можно ли исповедовать 2 религии
Можно ли одновременно исповедовать несколько религий?
Содержание
В интернете не так трудно встретить людей, которые заявляют о том, что одновременно исповедуют несколько религий. Как, например, пишет автор статьи на портале knife.media
«Субботу он посвятит созданию лингама, [идола бога Шивы], а в воскресенье поедет в центр столицы, в католический храм, на службу. В этом нет никаких противоречий – просто Женя исповедует две религии одновременно. Он католик и шиваит.
Еще он немного гадает на картах Таро и иногда отмечает викканские праздники Колеса года. Таких, как он, называют поликонфессиональными, или полирелигиозными людьми»
Многим такой подход кажется чем-то почти само собой разумеющимся – они готовы пить из всех источников и, как это называется, «припадать к сокровищам различных религиозных традиций». Люди удивляются – и даже обижаются – когда им говорят, что это невозможно. Кто мы такие, чтобы запрещать им?
Мы, конечно, не запрещаем – и «полирелигиозность», на самом деле, невозможна не потому, что это кто-то запретил, а силу самой природы вещей. Не юридически, а логически. Пытаясь одновременно практиковать, скажем, Православие и Буддизм, вы не являетесь ни православным, ни буддистом. У вас, в этом случае, не «несколько религий». У вас нет ни одной. Но рассмотрим все по порядку.
Вопрос об истине
Полирелигиозность выносит за скобки ряд важных вопросов – и, прежде всего, вопрос об истине. Кто, все-таки, прав? Как дела обстоят на самом деле? Какова реальность, не зависящая от нас и наших предпочтений?
Парадоксальным образом, воинствующий атеизм (вроде того, который исповедует Ричард Докинз) даже ближе к христианской вере, чем полирелигиозность – по крайней мере, мы с Докинзом согласны, что истина существует, истина имеет значение, и наш нравственный долг – стремиться к ней.
Готовность «следовать» разным религиям одновременно означает отказ от выяснения истины. В этом случае человек просто отказывается рассматривать вопрос о том, насколько истинны его представления и мироздании, что на самом деле ожидает нас после смерти, или какие из взаимоисключающих утверждений различных религий соответствуют действительности. Этот вопрос просто выталкивается за пределы сознания; сама его постановка считается неуместной, «недуховной», провоцирующей споры и конфликты.
Этот отказ задаваться вопросом об истине связан с влиянием двух мировоззрений – архаично-языческого и постмодернистского. Они могут показаться совершенно чужими друг другу – язычество это что-то очень, очень древнее, времен наскальных рисунков, постмодернизм – довольно новое, но они прекрасно смешиваются и дополняют друг друга.
Блаженный Августин в своем грандиозном труде «О Граде Божием» обращает внимание на то, что языческие религиозные практики имеют посюсторонние цели – получить здоровье, удачу в делах или на войне, успех в любви.
Язычник, таким образом, ищет в своей религиозной практике не истину, а эффективность. Не важно, какая это кошка, черная или белая, да и кошка ли это вообще. Важно, чтобы она ловила мышей.
Отношения язычника с богами подобны отношению крестьянина с рыцарем или коммерсанта 90-тых с «крышей» – он получает защиту в обмен на дань и изъявления почтения, при этом его мало интересует жизнь его покровителя. Боги – это источник возможных неприятностей, от которых стоит откупаться, или различных выгод, за которые стоит заплатить.
При этом, разумеется, чем больше у вас покровителей в высших сферах, тем лучше – имея хорошие отношения с районным начальством, совершенно не обязательно ссориться с начальством соседнего района.
Языческая религия – это не вопрос истины, это вопрос выстраивания таких отношений со сверхъественным миром, чтобы оттуда не прилетало бед, а прилетали, напротив какие-нибудь вполне земные блага.
Она остается такой и до сего дня; но современность породила еще одно явление – религиозные практики на фоне подразумеваемого (или даже осознанного) атеизма. Люди исходят из вполне атеистической и материалистической картины мира – Бога (или чего либо сверхъестественного) не существует, жизнь навсегда прекращается с физической смертью, молиться, на самом деле, некому. Но они (в отличие от «научных атеистов» ) не восстают против религии как таковой.
Современный человек, который придает большое значение своему психологическому состоянию, ищет еще и такие блага как избавление от депрессии, бодрость, силы, и те не вполне определенные переживания, которые принято называть «мистическими».
Религиозные мифы считаются истинными в том смысле, что они говорят нам нечто важное о нашей внутренней, психологической реальности; сказки, разумеется, не истинны в смысле соответствия внешнему миру – но они помогают людям что-то изменить, исправить или перенастроить внутри себя.
Совместное участие в ритуалах, унаследованных от прошлого, конечно, не помогает выйти на связь со сверхъестественными силами (они, по умолчанию, предполагаются несуществующими) но зато обладает благотворным психотерапевтическим или социальным эффектом.
Популярность разного рода медитативных практик, заимствованных из восточных религий, никак не связана с тем, что люди всерьез верят в предлагаемую ими картину мира. Они просто хотят достигнуть определенных чисто земных целей – например, повысить свою продуктивность – и если этот метод работает, то и хорошо.
В этой картине мира не может быть возражений против сочетания практик, взятых из разных религий – вероучение, мифология, различные представления о мироздании – это, в любом случае, что-то условное, таковы правила игры, и ничто не мешает вам играть в несколько игр одновременно.
Вопрос об истине тут предается вежливому забвению – вы же не станете заявлять на собрании ролевиков, которые изображают из себя, скажем, эльфов средиземья, что никакие они не эльфы, а средиземье – литературная фикция. Они не хуже вас знают, что фикция. Это не мешает им получать удовольствие от игры.
В центре всего – я и мои запросы
Оба этих подхода близки тем, что они ставят в центр религиозной активности самого человека и его требования – практические или психологические. Это отношение получает мощную подпитку от того мира рынка и повсеместной рекламы, в котором мы живем.
Бессчетное множество поставщиков товаров и услуг состязается за наше внимание и наши деньги, предлагая нам наилучшим образом удовлетворить наши запросы.
Когда нам хотят что-то продать, задаться вопросом «а насколько мне это подходит?» вполне уместно. Ведь именно я буду носить эту одежду или пользоваться этим устройством. Я вполне могу исходить из того, насколько мне это удобно и приятно – в том числе, на психологическом уровне.
Это же отношение переносится и на религию – получаю ли я те переживания, которые хотел? Нашел ли я компанию, в которой чувствую себя своим? Вызывает ли у меня это интерес? «Подходит» ли мне эта религия? Не надоела ли она мне, и разочаровался ли я в ней, удовлетворил ли я в ней мои психологические нужды?
Вопрос об истинности религии в этом контексте оказывается столь же непонятным, как вопрос об истинности той или иной марки мобильного телефона или, скажем, оздоровительной диеты. Диета может подходить к особенностям вашего организма, вашим возможностям, привычкам или вкусам – но спрашивать об ее «истинности» бессмысленно.
Истина и надежда
Но главная причина той атмосферы, в которой вопрос об истине выносится за скобки – это отсутствие надежды. Если у нас впереди нет ничего, кроме неизбежной смерти, которая полагает конец нашему личному существованию – причем независимо от того, как мы прожили нашу жизнь – то истина действительно не важна. Во что бы вы ни верили, ваши надежды не сбудутся; впрочем, это неважно, потому что вас, как личности, которая была бы способна этому огорчиться, уже не будет существовать.
Если религии – это, по умолчанию, фантазии, которыми люди утешают себя перед лицом своей неизбежной и бессмысленной смерти, отношение к ним как к игровым практикам, которые можно комбинировать как угодно, вполне понятно.
В этом случае бессмысленно задаваться вопросом «какой путь ведет к вечному спасению». Никакой. Нет никакого «вечного спасения». Как говорил персонаж тургеневских «Отцов и детей», «Закопают – лопух вырастет». Нет смысла опасаться впасть в заблуждение – вы не можете заблудиться по дороге в Город, которого не существует.
Христианство отличается и от древнего язычества, и от нового атеизма тем, что решительно – даже воинственно – провозглашает надежду.
Мы исходим из того, что существует Бог, который любит нас, и вечное спасение, которое мы можем обрести. Это – истина, и она прекрасна и невероятно утешительна
Христос буквально, телесно, физически воскрес из мертвых; Он действительно даровал нам жизнь вечную и блаженную, которую мы принимаем покаянием и верой.
Небесный Иерусалим, рай – не менее реальное место, чем Москва или Лондон, вернее, гораздо более реальное, живое, насыщенное, подлинное. По сравнению со святыми на небесах мы – бледные тени. Самое чудесное, волнующее и яркое, что мы можем пережить на земле – свадьба, рождение первенца, поразительные научные открытия или путешествия в удивительные места – лишь бледные отблески той подлинной, небесной, нескончаемой жизни, к которой мы призваны. Все добро, истина, красота и радость этого мира – это свет, с трудом пробивающийся оттуда, из нашего небесного Отечества. Когда мы водворимся там, мы обретем подлинное и вечное счастье. Наша земная жизнь дана нам для того, чтобы мы отправились в путь и пришли в дом нашего Небесного Отца.
А надежда делает истину очень, очень важной. Если если земная жизнь – это уникальный шанс, возможность обрести жизнь вечную и блаженную, становится очень важным, как мы этот шанс используем.
Это можно сравнить с положением тяжело больного – если он полагает, что никакой надежды поправиться у него нет, то он может думать только о том, как скрасить свои последние дни. Но если надежда появляется – становится очень важным найти правильный путь лечения. Человеку безнадежному нечего терять; но когда появляется надежда, очень важно ее не упустить.
И первое, что человек спрашивает, когда у опасно больного появляется надежда выздороветь, (или у заключенного – надежда освободиться) – «правда ли
это?» Вдруг это мираж и надувательство? Если мы ставим на карту нашу последнюю надежду, нам необходимо знать, что поставили мы правильно.
И вот религия, когда она поднимается над примитивным языческим колдунством – про нашу последнюю надежду. Вы не станете проявлять плюрализм в области, которая для нас критически важна. Вы не будете лечиться (или лечить кого-то, кого вы любите) сразу у двух врачей, которые дают разные (и при этом несовместимые) диагнозы, и предписывают разные стратегии лечения. Вы приложите усилия, чтобы выяснить, кто из них прав. Вы не станете вверять свою жизнь тому, кто, очевидно, заблуждается.
Если небесный Город реален – становится очень важным, какая дорога туда ведет, а какая – нет. Если мы отправляемся в путь, для нас становится очень важно не заблудиться. Мы обнаруживаем, что истина имеет значение. Если вы, идя по заснеженной пустыне, хотите выйти к жилью, для вас очень важно выбрать правильный путь. Это буквально вопрос жизни и смерти.
Когда мы исследуем религии – не примитивное поклонение богам плодородия и успеха, а великие традиции, такие как Буддизм, Ислам или Христианство – мы обнаруживаем, что они имеют между собой нечто общее. Они говорят о том, что цель нашего путешествия – спасение, лежит за пределами земной жизни. Но они совершенно по-разному ставят диагноз бедственного состояния человеческого рода – и прописывают совершенно различное лечение.
Они не могут быть истинными все и одновременно. Конечно, людям хочется отложить споры об истине – как если бы истину можно было бы вынести за скобки нашей жизни, отодвинуть этот вопрос на безопасное расстояние. Но это невозможно. Мы неизбежно исходим из каких-то представлений об истине – даже если мы полагаем, что истина не важна или ее не существует. Наши поступки выдают то, во что мы верим (или не верим). Совершая какие-то действия (или воздерживаясь от их свершения) мы неизбежно руководствуемся какими-то представлениями о реальности и о том, как нам следует себя вести. Поэтому вопрос об истине неизбежен.
Первая и вторая заповедь Декалога говорят «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им» ( Исх.20:2–5 )
Если человек воздвигает идола и совершает перед ним ритуал поклонения Шиве, он исходит из подразумеваемого убеждения, что категорическим библейским запретом на поклонение идолам (и чужим божествам) можно пренебречь.
Если он ищет различных путей к Богу в разных религиях, то он явно не полагает истинными слова Христа «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» ( Иоан.14:6 )
Вы не можете верить – в смысле «признавать истинными» – взаимоисключающие утверждения. Такая вера не «запрещена». Она просто логически бессмысленна. Вы тем более не можете следовать взаимоисключающим повелениям – воздвигать лингам в честь Шивы, как указывает Индуизм, и повиноваться категорическому запрету делать что-либо подобное – который содержится в Библии.
Бог, требующий верности
Бог абсолютно верен каждому из нас – верен до конца, до смерти на Кресте. И неверность Ему – готовность обращаться к «богам иным» это не просто заблуждение. Это тяжелое личное оскорбление.
Пророки сравнивают отношения Бога и Его народа с браком – Бог также не потерпит отношений с другими богами, как муж не потерпит отношений своей жены с другими мужчинами.
В Писании Бог сравнивает Себя с мужчиной, который полюбил и приблизил брошенную сироту, стал ей добрым и заботливым мужем – а она предала Его, попрала Его любовь с радостью пошла по рукам ( Иез.16 ) Как говорит Пророк, «Но поистине, как жена вероломно изменяет другу своему, так вероломно поступили со Мною вы, дом Израилев, говорит Господь» ( Иер.3:20 )
Бог также сравнивает Себя с Отцом, оскорбленным его неблагодарными сыновьями: «Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня» ( Ис.1:2 )
Идолопоклонство в Библии – это возмутительное оскорбление Богу. Творец неба и земли снизошел к вам, заключил с вами завет, а вы предпочли Ему бездушных и бессмысленных идолов.
Поклонение другим божествам абсолютно несовместимо с христианской верой; если вы практикуете его – то вы вне завета с Богом. Вы абсолютно точно не являетесь христианином – как бы вы себя при этом ни называли. К счастью, как и любой грех, этот грех можно оставить, и обратиться «к Богу от идолов, [чтобы] служить Богу живому и истинному» (1Фесс.1:9).
Почему Бог допускает существование разных религий?
Приблизительное время чтения: 19 мин.
Если христианство — истинная религия, то почему в мире столько разных верований? Разве Бог не может сделать так, чтобы все религиозные заблуждения и ошибки были исправлены и все стали православными?
Важная оговорка в начале
Это если совсем коротко. А прежде чем пускаться в серьезный разговор по сути заданной темы, нужно сделать важную оговорку.
Слишком часто этот вопрос «почему в мире столько разных религий?» и другие подобные вопросы задают не с целью выяснить истину, а ровным счетом наоборот — из желания отмахнуться от всякого серьезного разговора. Слишком часто за этим вопросом подразумевается другой: а с чего вы взяли, что христианство — это истина? С чего вообще вы решили, будто в мире есть истинная вера? Ведь вон их сколько — разных вер, и приверженцы каждой с пеной у рта убеждают вас, будто только их вера спасительна. Так, может быть, стоит успокоиться и признать, что нет никакой окончательной истины и каждый волен верить, как и во что ему вздумается. (О том, что на самом деле вовсе не безразлично, во что верить, читайте здесь.)
Такая позиция сегодня очень распространена. Ее адепты любят называть себя агностиками, но это не совсем точно. В отличие от агностиков, путем долгих трудов и размышлений пришедших к выводу о невозможности для человека получить точное знание о духовном мире (с чем, кстати, христиане скорее согласны: Бог в Своем существе непознаваем), эти люди заранее отказываются и от трудов, и от размышлений. «Раз религий так много, значит, истины нет, и раздумывать не о чем», — вот их нехитрая логика. Всякий читавший Евангелие узнает за этой логикой ироничную усмешку Понтия Пилата, который, завершая допрос Иисуса Христа, бросил в воздух: Что есть истина? — и, не дожидаясь ответа (вопрос был чисто риторический), развернулся к Спасителю спиной и отправился беседовать с обвинявшими Его первосвященниками и народом (Ин 18: 38).
Если кто-то приступает к чтению этой статьи, желая лишний раз убедить себя, что «истины нет», то не стоит тратить время. А тем, кто готов разбираться по сути, стоит дочитать статью до самого конца.
Бог дорожит свободой человека… Как это понять?
Создавая человека, Бог творил его по Своему образу и подобию. И это предполагает наличие у человека в том числе свободы воли.
Отменить свободу человека, «запрограммировать» его, скажем, на то, чтобы поступать исключительно по совести, значило бы сделать его уже не человеком, а каким-то другим существом. По сути — превратить в зомби. В фильмах ужасов зомби, как правило, страшные и чрезвычайно агрессивные. Но при известном воображении ничто не мешает представить себе и исключительно милого и симпатичного зомби, который всем улыбается, уступает место в метро и вообще в социальном плане безупречен. Но если такое поведение — результат «программирования», то перед нами биоробот, а не человек. Человек принципиально, по самой своей природе свободен.
И множество религий, которые исповедуют разные люди в разных концах света, — это тоже одно из следствий человеческой свободы.
Точнее — свободы, помноженной на грех.
При чем тут грех?
Первозданные люди, Адам и Ева, жили в теснейшем единстве со своим Творцом, Которого могли видеть непосредственно, лицом к лицу, и с Которым могли свободно беседовать. Но это единство было разрушено после того, как Ева, вступив в разговор с сатаной, явившемся в виде змея, поверила клевете на Бога и попробовала плод от древа познания добра и зла. Нарушив таким образом заповедь, данную Богом, она тут же сделала соучастником своего преступления и Адама — предложила запретный плод и ему, и Адам тоже соблазнился легкой возможностью стать как боги, знающие добро и зло (Быт 3: 5), которую посулил древний искуситель.
Грех — это и есть разлад с Творцом, потеря доверительных отношений, контакта с Богом, и как следствие — утрата всяких ориентиров.
Именно это и случилось с людьми, изгнанными из рая. Оторвавшись от Бога и потеряв возможность постоянно лицезреть Его перед собой, они стали мало-помалу забывать, каков Он. Образ Бога в их сознании стал с течением лет трансформироваться. Люди стали представлять себе Бога то как предельно далекую от них грозную силу; то как подобное человеку, хотя и очень могущественное, существо, которое может любить и помогать, а может гневаться и даже мстить непокорным ему созданиям. Кто-то решил, что богов вообще множество и они могут обитать в камнях, деревьях, реках и озерах, в телах животных и даже в изваяниях, созданных человеческими руками. По мере того, как умирали первые люди, знавшие Бога лично, и их ближайшие потомки, слышавшие рассказы отцов, память о Боге все больше истончалась, разрушалась и все чаще подменялась фантазиями, которые могли принимать самые причудливые формы.
Так, с точки зрения христиан, и появилось разнообразие религий, то есть способов восстановить связь с духовным миром. Ведь само слово «религия» чаще всего возводят к латинскому religare, которое как раз и значит «воссоединять, восстанавливать связь».
Каков слон на самом деле, никто из них описать не смог.
Тем более сложной для падшего человека задачей оказалось разобраться, каков Бог. Ведь Бог есть дух (Ин 4:24), и духовно ослепшие люди, конечно, не могли не ошибаться в своих попытках «нащупать» Его.
Разве Бог не мог подсказать заблудившимся людям, где истина?
Именно это Он и сделал, причем с величайшими тактом и любовью. Он не стал искусственным образом вкладывать в человеческие головы единственно верное знание о Себе (хотя много раз возвещал истину через пророков — и кто имел уши слышать, тот слышал). Не стал блокировать все источники ложной информации. Он поступил по отношению к нам, людям, гораздо более благородно и уважительно — Сам стал человеком и явил истину в Своем Лице.
При этом и Христос, и Его ученики, апостолы, подчеркивали: они пришли не научить чему-то абсолютно новому, не нарушить издавна известный закон, но исполнить его (ср.: Мф 5:17). То есть — наполнить смыслом, прояснить, указать конечную цель, ради которой этот закон был дан. Открыть глаза слепцам.
Так христианство дало людям новое знание о Боге? Или наоборот, напомнило им хорошо забытое старое?
Новым в Евангелии было одно — сам Спаситель. Люди увидели, как вырваться из замкнутого круга, в который их загнал грех; как победить неизбежное следствие греха — смерть: нужно креститься во Христа и во всем держаться Его заповедей. Это никак не отменяло того Откровения, которое с древних пор бережно хранили праведники, имевшие опыт личных встреч с Богом. Того Откровения, которое со временем было собрано и зафиксировано в книгах, названных Священным Писанием Ветхого Завета. Это дополняло и объясняло Ветхий Завет.
Первоначально Бог заключал личные заветы, иначе — договоры или союзы, с отдельными праведными людьми, так называемыми патриархами: Ноем, Авраамом, Исааком, Иаковом, Иосифом… Затем Он открылся целому народу — древним евреям, или израильтянам, и заключил с ними завет. Они должны были исполнять закон Божий, данный им через Моисея (в основе этого закона лежали десять заповедей), а Бог обещал им мир и безопасность.
Но не только это обещал Бог Своему народу. На протяжении долгой истории Израиля в нем периодически появлялись пророки — люди Божии, изрекавшие волю Господню, и они говорили: придет время, и в израильском народе родится Мессия (Помазанник, по-гречески — Христос), который спасет всех верных Богу людей от греха и его следствия — смерти. Придет день, когда Сам Бог явится судить все народы, тогда мертвые воскреснут, а затем наступит Царство Божие, в которое войдут все сохранившие верность Богу. Вот что говорил об этом Сам Господь устами пророка Иеремии: Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более (Иер 31:33–34).
Все ветхозаветные пророчества о Мессии исполнились с Рождеством Иисуса Христа, Сына Божия и Сына Человеческого. Господь Иисус прожил на земле 33 года; оставил людям несравненное по красоте и мудрости учение о спасении через любовь к Богу и ближнему; собрал общину учеников, на основе которой образовалась христианская Церковь; умер распятым на Кресте, искупив грехи всех людей; а затем воскрес и вознесся к Богу Отцу, пообещав отныне во все дни пребывать со Своей Церковью и послав христианам Духа Святого для наставления их в вере и святости.
Христиане убеждены, что их вера истинная, потому что они ежедневно сталкиваются с действием Божиим, совершающимся в Его Церкви. И прежде всего — в таинствах, особых священнодействиях, когда человек при содействии священника обращается к Богу за конкретной помощью и получает невидимый, но ясно ощутимый благодатный дар, существенным образом меняющий его жизнь.
Но эта вера на чем-то основывается, кроме Библии?
Есть много исторических свидетельств, что вначале люди веровали в Единого Бога, и лишь впоследствии эта вера уступила место языческим (иначе говоря, народным, местным) религиозным культам.
В Единого Бога — Творца всего существующего веровали, скажем, египтяне: они называли Его Атум, а впоследствии — Ра и лишь позднее стали ассоциировать Его с богом солнца, верховным божеством египетского пантеона.
Единобожие долго сохранялось и у индийцев: все их многочисленные божества, в том числе Шива, Вишну и Рама, считались поначалу лишь проявлениями Единого Бога (в священных индуистских текстах Его называют разными именами, например, Праджапати).
Во второй половине I тысячелетия до Р. Х. вера древних израильтян уже была широко известна по всему миру, вызывала большой интерес и имела множество последователей. Достаточно сказать, что в конце III века до Р. Х. книги Ветхого Завета были переведены на международный язык того времени — греческий и не где-нибудь в Израиле, а в египетской Александрии по поручению местного царя. Так родился самый известный и авторитетный перевод Ветхого Завета — Септуагинта («перевод 70-ти толковников»), выдержки из которого присутствуют в том числе и в Евангелии.
Ну а само христианство имеет великое множество независимых свидетельств в пользу своей истинности. Тут и археологические находки, подтверждающие многие факты, описанные в Евангелии. И знаменитая Туринская плащаница, изображение на которой по сей день приводит ученых в изумление, а христиане считают его отпечатком лика Господа Иисуса Христа. И поразительный феномен Четвероевангелия: составляющие его четыре книги написаны разными авторами, разным стилем, с разными смысловыми акцентами и даже с некоторыми различиями в деталях, но все они явно рассказывают одну и ту же историю о Человеке, Который определенно был больше, чем просто человеком. И убедительно оспорить историчность этого рассказа до сих пор никому не удалось.
Но возможно, самым поразительным «доказательством» истинности христианства (если уж использовать слово «доказательство») является сама история Церкви, которая начиналась и почти триста лет продолжалась в условиях жесточайших гонений со стороны императорского Рима; наталкивалась на самые разнообразные препятствия, которые чинили Церкви то правители государств, то еретики и иноверцы; знала расколы и предательства… Однако, несмотря на все это, Церковь не просто устояла, а невиданными темпами росла и расширялась! За две тысячи лет христианство стало самой массовой религией на Земле (на конец 2005 года в мире было более 2 млрд христиан, около 32 % всего населения планеты). А год Рождества Христова и поныне является общепринятой точкой отсчета летоисчисления.
И это при том, что христианство опирается на факты, совершенно невероятные и неприемлемые для рационально мыслящего сознания! Что безграничный и всемогущий Бог стал человеком. Что Он был зачат Девой без участия мужа, наитием Духа Святого. Что бессмертный Творец всего мира был убит озлобленными людьми. Что на третий день Он воскрес из мертвых, а потом вознесся к Богу Отцу — не только духом, но и телом. Для иудеев соблазн, а для еллинов (греков. — Прим. ред.) безумие — так описывал «трезвый» взгляд внешнего мира на ключевые догматы христианской веры апостол Павел (1 Кор 1:23). И тем не менее эти «безумные» догматы привлекли к себе столько верующих сердец, сколько ни одна другая религия!
И что же, одни только христиане обладают монополией на истинное знание о Боге?
Вряд ли тут уместно говорить о монополии. Во-первых, потому, что недостаточно просто знать о Боге. Гораздо важнее — знать Бога: иметь страх Божий (то есть благоговейно почитать Бога и ценить отношения с Ним выше всего остального), поддерживать живую связь с Ним, честно стараться жить по Его заповедям. В Библии все это называется — ходить пред Богом. Такую заповедь давал Сам Господь еще ветхозаветному праотцу Аврааму, когда вступал с ним в личный завет: Ходи предо Мною и будь непорочен (Быт 17:1). У христиан есть много причин быть уверенными, что их знание о Боге гораздо более полное и точное, чем у представителей других религий. Но как знать, не выяснится ли на Страшном суде, что какой-нибудь богобоязненный мусульманин или ревностный даосист на деле знает Бога гораздо лучше, чем теплохладный православный, для которого его вера — это не живые отношения с Живым Богом, а всего лишь благочестивая традиция, унаследованная от бабушек и дедушек…
Во-вторых, истинное знание о Боге не дает человеку никаких дополнительных прав, зато налагает на него много новых обязательств. Человек, знающий истину о Боге, обязан и жить на высоте своей веры. Он не имеет права давать неверующим или иноверцам повод для соблазна, для критических высказываний в адрес христиан: вот они, мол, какие, эти православные.
И в-третьих, во всех крупных религиях, охватывающих значительную часть населения земного шара, есть крупицы (а иногда и значительные элементы) истинного знания о Боге. Иудеи и мусульмане как представители авраамических религий (к которым относится и христианство) знают, что Бог Един, и с уважением относятся к Его заповедям, данным еще в ветхозаветные времена. Приверженцев индуизма — третьей религии в мире по количеству последователей — роднит с христианами мысль о соединении с Божеством как цели всей человеческой жизни. Буддистам принадлежат совершенно согласные с христианским мировоззрением наблюдения о том, что мир в его нынешнем состоянии погружен в страдание (о том же свидетельствует и апостол Павел: вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим 8:22)) и что состояние окружающего мира в огромной мере определяется духовным состоянием самого человека.
Но христианство — повторим это еще раз — говорит о возможности спасения и о том, что есть Спаситель, Который не просто ищет возможности избавить нас от страдания, но уже искупил наши грехи Своей крестной смертью, уже обещал нам воскресение и жизнь вечную как дар. Нам остается лишь со страхом и трепетом совершать свое спасение (ср.: Флп 2:12), то есть всеми силами стараться жить по Евангелию и доверять Богу, чтобы суметь принять этот дар.
Дело, таким образом, не в какой-то выдуманной «монополии» христиан на знание истины, а в том, чтобы все верное и истинное, известное человеку о Боге, претворить в жизнь, сделать для себя ориентиром.
Многие святые отцы высказывали еще такую мысль: на Страшном суде с каждого из нас будет спрошено не за то, чего мы не знали и потому не сделали, а за то, что знали, но проигнорировали.
Но почему бы Богу не сделать всех христианами?
Мы уже сказали, что свобода — это едва ли не главная отличительная характеристика человека. Есть вещи, которые человека невозможно заставить сделать насильно, если он сам не захочет. И прежде всего это касается веры и любви. Невозможно поверить по принуждению, невозможно полюбить по приказу. И вера, и любовь требуют от человека внутреннего, сердечного согласия, рождаются из внутренней потребности человеческой души.
Такое сходство между верой и любовью не случайно. Сам Бог есть любовь, говорит святой апостол Иоанн Богослов (1 Ин 4:16). Мы уже упомянули о том, как важно знать Бога — важнее, чем даже знать о Боге. Но невозможно знать Бога, не полюбив Его. Ведь первая и наибольшая заповедь христианства так и звучит: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим (Мф 22:37–38). А полюбить можно только свободно.
Знаменитый московский проповедник и духовник протоиерей Димитрий Смирнов (ⱡ 2020) часто предлагал своим прихожанам такое рассуждение: давайте представим, что завтра на землю с неба спустится огненный херувим ростом с девятиэтажный дом, сгонит людей из квартир на площадь и громовым голосом прикажет: а ну-ка, все немедленно на колени, кланяйтесь Богу и кайтесь в своих грехах! Что, все люди сразу станут верующими? Конечно, все перепугаются до полусмерти и сделают все в точности, как им прикажут. Но любви к Богу в них от этого не появится, в сердце будет только страх и паника.
Христос начинал Свою проповедь словами: Покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк 1:14), но никого не принуждал к этому насильно, потому что уверовать в Евангелие и в Самого Христа можно, только полюбив их. Осознав, что никого лучше и прекраснее Христа во всей истории мира никогда не бывало и не было написано о человеке ничего точнее Евангелия.
Христос первым проявляет любовь к человеку, делает шаг навстречу, добровольно идет на страшную казнь в надежде, что и человек не останется безответным, поймет, что отдать Свою Божественную жизнь за других — это и есть последняя, самая высокая правда, единственная правда, достойная Самого Бога. Тогда человек и станет христианином. И именно поэтому «сделать всех христианами» чудесным образом попросту невозможно. Для этого человека пришлось бы превратить в какое-то другое существо, безвольное и неспособное ни к вере, ни к любви. Но Бог творил именно человека и любит нас такими, какими сотворил.
И еще одно важное соображение, о котором писали многие святые отцы. Человек относится всерьез только к тому, к чему пришел самостоятельно, что тщательно обдумал, что выстрадал, как говорит преподобный Исаак Сирин, «с болезнию сердечною». Только это человек ценит, а «легко полученное скоро и утрачивается». Вспомните, например, как относятся подростки к деньгам, которые получают от родителей на мелкие расходы. Они тратят их, не задумываясь, на что угодно — на игры, на кино, на мороженое, на чипсы, особенно если родители готовы подбрасывать «копеечку» регулярно и не задают лишних вопросов. И только когда человек начинает зарабатывать деньги сам, он узнает им цену.
Так же и с верой. Князь Владимир, прежде чем крестить Русь, вначале пытался насадить по всей стране единообразный языческий культ; после организовал в Киеве большой диспут между представителями разных религий; а потом еще разослал собственных послов по другим странам, чтобы те посмотрели и рассказали ему, как на самом деле живут те, кто присылал к нему своих красноречивых проповедников. Его выбор в пользу христианства был тщательно продуманным и выстраданным лично (неоправданно затянув с крещением, он ослеп — и прозрел, только когда вышел из купели). Потому и русский народ воспринял христианство всерьез, и мученики за веру появились уже в первом поколении по смерти Владимира.
Как замечательно написал сто лет назад русский религиозный мыслитель и православный священник Александр Ельчанинов, «суть веры и религиозной жизни не в принудительной очевидности, а в усилии и выборе. Вера — путь к Богу, опыт, который всегда удается».
Ну а все-таки — почему христианство? Религий же много
Этот вопрос неизбежно следует за вопросом о разнообразии верований. Ответу на него можно посвятить не только статью, но и книгу, и даже множество книг. Но тут мы снова возвращаемся к словам преподобного Исаака Сирина: ценится и хранится только «приобретенное с болезнию сердечною».
Нет смысла рассчитывать, что кто-то разложит тебе все «по полочкам». Человек должен сам сделать свой выбор. И выбор этот делается не за день и не за год, а всей жизнью.
Можно углубиться в изучение любого вероисповедания, но нужно быть готовым к тому, что это потребует большого труда и усердия. Прочесть книги, почитаемые в соответствующей религиозной традиции Священным Писанием; познакомиться с толкованиями на эти книги; внимательно изучить вероучение; узнать живую традицию веры — то, как она преломляется в реальной жизни людей, как влияет на их жизненный строй и уклад; разобраться в богослужебной, обрядовой стороне… Все это потребует многих лет. И все равно узнать веру по-настоящему невозможно до тех пор, пока сам не начнешь жить в соответствии с ней — стараться исполнять установления, делать дела, которые предписываются верой. Так же невозможно почувствовать себя своим в чужом городе, пока ходишь только экскурсионными маршрутами с гидом и не решаешься прокатиться в метро или на автобусе самостоятельно.
Наша жизнь не бесконечна, мы не успеем «попробовать» и христианство, и все остальное, ну разве что совсем «по верхам», не касаясь сути, как те самые «туристы». В действительности постижение веры — любой! — требует большой самоотдачи и длится всю жизнь. Хотим ли мы посвятить жизнь изучению религии, которую исповедуют на другом конце земли? Бог не запрещает нам этого. Но вот вопрос: зачем? В нашем распоряжении, буквально на расстоянии вытянутой руки, сокровище православного христианства. Сокровище это, правда, скрытое (ср.: Мф 13:44) — многие не обращают на него внимания, отмахиваются, словно христианство — это что-то «само собой разумеющееся» и давно набившее оскомину. Но знают ли они христианство на самом деле? Исследовали ли хотя бы малую толику христианского наследия? Как объясняют себе эти люди тот неподдельный интерес и уважение, с которым относятся к христианской традиции даже очень далекие от христианских корней народы — алеуты, китайцы, индийцы? Чем обосновывают нежелание обратиться к той традиции, которая (в отличие от многих других) легко доступна и на нашем родном языке? Почему не хотят зайти в храм (храмы сейчас, слава Богу, открыты), прислушаться к словам молитв, вглядеться без предубеждения в глаза верующих?
У нас прямо под ногами — клад: и Священное Писание, и святоотеческие творения, и просто хорошая христианская литература, и общение с подлинными, искренними христианами; и этот клад многие из нас еще даже и не пытались раскапывать! Конечно, раскапывать это богатство намного труднее, чем рассуждать о «множестве религий». Зато и радость, которую доставляет этот труд, не сравнима ни с чем.