу: «Ну давайте, скажем… ну по 15 тысяч рублей. 15 от вас, 15 от оператора. Сходите в бухгалтерию, выпишите себе платежку». На ходу человек придумал, что я им должна. Просто так, просто походу, потому что так ему захотелось. Потому что он может. Я вышла из его кабинета, честно дошла до бухгалтерии, честно получила эту платежку.. Но до кассы так и не дошла. И никто ничего так и не заметил. Всем плевать. Просто Попеску смотрит на тебя в своем кабинете, прикидывает и решает, что не убудет от тебя, если ты скинешь 15к.
https://www.facebook.com/story.php?story_fbid=1015660..