что стало с лодкой к 19
Ценой своей жизни. Как моряки подлодки К-19 спасли мир от катастрофы
1961 год запомнился человечеству множеством событий – выход человечества в космос, противостояние сверхдержав, сразу несколько шедевров мировой литературы… Однако на очень долгое время осталось неизвестным зловещее событие, которое чуть не превратилось в катастрофу всемирного значения. В июле 1961-го советская подводная лодка К-19 прошла на волосок от гибели — и атомной аварии громадного масштаба.
Коллаж © L!FE Фото: © kinopoisk.ru, wikipedia.org
При спуске со стапелей бутылка шампанского, которую по традиции бьют о борт, не разбилась с первого раза. К морским суевериям стоит относиться с долей здорового скепсиса, но приходится признать, что за недобрым предзнаменованием последовало множество настоящих аварий. Впрочем, тут приходится винить не столько злую судьбу, сколько торопливость при постройке. Лодку строили в три смены, практически без перерывов. Рекордные сроки ввода в строй на практике означали ещё и неизбежную неряшливость при постройке. Первые неприятности начались ещё на этом этапе: из-за пожара сильно обгорели двое рабочих.
Советская подводная лодка К-19. Фото: © flot.com
Во время первого же пуска реактора случайно превысили допустимый уровень давления в нём. Обошлось без катастрофы, но эту историю замели под коврик. Ради тщательной диагностики проблем реактора пришлось бы срывать все сроки. К тому же реактор получил во время испытаний новые повреждения.
Как бы то ни было, лодку ввели в состав флота и укомплектовали экипажем. Командиром субмарины стал Николай Затеев, командовавший подводными кораблями с 1954 года. Первым заданием К-19 стало участие во флотских учениях «Полярный круг». Она должна была проскользнуть через заслон советских же субмарин на пути её движения, всплыть и отстреляться по полигону. В районе Шпицбергена её должны были условно перехватить дизельные подлодки. 18 июня субмарина вышла с базы в Западной Лице и двинулась в Атлантический океан.
Командир субмарины К-19 Николай Затеев. Фото: © wikipedia.org
Ночь 4 июля 1961 года застала К-19 в 70 милях от острова Ян-Майен. Это клочок суши, затерянный между Норвежским и Гренландским морями. После четырёх часов утра вахтенный обнаружил резкое падение давления воды в одном из двух ядерных реакторов. Впоследствии выяснилось, что на одном из датчиков давления возникла течь. Государственная комиссия установит, что это произошло из-за нарушения технологии сварочных работ при постройке лодки.
Чем было чревато происходящее? Реактор работает нормально за счёт непрерывной подачи воды к активной зоне реактора. При её отсутствии реактор стремительно перегревается и разрушается. Система охлаждения реактора вышла из строя. Из-за утечки воды заклинило циркуляционные насосы. Активная зона реактора быстро и неконтролируемо разогревалась. К-19 оказалась в ситуации, хуже которой сложно что-то придумать: работает только один реактор из двух, второй разрушается буквально на глазах, помощи нет и в любом случае она не сможет успеть прежде, чем произойдёт катастрофа. В случае разрушения реактора погибал экипаж, а мир ждала громадная катастрофа: радиоактивные элементы утекли бы прямо в океанские воды.
На субмарине объявили о радиационной опасности. Офицеры собрались на короткое совещание. После обмена мнениями капитан Затеев и команда пошли на крайние меры. Один из старших офицеров, капитан 3-го ранга Юрий Повстьев, предложил заливать водой активную зону аварийного реактора. Для этого моряки решили попытаться соорудить нештатную систему охлаждения своими силами. Затея сама по себе рискованная, но вдобавок требовавшая, чтобы члены команды работали в зоне действия радиации. Позднее дублирующая система охлаждения станет стандартом, но на К-19 её пришлось устраивать впервые. Из средств защиты у моряков были только противогазы.
«Мы оказались просто психи!» — замечал позднее Затеев. В течение часа шла подготовка: субмарина всплывала, готовили сварочный аппарат и генератор. Затем люди пошли в реакторный отсек.
Входящих встречало голубоватое сияние — это светился от радиации водород. Вскоре водород начал спонтанно возгораться — однако огнетушители были приготовлены заранее, так что начавшийся было пожар быстро сбили. Матросы и офицеры работали в облаках удушливого пара. Люди получали убойные дозы радиации и превращались в развалины буквально на глазах. Старшему аварийной команды, лейтенанту Борису Корчилову, было 23 года, выполнять наиболее опасную работу в реакторном отсеке он вызвался сам. Сохранился диалог между ним и Затеевым: «Ты знаешь, на что идешь?» — «Да, товарищ командир» — «Ну так с Богом».
За своё мужество Корчилов заплатил самую высокую цену. Когда он вышел из отсека и сорвал противогаз, его тут же начало рвать. Несколько человек быстро повалились с ног с симптомами лучевой болезни. Повстьев, предложивший план спасения лодки и руководивший монтажом трубопровода, сам получил тяжёлое отравление. Смертельные дозы получили ещё несколько моряков. Своей жизнью они купили победу над собственным реактором. Через полтора часа после начала работы аварийная система охлаждения начала функционировать.
Вскоре у Затеева возникла ещё одна проблема: на этот раз дала течь смонтированная система охлаждения. Ещё три моряка ушли в реакторный отсек, но им удалось быстро заварить пробоину.
К-19 всё же не была одна во вселенной. Сообщение об аварии в реакторе приняла другая субмарина — дизельная С-270 капитана Жана Свербилова.. Свербилов оказался самостоятельным и решительным командиром. Приняв сигнал бедствия, он немедля вышел на помощь, не тратя время на совещания и попытки выпросить разрешение у начальства. Благо погода была хорошей, волнения не было, так что уже через 4 часа Свербилов оказался в районе, где боролась за жизнь К-19. Лодки просигналили друг другу ракетами. Люди, не занятые на борьбе с реактором, стояли на лодке. Поскольку основная рация на К-19 вышла из строя, одной из первых просьб Затеева стало обеспечение связи. Кроме того, Свербилов, разумеется, принял на борт получивших крупнейшие дозы радиации — 11 человек. Облучённую одежду выкинули за борт, моряков обрабатывали спиртом. В это время Свербилов… получал разнос от командования флотом. Капитану обещали страшные кары за то, что он самовольно покинул район учений.
Свербилов попытался взять К-19 на буксир. Это оказалось не по силам его менее мощной лодке. Однако командование флота, по крайней мере, уже разобралось, что происходит: через сутки после аварии подошли ещё две субмарины. Началась массовая эвакуация людей. Секретные документы тащили в мешках. Чтобы не переносить на другие лодки заражённую одежду, морякам пришлось эвакуироваться в костюмах Адама.
Последними на К-19 остались шесть человек, включая Затеева. Под утро они перебрались на одну из «дизелюх». Подлодки двинулись к базе — навстречу уже высланным надводным кораблям. В это время радио разрывалось от радиограмм разной степени важности: врачи давали советы, контрразведку интересовали причины аварии…
Дополнительный риск создавала портящаяся погода. Когда подлодки с облучёнными моряками вышли к эсминцам, на море уже было изрядное волнение. Боевые корабли плясали на волнах как игрушечные. Кое-как им удалось состыковаться и перетащить часть людей по трапу. Затем лодку и миноносец начало бить друг о друга, так что субмарине Свербилова повредило борт. Домой спаситель вёл лодку с креном.
Вскоре на субмарину прибыла специальная команда — естественно, в полноценных защитных костюмах. Её задачей было оценить состояние лодки и возможность вывести её домой.
В течение полутора часов новоприбывшие перемещались по отсекам вымершей субмарины. Освещения не было: использовали только фонари. К счастью, никаких утечек на борту не обнаружили. Радиационный фон был высоким, однако выводы обнадёживали: лодку можно спасти. К-19 отбуксировали в Западную Лицу.
Действия экипажа во время аварии правительственная комиссия признала правильными. Многих участников борьбы за спасение К-19 и мира вокруг наградили. Правда, некоторых — посмертно.
После аварии умерли восемь моряков, включая предложившего выход из ситуации Юрия Повстьева и старшего аварийной команды Бориса Корчилова. Всего облучены были 42 человека. Информацию об этом происшествии десятилетиями хранили в секрете, обстоятельства трагедии стали известны лишь в 90-е годы. Николай Затеев больше не командовал подлодкой и служил на штабных должностях на берегу. Он оставался на флоте до 1986 года, а позднее одним из первых рассказал историю событий на К-19. Капитан умер в 1998 году.
Могила Корчилова и Повстьева на Красненьком кладбище в Санкт-Петербурге. Фото: © flot.com
Сама лодка вернулась в состав флота. Однако происшествия буквально преследовали её. К-19 пережила пожар с человеческими жертвами и столкновение с американской субмариной. Оставшееся время службы лодка ходила с невесёлым прозвищем — «Хиросима». В 1990 году её вывели из боевого состава флота, а в 2003-м — утилизировали.
Гибель подводной лодки К-19: татарский вариант
Много воды с тех пор утекло. Военные подвиги российских моряков стали легендами. Сегодня «БИЗНЕС Onlne» предлагает познакомиться с одним из подвигов, история о котором стала сюжетом для известного американского кинобоевика с обладателем «Оскара» Харрисоном Фордом в главной роли.
Подводная лодка К-19
«ОТБИРАЛИ КАК КОСМОНАВТОВ»
«Я был призван на подводный флот в 1959 году, — рассказывает Запускалов. — 9 месяцев осваивал навыки трюмного машиниста в Северодвинске, в учебном отряде. Экипаж на К-19 отбирали тщательно, как космонавтов. Из одной тысячи человек прошли всего 139. Брали только с идеальным состоянием здоровья. В те времена обязательными были только семь классов, но на лодку отбирали только со средним техническим образованием».
«Меня, например, обучили на электрика-инструктора главной энергетической системы, — делится Шашабрин. — Мы помогали рабочим достраивать лодку. В конце года спустили ее на воду в Белом море и начались испытания. Не все шло гладко: помню, в первый раз вышли в море, а лодка не погружается. Выяснилось, что главный балласт не сбалансирован. Вернулись на базу и перетаскали на корабль, наверное, тонн 150 чугунных чушек. В итоге в начале 60-го года ушли в Заполярье, к Кольскому полуострову, где была военная база. Как известно, по приказу Хрущева тогда началась поставка на Кубу ракетного комплекса. Его возили надводные корабли, а подводные, в том числе и мы, сопровождали.
SOS ОТКРЫТЫМ ТЕКСТОМ
4 июля 1961 года. Лодка шла домой по Атлантическому океану, приближалась к нулевому меридиану. От графика немного отставали, поэтому «раскочегарили» оба реактора процентов на 80. В 4 часа 15 минут вдруг отказала система охлаждения ядерного реактора, температура в нем стала расти. Создалась угроза атомного взрыва. Более того, на лодке находилось 16 торпед, 3 баллистические ракеты с атомными боеголовками.
«Я как раз принимал тех восьмерых ребят после ликвидации аварии, — заметил Запускалов. — Все они были опухшие, отекшие. Возьмешься за них — тут же кожа лопается! В фильме, кстати, этот эпизод отражен почти идентично».
Александр Шашабрин (справа)
Затем с глубины 120 м всплыли на поверхность. Но у лодки вышла из строя высоковольтная антенна, и доложить об аварии не было никакой возможности. До родных берегов — около 2 тысяч километров. Пришлось открытым текстом передавать SOS. Подошли наши дизельные лодки. Они сообщили на базу об аварии на К-19. А там не поверили. Какая может быть авария на новой лодке? Москва сутки молчала на просьбу командира подводной лодки Николая Затеева разрешить эвакуацию. В конце концов, он начал ее на свой страх и риск. Если бы не его мужественное решение, не выжил бы никто.
«Я уходил с К-19 предпоследним, — сказал Шашабрин, — поскольку нужно было завершить всю работу по электрооборудованию. Последним лодку покинул командир».
ПРО «ХИРОСИМУ» НЕ СЛЫШАЛ?
Все 8 добровольцев вскоре погибли от облучения. Их тихо похоронили на Кузьминском кладбище Москвы. На могилах поставили цинковые пирамидки.
«Честно говоря, мы думали, что и нас ожидает такая же участь, — продолжает Шашабрин. — На дизельной лодке прошли первую дезактивацию, а прибор все зашкаливал. Пришлось наголо постричь волосы. Затем нас привезли в госпиталь города Полярный, а позднее — в Ленинград — в Военно-морскую медицинскую академию. Мне, как и другим членам экипажа, дважды делали пересадку костного мозга и пять раз — прямое переливание крови. Донорами были моряки военно-морских училищ. Это нас и спасло.
«После первой стадии лечения дали отпуск в течение 83 суток. Приехал в родную деревню Красный Яр Чистопольского района. Месяц живу, второй, — вспоминает Запускалов, — люди начали удивляться: «Сашка, ты дезертир что ли?» Но рассказывать-то никому ничего нельзя. Лет через 10 двоюродный брат тоже попал на службу в подлодку. Приезжал в отпуск. Устроили небольшой пикник. Он же знает, что я тоже на Севере в подлодке служил. Ты про «Хиросиму», спрашивает, ничего такого не слышал? Нет, говорю, только краешком уха. Ты что, говорит, это же легенда!
А моя мама догадалась, что случилось неладное. Когда я тоже приехал в отпуск домой, спросила: «Сынок, что-то ты бледный?» Отвечаю: так я на Северном флоте служу, там солнца мало. До презентации фильма даже жена ничего не знала!
Александр Запускалов
НИКТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ
К-19 оказалась невезучей. Уходя с лодки, моряки сделали так, чтобы она не потеряла плавучести. Затем ее отбуксировали на базу, дезактивировали, вырезали два отсека, где был очаг аварии, заменили реактор на новый. Усовершенствовали, сделали подводный старт ракет. Но через 11 лет, когда К-19 ходила в Атлантику на боевое патрулирование, на лодке случился пожар, погибли 28 человек.
Судьбы наших героев сложились более удачно. Запускалов после армии поступил в КХТИ. В 1974 году, как тысячи других, приехал на КАМАЗ, устроился в «КамГЭСэнергострой» прорабом и так до пенсии здесь и проработал. Александр Шашабрин тоже закончил КХТИ, куда перевелся из Архангельского политехнического института. В Нижнекамске живет с 1967 года. Работал мастером, начальником строительного участка, главным инженером управления, шесть лет занимал должность зампредседателя исполкома по строительству. И никто ничего не знал.
ХОРОШИЙ ФИЛЬМ, НО.
Американцы пригласили оставшихся в живых членов экипажа на премьеру своего фильма, которая состоялась в Мариинском театре в Питере. Собралось человек 35. Запускалов делится своими впечатлениями о американском фильме: «Хотелось бы, конечно, чтобы фильм сняли наши. Когда нам показали первый сценарий, написанный канадцами, мы пришли в ужас! Они хотели показать, что экипаж беспробудно пьет, матерится, моряки разглядывают «Плейбой». И это в 1961 году в секретной подводной лодке?! Мы сказали, что подадим в суд, и про этот сценарий забыли. В фильме на 90 процентов показана истина, главное — идея выражена правильно. А Харрисон Форд сыграл нашего командира Затеева, который, к сожалению, не дожил до выхода фильма, просто бесподобно. Они и внешне очень похожи. На премьере мы сидели рядом с сестрой Затеева, которая все приговаривала: «Ой, Коленька!»
«Понятно, что фильм не документальный, а художественный, но все же там есть просто смешные моменты, — добавил Шашабрин. — Например, там слышно, что при погружении лодка якобы начинает трещать от большого давления воды. Или взять эпизод, когда с глубины 300 метров подлодка набирает ход, якобы таранит и распарывает лед, а затем делает залп ракетами. Такого быть не может, в этом случае К-19 просто раскололась бы вдребезги!»
Подготовил Михаил Бирин
Несчастливая подлодка
В конце 50-х годов XX века Холодная война между СССР и США была в самом разгаре. И весомым аргументом в этом противостоянии с обеих сторон стали подводные лодки.
В конце 50-х — начале 60-х годов во всем мире происходила настоящая революция в строительстве подводных кораблей. И компактный атомный реактор был прорывной технологией в те годы.
Это была настоящая гонка вооружений. Американцы первыми построили лодку на ядерной энергетической установке, СССР отставал и создал свою К-3 «Ленинский Комсомол» лишь четыре года спустя. 9 июня 1959 года США спускают на воду подлодку «Джордж Вашингтон» — первый атомный ракетоносец, способный нести ядерные ракеты на борту.
9 июня 1959 года. Спуск на воду американской подводной лодки «Джордж Вашингтон»
Фото: Public Domain / Wikimedia
После этого советский «ответ империалистам» пришлось достраивать в авральном режиме. Конструкторы, инженеры и простые рабочие трудились в три смены. И хотя К-19 была спущена на воду 11 октября 1959 года — на четыре месяца позже «Джорджа Вашингтона» — построили ее быстрее, за 359 дней против 586 у США.
Еще в ходе испытаний подлодки были опасения, что крайне сжатые сроки ее создания могут в будущем привести к большим проблемам. Впрочем, в состав советского военно-морского флота К-19 была принята с максимальной торжественностью, что зафиксировала советская кинохроника.
«Со стапелей энского завода спущен на воду и вступил в строй новый флагман советского подводного флота — ракетная атомная подводная лодка К-19. Атомная энергетическая установка — безопасная в эксплуатации, экономичная и надежная — позволяет лодке достигать как в подводном, так и в надводном положении любого отдаленного уголка мирового океана.
Советские документалисты, правда, умолчали, что при спуске на воду традиционная в таких случаях бутылка шампанского, ударившись о борт подводной лодки, не разбилась. Суеверные моряки переглянулись — дурной знак.
Трубы текут
Летом 1961 года в Атлантике начались учения советского флота под кодовым названием «Полярный круг». Их целью была отработка взаимодействия надводных и подводных кораблей и демонстрация возможностей по нанесению ракетного удара по противнику.
К-19 имитировала действия условного противника, того самого «Джорджа Вашингтона», из-за которого так спешили с ее постройкой. За неделю советская субмарина прошла в Атлантику, провела учения, легла на обратный курс подо льдами Норвежского моря и в итоге оказалась в 70 милях от норвежского острова Ян-Майен.
Все шло штатно, К-19 направлялась на базу. Оба реактора работали на мощности всего в 35 процентов, погода стояла ясная, экипаж отдыхал. Но в 4:15 раздался аварийный сигнал.
Я был в центральном посту, посмотрел прокладку штурманскую, заслушал доклад. Все было спокойно и я ушел в свою каюту во втором отсеке. И буквально через несколько минут доклад с пульта — давление в первом контуре ноль, в компенсаторах объема ноль. Все! Это самое неприятное, что может случиться с любым действующим реактором
Расследовавшая аварию комиссия пришла к выводу, что ее причиной стало резкое падение давления воды и уровня объема в компенсаторах первого контура системы охлаждения реактора. Как выяснилось впоследствии, течь на неотключаемом участке возникла через трубку одного из датчиков давления.
В результате падения уровня воды заклинило оба насоса, обеспечивающих циркуляцию теплоносителя. Температура в активной зоне реакции начала стремительно расти. Возникла угроза взрыва. Позже, при расследовании ЧП выяснится — повреждение трубки произошло еще во время испытаний подлодки, но его оставили без внимания.
В центральном отсеке субмарины командир Николай Затеев собрал срочное совещание. В это время возле реакторного отсека стремительно росло гамма-излучение, приборы по замеру радиационного фона зашкаливали, возникла реальная угроза взрыва.
Но у подводников не было ни специального оборудования, ни знаний что делать при поломке реактора. Это неудивительно. Еще в период обучения их командиров убеждали, что реактор К-19 надежен и если все правильно делать, то проблем быть не должно.
23-летний командир аварийной команды подводной лодки К-19 Борис Корчилов с группой добровольцев облачился в защитное снаряжение и отправился выполнять поставленную задачу.
После ухода Корчилова и его ребят были подготовлены еще две группы, посменно моряки работали около двух часов. Наконец, труба была приварена и вода начала охлаждать реактор. Правда, в какой-то момент из-за сварки в отсеке загорелись провода, их успели потушить, но гарь осложнила обстановку. Только через час температура реактора, наконец, снизилась.
Между тем состояние вернувшихся из отсека моряков было крайне тяжелым. Из ртов шла желтая пена, они слабели на глазах. Военврач давал какие-то таблетки, но это явно не могло помочь. Распухали лица, тела сводило от боли.
«Личный состав переоблучен»
В 70 милях от места аварии К-19 находился норвежский остров Ян-Майен.
Заместитель командира по политической части Шипов настаивал, что подлодка должна подойти к суше и высадить команду на берег. Однако командир Затеев выступил против такого варианта — по его мнению, нельзя было оставлять новейшую подлодку в территориальных водах Норвегии.
В то же время Затеев понимал, что дойти до базы (а это почти шесть дней пути) живыми скорее всего не получится — лучевая болезнь всех убьет. Но еще командир знал, что на южном направлении в завесе (одна из форм тактического построения подводных лодок) находятся советские субмарины. Он положил К-19 на обратный путь и начал передавать сигнал.
Имею аварию реактора, личный состав переоблучен. Нуждаюсь в помощи
Шли мучительные часы. Капитан велел раздать экипажу спирт — для поднятия боевого духа и защиты от радиации. Но ответа на сигнал об аварии не было. Согласно инструкции командиры подлодок, находясь в завесе, не имели права обнаруживать свое местоположение. Это был вопрос стратегической безопасности, нарушение приказа грозило трибуналом.
Но капитан второго ранга Жан Свербилов — командир дизельной подводной лодки С-270 — все же нарушил эту инструкцию и приказал идти на помощь терпящим бедствие товарищам.
К-19 терпит бедствие в Атлантическом океане. Рядом — спасательный буксир «СБ-38»
Корабли сблизились, и на вопрос о том, какая помощь требуется, Затеев попросил принять на борт 11 тяжелобольных моряков и обеспечить его радиосвязью с командованием флота. Свербилов немедленно предоставил связь и отправил в штаб флота сообщение.
Стою у борта К-19. Принял 11 тяжелобольных. Обеспечиваю К-19 радиосвязью. Жду указаний. Командир С-270
«Будем стоять в эпицентре и не останемся калеками»
Как только первые больные оказались в отсеке дизельной подлодки С-270, радиационный фон там вырос до девяти рентген в час. Свербилов приказал морякам К-19 раздеваться и выбрасывать автоматы за борт. Все, что могло подвергнуться радиационному заражению, отправляли на дно. В отсеке у Затеева и Свербилова состоялся конфиденциальный разговор.
Затеев сказал мне, что он ждет взрыва. Я спросил: «Какого?». «Как какого? Атомного, конечно!». Я говорю: «Ну так переходите все на корабль». Он говорит: «Я не имею право оставить корабль». Я сказал: «Хорошо! Тогда будем стоять в эпицентре и не останемся калеками»
Моряки С-270 попытались взять аварийную субмарину на буксир, но маневр не удался — тросы порвались. А час спустя капитану дизельной подлодки из штаба наконец стали приходить долгожданные шифрограммы.
Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули район учений? Ответите за самовольство!
Затем подводникам стали поступать инструкции. Командование приказало опасаться американцев и сообщило, что они рядом и в любой момент могут появиться. Свербилову велели подготовить две торпеды, чтобы при необходимости затопить флагман советского флота, а позже запросили данные облученных моряков.
Санитарное управление флотом прислало рекомендации относительно питания облученных. Им советовали давать антибиотики, соки, сгущенку и свежие фрукты.
Наконец, командиры К-19 и С-270 дождались самой важной в их ситуации шифрограммы, из которой следовало, что всем находящимся поблизости кораблям дали приказ идти на помощь к терпящей бедствие атомной подлодке. В итоге 68 членов экипажа и 11 тяжелобольных подводников К-19 доставила в город Полярный С-270, остальных забрала другая подошедшая дизельная подлодка. А саму К-19 на буксире привело на базу спасательное судно «Алдан».
Гостайна в цинковых гробах
Вскоре в Полярный прибыл председатель Госкомитета Совета Министров СССР по судостроению Борис Бутома. Он с возмущением заявил: промышленность СССР поставляет на флот лучшую технику в мире, но моряки не способны нормально ее использовать. Досталось и Затееву, и Свербилову. Первого обвинили в паникерстве, второго в пособничестве коллеге.
Всего в результате аварии погибло восемь моряков, включая Бориса Корчилова, первого вошедшего в реакторный отсек после аварии. Многие выжившие подводники получили большие дозы радиации, чем пострадавшие во время Чернобыля
У выживших при аварии на К-19 сразу взяли расписку о неразглашении сроком на 30 лет. Умерших хоронили ночью, зарывая цинковые гробы на глубину два метра. А находившимся в больнице на лечении от лучевой болезни, в целях секретности писали диагноз — астеновегетативный синдром, проще говоря, депрессия.
Члены экипажа К-19 проходят лечение после аварии на реакторе
Между тем правительственная комиссия под руководством академика Анатолия Александрова, одного из основателей советской ядерной энергетики и фактического создателя К-19, была вынуждена признать, что у атомного реактора на подлодке имелся конструктивный недостаток.
5 августа 1961 года был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении личного состава подлодки К-19. Документ был секретным и в открытой печати не публиковался. 49 человек были награждены орденами и медалями, остальных поощрили грамотами министра обороны, командующего флотом и ценными подарками.
Правда, все награды оказались на ступень ниже, чем те, о которых ходатайствовал командир. Так, троих погибших моряков Николай Затеев подавал на звание Героя Советского Союза, но их наградили только орденами Ленина и Красной звезды. Между тем последствия инцидента на К-19 члены экипажа подлодки ощущали постоянно.
Могилы подводников с К-19 Бориса Корчилова и Юрия Повстьева на Красненьком кладбище в Санкт-Петербурге
А К-19 после аварии реактора получила у советских моряков зловещее прозвище «Хиросима». На этой подлодке не хотели служить и по возможности старались перевестись с нее. Историю с бутылкой шампанского, которая в день спуска на воду К-19 не разбилась о ее борт, подводники пересказывали друг другу снова и снова. Для них она служила подтверждением простой истины — морские приметы нечто большее, чем просто суеверия.
«Неведомая мощная сила прижала меня к переборке»
Правительственная комиссия признала конструктивные недостатки атомных реакторов того типа, что были установлены на К-19. На всех подобных реакторах — и действующих, и проектируемых — установили штатные системы аварийной проливки. Что до самой «Хиросимы», то после аварии ее дезактивировали, заменили на ней реакторный отсек и вернули в строй.
В 1963 году К-19 вновь вышла на боевое дежурство, но ее дальнейшая судьба отнюдь не была спокойной. 15 ноября 1969 года «Хиросима» находилась в Баренцевом море, а под ней пряталась американская подлодка-шпион USS Gato. В какой-то момент советская субмарина начала увеличивать глубину с 60 до 90 метров.
На подходе к Кольскому заливу моряки увидели советские сторожевые корабли, на полных парах шедшие навстречу. Выяснилось, что советский флот незадолго до столкновения засек американскую субмарину и давал ей сигнал всплыть.
Уже много лет спустя вскрылись страшные подробности этого столкновения. Командир торпедного отсека американской лодки решил, что произошел намеренный таран и К-19 пытается их раздавить.
К счастью, командир субмарины успел перехватить этот приказ и отменить его за мгновения до того, как торпеды были пущены. Американцы залатали пробоину, всплыли и благополучно достигли своей базы, пострадавших не было.
Жертвы «Хиросимы»
В феврале 1972 года в девятом отсеке К-19 произошел пожар. Позже комиссия установит: на подлодке лопнул трубопровод системы рулевого управления, масло из него протекло вниз и воспламенилось от раскаленного электроприбора для дожига угарного газа.
А вахтенный, увидев пожар, испугался и побежал за главстаршиной, не став тушить, из-за чего драгоценное время было упущено. Примчавшийся на выручку главстаршина Александр Васильев велел поднимать личный состав, а сам кинулся бороться с огнем и погиб.
Внутри оказались заперты 12 моряков, которые провели 23 дня без еды и освещения. Всего же при пожаре и в ходе спасательной операции на К-19 погибли 30 подводников.
В 1979 году К-19 признали устаревшей и утратившей значение как крейсер-ракетоносец, после чего переоборудовали в лодку связи. Но и в этом статусе она продолжила забирать жизни. 15 августа 1982 года во время ремонта в аккумуляторном отсеке подлодки возникла электрическая дуга, несколько человек получили ожоги, один из них погиб.
Ветераны-подводники просили сохранить первый атомный подводный ракетоносец для истории, но, несмотря на это, подлодка все равно была утилизирована. Впрочем, память о ней в итоге увековечили — причем не только в России, но и за океаном.
К-19 на утилизации. Судоремонтный завод «Нерпа», Снежногорск
Фото: Лев Федосеев / ТАСС
Так, в 2003 году на экраны вышел голливудский блокбастер «К-19: оставляющая вдов». Режиссер Кэтрин Бигелоу в свободной форме рассказала историю аварии реактора на советской подлодке, а роль капитана Николая Затеева исполнил знаменитый актер Харрисон Форд.
Вновь о К-19 заговорили в 2006 году, тогда бывший президент СССР Михаил Горбачев обратился в Нобелевский комитет с предложением номинировать экипаж советской атомной подводной лодки на премию мира. По мнению Горбачева, экипаж подлодки предотвратил крупнейшую экологическую катастрофу и международный кризис.
Присуждение экипажу подлодки К-19 Нобелевской премии мира стало бы достойной оценкой их уникального подвига, значимость которого с течением времени только возрастает. Подобный акт станет еще одним достойным символом бесповоротного окончания «холодной войны»
Но обращение Горбачева Нобелевский комитет оставил без ответа. А затем, в 2018 году, в судьбе К-19 появился литовский бизнесмен и политик Владимир Романов, который когда-то служил на подлодке. Он узнал, что после утилизации от «Хиросимы» осталась рубка, которая долгое время просто лежала у проходной судоремонтного завода «Нерпа» в городе Снежногорске (Мурманская область).
Мемориал с рубкой от К-19 на берегу Пяловского водохранилища (Московская область)
Романов потратил около полумиллиона долларов на то, чтобы выкупить 28-метровую рубку и перевезти ее в Подмосковье. Рядом со своим загородным домом под Мытищами, на берегу Пяловского водохранилища, бывший подводник создал мемориал всем погибшим морякам первого советского атомного ракетоносца К-19, происшествий на котором, кажется, хватило бы на целый флот.