можно ли заложить арестованное имущество

ВС РФ: Заключать сделки с арестованным имуществом не запрещено

КРАТКО
Реквизиты решения: Определение СК по экономическим спорам ВС РФ от 2 ноября 2016 г. № 306-ЭС16-4741.
Требования заявителя: Признать действительным соглашение об отступном, в качестве которого выступает арестованное имущество.
Суд решил: Заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, является правомерным. Нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической передаче его в собственность другого лица.

Наложение ареста на имущество должника предполагает запрет на распоряжение им, а в некоторых случаях – ограничение права пользования имуществом или даже его изъятие (ч. 4 ст. 80 Федерального закона от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»). Таким образом, передача такого имущества по какой-либо сделке будет незаконной. Но является ли неправомерным само заключение подобной сделки? Свою позицию по этому вопросу недавно обозначил ВС РФ (Определение СК по экономическим спорам ВС РФ от 2 ноября 2016 г. № 306-ЭС16-4741, обзор судебной практики № 4 (2016), утвержденный Президиумом ВС РФ 20 декабря 2016 г.). Рассмотрим, к какому выводу пришел Суд.

Фабула дела

26 января 2006 года банк «А» и ООО «Р» заключили договор об открытии кредитной линии, в рамках которого последнему были предоставлены средства в размере 20 млн руб. под 19% годовых на три года. Кредит был обеспечен залогом имущества третьих лиц, в том числе недвижимости, принадлежащей на праве собственности благотворительному фонду «Т» (далее – Фонд), а именно: базы отдыха и земельного участка, на котором она расположена (договор ипотеки был оформлен 9 февраля 2006 года).

По истечении срока, на который заемщику были предоставлены средства, банк обратился в суд с требованием о взыскании задолженности по кредиту. В ходе искового производства суд принял обеспечительные меры – наложил арест на принадлежащее Фонду недвижимое имущество, запись об этом была внесена в ЕГРП 29 сентября 2009 года. Иск банка был удовлетворен частично, а в удовлетворении требования об обращении взыскания на имущество Фонда отказано (решение Ленинского районного суда Ульяновской области от 28 декабря 2009 г. по делу № 2-4677/09).

23 августа 2010 года банк уступил право требования по кредитному договору и права залогодержателя по договору ипотеки ООО «Б» (далее – Общество), а 3 ноября 2011 года Общество и Фонд заключили договор об отступном, предусматривающий обязанность Фонда предоставить базу отдыха и земельный участок в целях полного прекращения обязательств ООО «Р» по кредитному договору. Все споры, вытекающие из соглашения об отступном, стороны договорились решать в конкретном третейском суде. В него и обратился Фонд с требованием признать данное соглашение недействительной (ничтожной) сделкой на том основании, что предметом договора является залоговое недвижимое имущество, которое на момент его заключения было ограничено в обороте с связи с наложением ареста.

Для составления искового заявления об освобождении имущества от ареста воспользуйтесь
«Конструктором правовых документов» интернет-версии системы ГАРАНТ.
Получите бесплатный
доступ на 3 дня!

Третейский суд не удовлетворил требование Фонда, указав, в частности, что арест на имущество был наложен в рамках дела, решение по которому принято и вступило в законную силу. А следовательно с момента вступления в силу данного судебного решения, то есть с 9 марта 2010 года, отпала необходимость в применении ареста как обеспечительной меры, тогда как соглашение об отступном было заключено позднее. Кроме того, он отметил, что все условия договора об отступном были согласованы сторонами, поэтому требование о признании его ничтожной сделкой является злоупотреблением правом со стороны Фонда (решение Постоянно действующего третейского суда «Право» от 15 января 2015 г. по делу № ТСП-1365-14).

Однако арбитражный суд, в который Фонд обратился с требованием отменить решение третейского суда, пришел к другому выводу. Он отметил, что вопрос об отмене обеспечения иска решается только в судебном заседании с вызовом лиц, участвующих в деле (п. 2 ст. 144 ГПК РФ), и не имеет значения тот факт, что производство по делу уже прекращено и вынесено итоговое решение. Также суд подчеркнул, что имеющиеся в деле выписки из ЕГРП подтверждают наличие в реестре сведений о наложении ареста, информация же о его снятии в ЕГРП не вносилась.

Таким образом, по мнению суда, договор об отступном, заключенный в отношении имущества, которое ограничено в обороте на основании прямого законодательного запрета на распоряжение арестованным имуществом, является ничтожной сделкой по смыслу ст. 168 ГК РФ [в редакции, действовавшей до 1 сентября 2013 года – Ред.]. Кроме того, суд указал, что поскольку ничтожная сделка является недействительной независимо от признания ее таковой в судебном порядке (п. 1 ст. 166 ГК РФ), недействительной является и третейская оговорка, закрепленная в одном из пунктов договора об отступном.

Недействительность третейского соглашения, в свою очередь, является основанием для отмены решения третейского суда (п. 2 ч. 3 ст. 233 АПК РФ), заключил суд (определение Арбитражного суда Республики Татарстан от 20 ноября 2015 г. по делу № А65-19616/2015). К аналогичным выводам пришел и суд кассационной инстанции, оставив без изменения данное определение (постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 5 февраля 2016 г. № Ф06-5403/15 по делу № А65-19616/2015).

Позиция ВС РФ

ВС РФ, в который Общество обратилось с заявлением об отмене указанных судебных решений, встал на сторону заявителя. Он подтвердил, что при наложении ареста должник действительно в обязательном порядке лишается права распоряжения арестованным имуществом. Однако заключение сделок с таким имуществом не относится к юридически значимым действиям по распоряжению им в отсутствие акта передачи имущества, поэтому не может быть запрещено, указал Суд.

Следовательно, заключение договора об отступном в отношении имущества, на которое наложен арест, правомерно, нелегитимными могут быть признаны только действия по фактической его передаче в собственность другого лица. В связи с этим Суд удовлетворил требования заявителя и отменил решения нижестоящих судов (Определение СК по экономическим спорам ВС РФ от 2 ноября 2016 г. № 306-ЭС16-4741).

Кстати, ВС РФ обратил внимание на то, что на момент заключения договора об отступном – 3 ноября 2011 года – Фонд был вправе не только заключать сделки, но и распоряжаться своим имуществом. Основанием для такого вывода Суда стало то, что, как уже было указано выше, иск в части требования о наложении взыскания на недвижимость удовлетворен не был, а в случае отказа в иске принятые меры по его обеспечению сохраняются до вступления в законную силу решения суда (п. 3 ст. 144 ГПК РФ). Значит, уже с 9 марта 2010 года имущество было свободно от ограничений, связанных с наложением ареста.

Кроме того, Суд подчеркнул, что даже если бы выводы суда о недействительности сделки были верными, сам по себе факт недействительности договора, содержащего третейскую оговорку, не влечет автоматического признания недействительной этой оговорки. В силу того, что третейское соглашение определяет не гражданские права и обязанности сторон, а способ, форму и процедуру разрешения возможных споров, оно должно рассматриваться как не зависящее от других условий договора (п. 1 ст. 17 Федерального закона от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации»). Получается, что нижестоящие суды изначально ошиблись в выборе основания для отмены решения третейского суда.

Источник

Можно ли заложить арестованное имущество

Статья 80. Наложение ареста на имущество должника

Перспективы и риски арбитражных споров и споров в суде общей юрисдикции. Ситуации, связанные со ст. 80

Споры в суде общей юрисдикции:

1. Судебный пристав-исполнитель в целях обеспечения исполнения исполнительного документа, содержащего требования об имущественных взысканиях, вправе, в том числе и в течение срока, установленного для добровольного исполнения должником содержащихся в исполнительном документе требований, наложить арест на имущество должника. При этом судебный пристав-исполнитель вправе не применять правила очередности обращения взыскания на имущество должника.

1.1. Арест имущества должника по исполнительному документу, содержащему требование о взыскании денежных средств, за исключением ареста денежных средств, ареста заложенного имущества, подлежащего взысканию в пользу залогодержателя, и ареста имущества по исполнительному документу, содержащему требование о наложении ареста, не допускается, если сумма взыскания по исполнительному производству не превышает 3000 рублей.

(часть 1.1 введена Федеральным законом от 12.03.2014 N 34-ФЗ)

2. По заявлению взыскателя о наложении ареста на имущество должника судебный пристав-исполнитель принимает решение об удовлетворении указанного заявления или об отказе в его удовлетворении не позднее дня, следующего за днем подачи такого заявления.

3. Арест на имущество должника применяется:

1) для обеспечения сохранности имущества, которое подлежит передаче взыскателю или реализации;

2) при исполнении судебного акта о конфискации имущества;

3) при исполнении судебного акта о наложении ареста на имущество, принадлежащее должнику и находящееся у него или у третьих лиц.

3.1. Арест заложенного имущества в целях обеспечения иска взыскателя, не имеющего преимущества перед залогодержателем в удовлетворении требований, не допускается.

(часть 3.1 введена Федеральным законом от 06.12.2011 N 405-ФЗ)

3.2. Арест имущества должника, переданного на депонирование эскроу-агенту, в том числе денежных средств, находящихся на счете эскроу, не допускается.

(часть 3.2 введена Федеральным законом от 26.07.2017 N 212-ФЗ)

(в ред. Федерального закона от 03.12.2011 N 389-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

5. Арест имущества должника (за исключением ареста, исполняемого регистрирующим органом, ареста денежных средств и драгоценных металлов, находящихся на счетах в банке или иной кредитной организации, ареста ценных бумаг и денежных средств, находящихся у профессионального участника рынка ценных бумаг на счетах, указанных в статьях 73 и 73.1 настоящего Федерального закона) производится судебным приставом-исполнителем с участием понятых с составлением акта о наложении ареста (описи имущества), в котором должны быть указаны:

(в ред. Федеральных законов от 19.07.2009 N 205-ФЗ, от 26.07.2017 N 212-ФЗ)

(см. текст в предыдущей редакции)

1) фамилии, имена, отчества лиц, присутствовавших при аресте имущества;

2) наименования каждых занесенных в акт вещи или имущественного права, отличительные признаки вещи или документы, подтверждающие наличие имущественного права;

3) предварительная оценка стоимости каждых занесенных в акт вещи или имущественного права и общей стоимости всего имущества, на которое наложен арест;

4) вид, объем и срок ограничения права пользования имуществом;

5) отметка об изъятии имущества;

6) лицо, которому судебным приставом-исполнителем передано под охрану или на хранение имущество, адрес указанного лица;

7) отметка о разъяснении лицу, которому судебным приставом-исполнителем передано под охрану или на хранение арестованное имущество, его обязанностей и предупреждении его об ответственности за растрату, отчуждение, сокрытие или незаконную передачу данного имущества, а также подпись указанного лица;

8) замечания и заявления лиц, присутствовавших при аресте имущества.

6. Акт о наложении ареста на имущество должника (опись имущества) подписывается судебным приставом-исполнителем, понятыми, лицом, которому судебным приставом-исполнителем передано под охрану или на хранение указанное имущество, и иными лицами, присутствовавшими при аресте. В случае отказа кого-либо из указанных лиц подписать акт (опись) в нем (в ней) делается соответствующая отметка.

8. Постановление судебного пристава-исполнителя о наложении (снятии) ареста на недвижимое имущество должника или сведения, содержащиеся в постановлении и акте о наложении ареста на имущество должника (описи имущества), в трехдневный срок со дня принятия постановления направляются в регистрирующий орган в форме электронного документа с использованием единой системы межведомственного электронного взаимодействия.

(часть 8 введена Федеральным законом от 03.12.2011 N 383-ФЗ)

Источник

Правовые вопросы

Арестованное имущество, как предмет залога – юридические последствия этой сделки?

Нарушающее такой запрет распоряжение имуществом признается публично-правовым правонарушением, ответственность за которое, для случаев, когда арест наложен в качестве обеспечительной меры, предусмотрена ч.2 ст.140 ГПК РФ, ч.2 ст96, ч.1 ст. 119 АПК РФ.

После вступления в силу Федерального Закона от 07.05.2013 №100-ФЗ кодекс указывает на специальные правовые последствия нарушения запрета распоряжения имуществом. Сделка, совершенная с нарушением этого запрета, признается ничтожной в той части, в какой она предусматривает такое распоряжение (п.1 ст.174.1 ГК РФ). Однако приобретение арестованного имущества лицом, которое не знало, и не должно было знать об аресте, препятствует реализации кредитором прав, обеспечиваемых наложением ареста (п.2 ст.174.1 ГК РФ). Приведенные правила п.1 и п.2 ст.174.1 ГК РФ применяется к сделкам, совершенным после 1 сентября 2013 года (п.6 ст.3 Закона N 100-ФЗ).

Что касается договора залога, то, поскольку такой договор представляет собой распоряжение субъективным правом, он, будучи заключенным в отношении арестованного имущества, полностью ничтожен (п.1 ст.174.1 ГК РФ). При этом, в отличие от договора залога, соглашение о предоставлении залога направлено не на распоряжение предметом залога, а только на возникновение обязательства по предоставлению права залога, в связи с чем передача в залог арестованного имущества во исполнение такого соглашения не влияет на его действительность. Соответственно, в случае неисполнения соглашения о предоставлении имущества в залог заемщик несет ответственность перед заимодавцем в общем порядке. Последствия такого нарушения описаны, в частности, ст.813 ГК РФ, предусматривающей, что при невыполнении заемщиком предусмотренных договором займа обязанностей по обеспечению возврата суммы займа заимодавец вправе потребовать от заемщика досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов, если иное не предусмотрено договором.

Однако, как уже отмечено, приобретение права на предмет ареста лицом, которое не знало, и не должно было знать об аресте, препятствует реализации кредитором прав, обеспечиваемых наложением ареста (п.2ст.174.1 ГК РФ). Приобретение имущества, имеющего собственника, предполагает его отчуждение. При установлении же права залога отчуждения имущества не происходит. Поэтому, упоминая в п.2 ст.174.1 ГК РФ исключительно приобретателя имущества, закон тем самым не распространяет описанные в этой статье правовые последствия на отношения, связанные с приобретением ограниченных вещных прав на имущество, принадлежащее должнику, в частности, с приобретением права залога.

Вместе с тем, несмотря на то, что закон не предусматривает фигуры добросовестного приобретателя права залога, в судебной практике распространен подход, признающий наличие залогового права за лицом, которое, заключая договор залога, не знало и не должно было знать о том, что залогодатель не является собственником предмета залога. В противном случае, как указывают суды, на добросовестного залогодержателя возлагались бы риски последствий, связанных с нарушением залогодателем требований закона (смотрите, например, постановление Президиума ВАС РФ от 26.07.2011 N 2763/11).

Не исключено, что аналогичный правовой подход может быть применен судами и к отношениям, связанным с приобретением права залога от собственника, правомочия которого на распоряжение имуществом ко времени заключения договора залога были ограничены. Принцип, заложенный в положениях п.2 ст.174.1 ГК РФ и ст.302 ГК РФ, одинаков. Если добросовестный приобретатель, контрагирующий с не собственником, получает защиту против действительного собственника вещи (ст.302 ГК РФ), то тем более требуют защиты интересы приобретателя, получившего вещь от собственника, власть которого в отношении распоряжения вещью была ограничена (п.2ст.174.1 ГК РФ). А поскольку судебная практика свидетельствует о том, что в случае приобретения права от не собственника защищается не только добросовестный приобретатель вещи, но и добросовестный приобретатель права залога, аналогичный подход может применяться судами для защиты интересов приобретателя права залога в отношении арестованного имущества.

Это означает, что независимо от недействительности договора залога в отношении имущества, на которое наложен арест, в случае заключения такого договора после 1 сентября 2013 года заимодавец, который не мог знать о наложении ареста (информация об арестах движимого имущества не является публичной), признается приобретшим право залога на заложенную ему вещь. Аналогичный подход сформирован в судебной практике в отношении сделок по распоряжению арестованным недвижимым имуществом, сведения об аресте которого не содержались в едином государственном реестре на момент совершения сделки (смотрите, например, постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.12.2012 N 15АП-12508/12). Однако необходимо учитывать, что право залога в отношении движимого имущества не действует в отношении третьих лиц, которые не должны знать о наличии залогового права. Поэтому при приобретении имущества, в том числе в результате его реализации при обращении взыскания на это имущество, вещь переходит в собственность приобретателя не обремененной залогом, если такой приобретатель не знал и не должен был знать о залоговом обременении (п. 25 постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 N 10). Иными словами, в случае обращения взыскания на имущество по требованиям кредиторов должника право залога фактически прекратится. В этом случае заимодавец вправе воспользоваться правами, предусмотренными уже указанной ст.813 ГК РФ.

Безусловно, подобное правовое решение вопроса напрямую из законодательства не вытекает, а может быть выведено лишь из судебной практики, сформированной в результате разрешения иных споров. В связи с этим мы не исключаем, что приведенное мнение может отличаться от позиции суда. Если суд придет к выводу об отсутствии оснований для признания права залога, то, как уже отмечено, заимодавец, претерпевший нарушение заемщиком обязанности по обеспечению возврата суммы займа, вправе требовать досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов (ст.813 ГК РФ).

Однако в отношении тех случаев, когда залогодержатель не мог и не должен был знать о наличии ареста, суд может применить положение п.2 ст.174 ГК РФ, означающее, что залоговое право, несмотря на недействительность договора залога, будет считаться возникшим. Иными словами, залогодержатель в случае неисполнения заемного обязательства будет вправе обратить взыскание на предмет залога. Однако залогодержатель не сможет реализовать залоговое право в случае отчуждения предмета залога лицу, не знавшему и не должному знать о наличии залога. В этом случае залогодержатель будет вправе воспользоваться правами, предусмотренными ст.813 ГК РФ.*(1)

Источник

ВС РФ: применение «арестного залога» не наделяет кредитора особым статусом в банкротном деле

В соответствии с действующими нормами гражданского законодательства, кредитор, в интересах которого наложен запрет на распоряжение имуществом должника, обладает правами и обязанностями залогодержателя. При этом такие права и обязанности возникают у него с момента вступления в силу решения суда, которым были удовлетворены его требования (п. 5 ст. 334 Гражданского кодекса). Такое правило действует, если иное не вытекает из существа отношений залога.

Отметим, что данная норма действует достаточно давно – с 1 июля 2014 года (п. 1 ст. 1 Федерального закона от 21 декабря 2013 г. № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации»). Таким образом, уже сформировалась обширная судебная практика ее применения. Достаточно часто судам приходится решать вопрос о том, как соотносятся арест имущества должника и залоговые права кредитора на это имущество, в том числе применительно к делам о банкротстве.

Главная проблема при этом заключается в том, что если считать кредитора, в интересах которого арестовано имущество, полноценным залогодержателем, то это означает, что он приобретает особый статус в банкротном деле – считается залоговым кредитором. При этом, если подходить к толкованию положений ГК РФ таким образом, то требования указанного кредитора подлежат удовлетворению в приоритетном порядке и в том числе за счет средств, полученных от реализации предмета залога (п. 5 ст. 18.1, ст. 138 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»).

Суды по-разному отвечают на вопрос, может ли кредитор приобрести указанным способом статус залогового кредитора.

Так, по мнению одних судей, залог, предусмотренный п. 5 ст. 334 ГК РФ, и залог по договору влекут за собой разные правовые последствия, если речь идет о банкротстве. И при этом вариант залога, который является производным от запрета на распоряжение имуществом, некоторые суды считают неприменимым в деле о банкротстве (постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 29 августа 2016 г. № 17АП-2679/16, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 18 января 2017 г. № Ф09-10242/16 по делу № А60-60923/2015). Поясняется, что при таких обстоятельствах установление приоритета для кредитора относится к общим правилам исполнения судебного акта, в то время как в делах о банкротстве применяется специальный порядок, предполагающий соблюдение баланса между интересами должника и всех его кредиторов.

В то же время нередко судьи придерживаются противоположного мнения. Так, полагают они, п. 5 ст. 334 ГК РФ содержит прямое указание на то, что кредитор, добившийся в суде наложения прямого запрета на распоряжение имуществом, имеет права залогодержателя во всех делах, и в том числе в банкротных (постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 28 ноября 2016 г. № 10АП-14841/16, постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 30 ноября 2016 г. № 13АП-14639/16).

Совсем недавно свою позицию по данному вопросу высказал ВС РФ, рассмотрим это решение подробнее.

Фабула дела

В марте 2016 года общество «Э» было признано банкротом (решение арбитражного суда Владимирской области от 28 марта 2016 года по делу № А11-9381/2015). В рамках банкротного дела общество «Ц», как один из кредиторов, выступило с ходатайством о включении в реестр требований задолженность общества «Э» перед ним в размере почти 15 млн руб. Эта задолженность, к слову, была установлена решением того же арбитражного суда Владимирской области, но по другому делу – в марте 2015 года указанную сумму признали неосновательным обогащением.

Поясним, тогда общество «Э» и общество «Ц» заключили договор цессии, по которому последнее должно было приобрести права требования к третьему лицу. В связи с этим общество «Э» получило денежные средства – свою оплату по договору.

Что не может быть предметом залога? Узнайте из материала «Залог» в Домашней правовой энциклопедии системы ГАРАНТ. Получите бесплатный
доступ на 3 дня!

К моменту получения денег общество «Э» уже заключило другой договор цессии с еще одной организацией, то есть оно было заменено в договоре правопреемником. В связи с этим, как установил суд, исполнить условия этого договора было невозможно, так как все документы, по которым права требования организации «Э» к третьему лицу должны были перейти к «Ц», уже находились у правопреемника организации «Э». Иными словами, свои обязательства по договору исполнило только общество «Ц», направив оплату своему контрагенту. В связи с этим оно и обратилось в суд, так как общество «Э» не вернуло денежные средства, то есть, по мнению организации «Ц», получило неосновательное обогащение. Суд согласился с этим и удовлетворил требования кредитора-заявителя (решение Арбитражного суда Владимирской области от 19 марта 2015 года по делу № А11-10247/2014).

Затем по заявлению того же кредитора в рамках исполнения данного решения суда были приняты обеспечительные меры – на имущество должника был наложен арест. Часть денег приставам удалось взыскать, но непогашенная сумма задолженности в размере немногим менее 15 млн руб. была включена в реестр требований кредиторов в рамках уже дела о банкротстве должника-организации «Э».

Что важно, эту задолженность включили в реестр требований кредиторов третьей очереди, причем как обеспеченную залогом имущества должника. То есть по закону она должна учитываться отдельно в пределах требований данной очереди (ч. 7.1 ст. 16 закона о банкротстве).

Таким образом, в данном деле в отношении кредитора были применены нормы ГК РФ, по которым он считается залогодержателем в силу того, что на распоряжение имуществом должника наложили запрет (п. 5 ст. 334 ГК РФ).

Должник с решением суда не согласился, и кстати, с ним был солидарен один из его кредиторов – организация «Т». Они посчитали, что требования организации «Ц» должны быть включены в третью очередь, но на общих основаниях. По их оценке, требования кредитора в данном случае не должны считаться обеспеченными залогом.

Так, по мнению организации «Т», между сторонами в принципе не должно было возникнуть залоговых отношений по п. 5 ст. 334 ГК РФ. Поясняя свою позицию, заявитель указал, что арест имущества должника был снят в связи с введением процедуры наблюдения. По оценке данного общества, при снятии ареста отпало и основание для введения залога. Напомним, в настоящее время необходимость снятия ареста после введения процедуры наблюдения установлена законом (абз. 4 п. 1 ст. 63 закона о банкротстве).

Позиции судов

Арбитражный суд первой инстанции признал требования кредитора обоснованными и удовлетворил их, закрепив за обществом «Ц» статус залогового кредитора. На стадии апелляции судьи подтвердили, что кредитор был правомерно наделен данным статусом. По оценке суда апелляционной инстанции, позиция участников дела, в соответствии с которой требования указанной организации должны учитываться на общих основаниях в составе требований кредиторов третьей очереди, основана на неверном толковании законодательства.

С тем, что доводы заявителя неубедительны и основаны на неправильном толковании действующего законодательства согласились и на стадии кассации.

В постановлении суда кассационной инстанции отмечено, что указание заявителя-организации «Т» на снятие с ареста имущества должника не имеет правового значения. Как поясняется, это связано с тем, что возникновение у кредитора прав и обязанностей залогодержателя законодатель связывает не с датой принятия обеспечительной меры – ареста, а с моментом вступления в законную силу судебного акта об удовлетворении требований такого кредитора.

Позиция ВС РФ

КРАТКО
Реквизиты решения: Определение ВС РФ от 27 февраля 2017 года № 301-ЭС16-16279
Требования заявителя: Включить задолженность должника-банкрота в реестр требований кредиторов с удовлетворением на общих основаниях, а не на специальных, то есть не считать кредитора залогодержателем.
Суд решил: Кредитор, обладающий правами залогодержателя в силу ареста имущества должника, не имеет преимуществ перед другими кредиторами в банкротном деле.

ВС РФ не согласился с выводами судов и отменил соответствующие судебные акты (Определение ВС РФ от 27 февраля 2017 года № 301-ЭС16-16279). По его оценке, в них не был учтен ряд важных обстоятельств. В основу позиции Суда легло толкование существа отношений залога.

В первую очередь ВС РФ разъяснил, что п. 5 ст. 334 ГК РФ направлен на защиту прав кредитора и позволяет ему взыскать арестованную вещь после того, как ее собственником стало другое лицо, которое знало или должно было знать о наложенном судом запрете. Таким образом, пояснил суд, в отношении арестованного имущества действует принцип следования обременения за вещью. Уточняется также, что согласно действующим положениям ГК РФ, сделка об отчуждении арестованного имущества считается действительной, что позволяет ему находиться в обороте (п. 2 ст. 174.1 ГК РФ).

По оценке ВС РФ, в данном случае законодатель пусть и приравнял права кредитора к правам залогодержателя, но не указал при этом, что такие отношения являются полноценным залогом.

Кроме того, в нормах ГК РФ о залоге указано, что нормы о возникновении прав залогодержателя действуют, если иное не вытекает из существа отношений залога. ВС РФ подчеркнул, что в делах о банкротстве как раз должно действовать это исключение, ведь это вытекает из-за специфики таких дел.

Права залогодержателя по п. 5 ст. 334 ГК РФ возникают скорее из процессуальных отношений, в том числе из-за того, что суд принимает обеспечительную меру – накладывает арест. Подчеркивается, что права залогодержателя могут быть реализованы лишь после вступления в силу решения суда, которым удовлетворены требования, обеспеченные запретом.

ВС РФ пришел к выводу о том, что названные меры выступают не способом обеспечения исполнения обязательства как такового (залог относится как раз к таким способам), а неким особым механизмом. Такой механизм, как указал Суд, направлен на фактическую реализацию акта госоргана (суда) о взыскании задолженности. Подчеркивается, что указанный порядок действует в рамках общих правил исполнения.

При этом, переходя уже к специфике банкротных дел, ВС РФ пояснил, что закон о банкротстве исключает возможность удовлетворения в индивидуальном порядке требований, подтвержденных судебными решениями. Также он отметил, что данный закон не содержит предписаний о привилегированном положении лица, в пользу которого наложен арест.

Более того, указано, что правоотношения, связанные с банкротством, основаны на принципе равенства кредиторов, требования которых относятся к одной категории выплат (п. 4 статьи 134 закона о банкротстве). Подчеркивается, что это не позволяет суду, рассматривающему банкротное дело, вводить различные режимы удовлетворения требований кредиторов, основываясь на формальных критериях и не учитывая материально-правовую природу выплаты.

ВС РФ заключил, что судам следовало отказать обществу «Ц» в признании его залогодержателем для целей включения задолженности в реестр требований кредиторов. Но поскольку они этого не сделали, Суд принял соответствующее решение самостоятельно.

Позиция юристов

Яна Чернобель, адвокат Коллегии адвокатов города Москвы «Барщевский и Партнеры»:

«Вмешательство высшей судебной инстанции в данный вопрос с целью создания единообразной практики было необходимым. Судебная коллегия должна была определить, какой из двух постулатов здесь должен действовать. Первый из них основан на том, что право защищает активных, иными словами, «арестный» залог должен сохраняться при банкротстве должника, поскольку такой кредитор в отличие от других предпринял более активные действия и добился обеспечения своих прав требования. Второй постулат основан на принципе равного распределения (лат. «pari passu») конкурсной массы среди равных кредиторов, который не позволяет предоставлять приоритет необеспеченному кредитору только в связи с тем, что он быстрее остальных обратился в суд и получил обеспечительные меры. Судьи выбрали второй вариант. Аргументация, данная в определении, подчеркивает особенность банкротной процедуры, а нормам п. 5 ст. 334 ГК придает лишь прикладной характер – устанавливает механизм получения удовлетворения своих требований кредитором, но только в ординарных (небанкротных) условиях. Вынесенный судебный акт должен исключить все противоречия, которые могли возникнуть у нижестоящих судов в части применения норм о «судебном» залоге, а также развеять любые надежды кредиторов, получивших обеспечительные меры, стать залоговыми в случае банкротства должника».

Олег Ганюшин, адвокат АБ «Прайм Эдвайс»:

«Оправдать подход ВС РФ довольно сложно как с точки зрения буквального толкования закона, так и с точки зрения выявления целей законодательного регулирования. Вывод о том, что меры, принимаемые судом по п. 5 ст. 334 ГК РФ, выступают не способом обеспечения исполнения обязательства как такового, а неким особым механизмом, из нашего законодательства прямо не следует. Кроме того, подавляющим большинством ученых и практикующих юристов идея арестного залога была воспринята крайне позитивно. Банкротство все дальше отходит от принципа абсолютного равенства кредиторов как ключевого элемента, мировой тренд скорее говорит о защите социально значимых категорий в ущерб равенству. И совершенно непонятно, почему наш закон о банкротстве может давать преимущества кредитным организациям перед другими кредиторами по ряду вопросов, но не может дать преимущество самому инициативному кредитору, который быстрее всех получил арест в целях удовлетворения своих требований. В целом, складывается ощущение, что ВС РФ проявил излишнюю осторожность и вместо того, чтобы подумать о регулировании крайне актуального института, разрушил его».

Петр Шевцов, партнер Адвокатского бюро ЕМПП:

«Подход ВС РФ, в соответствии с которым арестный залог не является полноценным, представляется верным. Наделение кредиторов, добившихся ареста, правами залоговых кредиторов в случае банкротства должника очевидно нарушает баланс интересов участников оборота. При этом нет каких-либо убедительных аргументов, почему один из кредиторов банкрота, которому посчастливилось получить обеспечительные меры, должен иметь преимущество перед другими кредиторами, которые могли также инициировать судебные разбирательства, но которым суд отказал в принятии обеспечительных мер».

Артем Денисов, управляющий партнер юридической компании «Генезис»:

«ВС РФ, высказываясь по спорным вопросам законодательного регулирования, продолжает удивлять все больше и больше. Вместо того, чтобы поддержать складывающуюся судебную практику (в частности, собственное определение от 11 января 2016 года № 306-ЭС15-17700), он обрывает сложившуюся тенденцию и определяет гражданско-правовые отношения складывающиеся по п. 5 ст. 334 ГК РФ как «неполноценно залоговые». Указанное определение ВС РФ нивелирует возможность установления требований, как обеспеченных залогом, если он возник на основании запрета на распоряжение имуществом в процедурах банкротства. Арест, наложенный в ходе процедуры взыскания задолженности в качестве обеспечительной меры, больше не является основанием для возникновения права залога».

Александр Стратийчук, ведущий юрисконсульт Группы компаний «ЮРИСПРУДЕНЦИЯ ФИНАНСЫ КАДРЫ» (ЮФК):

«В целом мнение ВС РФ вполне верное, хотя аргументация идет несколько вразрез с положением п. 5 ст. 334 ГК РФ, в части правомочий кредиторов: ВС РФ указывает, что законодатель приравнял права взыскателя к правам залогодержателя, в то время как в законе используется императивная конструкция «кредитор обладает правами и обязанностями залогодержателя». Данную оговорку ВС РФ, возможно, использовал, дабы не войти в противоречие с собственной позицией, изложенной в абз. 3 п. 94 Постановления от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», где «арест» и «залог» настолько сильно перемешаны, что можно подумать об их равнозначности. Вызвавшая ажиотаж позиция в указанном Определении об «особом механизме» довольно сложно прописана и имеет отношение к правовой оценке исполнительного производства и применяемых в нем мер взыскания, и никак не направлена на изменение толкования п. 5 ст. 334 ГК РФ, в том числе в рамках банкротных дел. К тому же право на обращение за дополнительным разъяснением позиции ВС РФ, вызвавшей вопросы, никто не отменял. Данное Определение ВС РФ, конечно, окажет свое влияние на дальнейшую судебную практику: где-то положительную, где-то отрицательную, как с точки зрения закона, так и с точки зрения конкретных сторон в их спорах».

Источник