что собой представляет ламаизм как разновидность буддизма
Лекция 3. Буддизм-ламаизм – своеобразное направление буддизма
Буддизм-ламаизм – своеобразное направление буддизма. Господствует в Тибете (Китай), Монголии, Бурятии, Калмыкии и Туве. Тибет – это горная и труднодоступная страна в центре Азии, которая ныне в составе Китая. В древнейшие времена там существовала некая шаманская религия. Буддизм проник в Тибет из Индии в 5-6 в. н.э. Буддизм наложился на местные верования, культы. Из Тибета в 16-17 вв. ламаизм проник в Монголию. Ламаисты настаивают на том, что только они единственно правильно трактуют учение Будды. В их учении много мистики и сложные обряды.
Буддизм-ламаизм
Ламы занимаются йогой. Достигнуть нирваны можно с помощью медитации. Проводником на этом пути (Тантре) будет наставник (гуру). Ламы признают учение о сансаре, нирване, карме. Детально разработано учение о рае и аде. Верят в наступление царства божьего на земле. Ламаизм верит в существование (неизвестно где) Шамбалы, неведомого государства, которому предстоит сыграть когда-нибудь решающую роль в истории Вселенной и нашей земли. Из Шамбалы явится в мир Будда-Майтрейя и победит сатану. Затем наступит желтая эра (это цвет буддизма).
Бесчисленные миры ламаистской космологии заселены бесчисленной массой существ, которых насчитывается шесть типов: боги, люди, животные, асуры, преты и обитатели ада. Живые существа, люди при перерождении могут попасть в любую из этих категорий. Из этих 6-ти типов существ четыре принадлежат к сверхъестественным.
— асуры – это злые демоны, антиподы богов. В злых демонов перерождаются грешники и преступники.
— преты – существа, вечно мучимые голодом и жаждой. В них перерождаются скупые и корыстные. Их тело становится величиной с гору, а горло как игольное ушко и, они вечно мучаются голодом.
Тибетский ламаизм имеет свои особенности. Тибетские ламы великолепно усвоили многие приемы воздействия на человеческую душу и тело. Над всей культурой и религией Тибета распространяется ореол загадочности и всемогущества. Издавна людей всех стран и культур привлекает чудодейственная тибетская медицина. Тибет и его столица Лхаса до сих пор оккупированы Китаем, который пытается искоренить ламаизм и китаезировать эту территорию.
Монгольские и тибетские ламы активно распространяли буддизм среди бурят, калмыков и тувинцев. В Бурятии и в Читинской области действуют два ламаистских монастыря (дацаны).
Глава 21. Ламаизм
Буддизм Махаяны распространялся и развивался по преимуществу в Китае и Японии, причем из-за воздействия со стороны местных идейных доктрин (конфуцианства, даосизма и синтоизма) он был со временем настолько сильно модифицирован, что превратился соответственно в китайский и японский буддизм и именно в этой модификации оказывал воздействие на другие страны (Корея, Вьетнам).
Однако главное в буддийской тантре,- как, впрочем, и в индуистской,- не философия, а практика, т. е. та мистика и магия, которыми обрамлялись все акции ее последователей. Мистико-магические основы тантры выявляются в двух аспектах: в медитации и в грубых магических обрядах, включая и сексуальную практику. Что касается медитации, то специфика тантризма проявляет себя здесь в глубокой интимности обряда, в детальном следовании тем тайным поучениям и рекомендациям, которые неофит получает в процессе его длительного личного контакта с учителем, гуру или ламой. Обряды же сводятся как к магическим приемам, включая ритуальное общение полов с целью приобретения энергии-шакти, так и к имитации либо символическому использованию этих приемов. В последнем случае речь идет о заклинаниях-мантрах или символических изображениях типа янтры и мандалы, насыщенных текстами, формулами, диаграммами, которые содержат в себе все тот же магический смысл.
Тантризм оказал огромное влияние на ламаизм. В определенном смысле можно сказать, что едва ли не вся специфика ламаизма, многие его культы и обряды возникли в первую очередь на основе буддийского тантризма. Что же касается его философии, то в рамках позднего ламаизма были синтезированы многие течения буддийской мысли, что и сыграло свою роль в оформлении космологии, этики, онтологии и других аспектов этой доктрины.
Спустя столетие после смерти Сронцзан Гамбо один из его потомков вновь выступил защитником к тому времени уже гонимого буддизма. Апеллируя к авторитету знатоков буддизма в Индии, он пригласил в Тибет выходца из северо-западной пригималайской Индии (Кафиристана) известного знатока буддийского тантризма Падму Самбхаву.
Падма Самбхава реформировал пришедший в упадок тибетский буддизм, придав ему очень заметный оттенок тантризма: магия, заклинания и некоторые другие методы и приемы вышли на передний план. Однако это не помогло закреплению буддизма, который вскоре снова подвергся суровым гонениям. Только в середине XI в. очередной выходец из Индии Атиша вновь возродил в Тибете буддизм, проведя ряд реформ, направленных на укрепление здесь традиций классического буддизма, в частности монастырской дисциплины. Его усилиями было создано несколько крупных монастырей, ставших центрами распространения буддизма в Тибете.
Деятельность Цзонхавы. Уроженец восточного Тибета, Цзонхава (Цзонкаба, 1357-1419) с юных лет прославился исключительными способностями, которые впоследствии легли в основу складывавшихся вокруг его имени легенд. Получив хорошее буддийское образование и уже в молодом возрасте достигнув высших духовных званий, Цзонхава приобрел необычайную популярность. Со всех сторон Тибета стекались к нему ученики и последователи, и всех их он поражал своими глубокими знаниями. В спорах с оппонентами он неизменно выходил победителем, так что неудивительно, что на рубеже XIV-XV вв. основанные Цзонхавой несколько монастырей стали самыми многочисленными и влиятельными центрами того нового направления в буддизме, которое было связано с его именем и которое после проведенных им реформ получило наименование ламаизма.
Реформы Цзонхавы вкратце сводились к следующему. Во-первых, он, подобно Атише, выступил за восстановление норм классического буддизма. Отменив всяческие послабления для монахов, Цзонхава ввел строгое безбрачие и суровую монастырскую дисциплину, вследствие чего его учение получило наименование гэлукпа (добродетель; этот термин используется ныне для обозначения понятия «ламаизм»). Во-вторых, он сильно ограничил практику магических обрядов, выступив против многого из того, что было принесено Падмой Самбхавой и стало привычным для красношапочников. Разумеется, и в среде желтошапочников-гэлукпа магия тантры продолжала практиковаться. Даже в трактатах самого Цзонхавы немало места уделено пропаганде тантризма. Однако Цзонхава ввел тантрийские обряды и культы в умеренное русло, ограничившись в основном пропагандой имитационно-символических методов и приемов обретения энергии-шакти.
Далай-лама и теория воплощений. Еще в раннем буддизме было разработано учение о перерождениях, генетически восходящее к теориям упанишад. Эта теория кармического» перерождения, сводящаяся к распаду комплекса дхарм после смерти и восстановлению его в новом облике в зависимости от кармы, была развита и обновлена в ламаизме, где она приняла вид теории воплощений. Согласно этой теории, высшие ламы приобретали божественный статус за счет того, что они считались воплощениями (в их очередном перерождении) того или иного из высокопочитаем ых будд, бодисатв или кого-ли^о из известных деятелей буддизма, его святых и героев. Эта теория воплощенцев-хубилганов стала доктринальной основой легитимации и сакрализации высшего тибетского духовенства, от далай-ламы до настоятелей монастырей.
Цзонхава сам назначил двух своих учеников на две высшие ламские должности. Считалось, что по смерти они (через девять месяцев) воплощаются в младенцах мужского пола, которых надлежало избрать и после строгой проверки (в частности, ребенок должен признать какую-либо из личных вещей умершего, потянувшись к ней и т. п.) провозгласить очередным воплощением умершего ламы. При этом старший из двух, далай-лама (величайший), стал считаться воплощением бодисатвы Авалокитешвары, а другой, панчэн-лама,- воплощением будды Амитабы. И хотя воплощение будды в сакральном плане выше воплощения бодисатвы, на практике сложилось так, чта именно далай-лама в своей столице Лхассе сосредоточил в своих руках высшую духовную и политическую власть и стал общепризнанным верховным авторитетом всех приверженцев ламаизма и многих буддистов за пределами сферы распространения ламаизма.
Этика ламаизма. Избавившись от авидьи и вступив с помощью ламы на путь познания-праджни, ламаист тем самым улучшает свою карму и в конечном счете может сделать ее настолько хорошей, что одно это обеспечит ему очередное возрождение в Западном рае Ами-табы либо на одном из многочисленных небес, в одном ряду с божествами и святыми, чья карма позволяет им долго жить в их мирах обитания, оставаясь при этом молодыми и здоровыми. Это практически вершина того, чего могут желать ламаисты, за исключением тех, кто намерен посвятить себя серьезному стремлению к избавлению от перерождений, к выходу за пределы сансары, и кто в соответствии с этим вступает на путь аскезы, медитации, самоусовершенствования и т. п., т. е. на путь, ведущий к нирване.
Магическая практика ламаистов. Так как и этот минимум не всем легко давался, в ламаизме всегда уделялось большое внимание иным, более простым и быстрым методам достижения цели, т. е. той самой мистике и магии, которая в Тибете расцвела пышным цветом еще со времен Падмы Самбхавы и уходила корнями в тантризм.
Уже в буддизме Махаяны вошла в обиход практика многократного произнесения имени того или иного из будд, в частности будды Амитабы: многотысячеразовое произнесение служило у ампдистов чем-то вроде магического заклинания, приближавшего верующего к желанной цели, к возрождению в Западном рае, в желанной «Чистой земле» Амитабы. Примерно то же, но в еше большей степени стало нормой в ламаизме. Магия слова здесь тесно сплелась с магией ритуального действия, с изобразительной символикой мандалы либо писаного текста.
Большое значение приобрела в ламаизме и магия цифр, чисел. Четки обычно были составлены из 108 зерен-звеньев (в крайнем случае, из числа, кратного 108). Магия этого числа, как полагают исследователи, связана с магическим треугольником, столбцом из одной единицы, двух двоек и трех троек, перемножение цифр которого, как в этом легко убедиться, равно 108. Магия чисел была известна и древней Индии, но именно в ламаизме она заметно вышла на передний план; причем это в определенной степени было связано с проникновением и развитием в средневековом Тибете идей Кала-чакры с ее 60-летним звериным циклом в качестве основы летосчисления. Как известно, идеи Калачакры тесно связаны с представлением о легендарной стране Шамбале, в которой хранятся высшие магические тайны тантризма и буддизма. Овладение этими тайнами как раз и является страстным желанием ламаиста, в силу чего Шамбала воспринимается в Тибете как мир грядущего будды Майтрейи, как отправной пункт эсхатологических пророчеств.
Пантеон ламаизма. Мир будд и бодисатв, святых и героев, ставший весьма многонаселенным уже в буддизме Махаяны, продолжал расти и упорядочиваться в ламаизме. Иерархия всех этих божественных персон сложна и запутанна. Возглавляют ее и выше всего почитаются некоторые будды и бодисатвы, среди которых на первом месте стоит даже не сам великий Будда (Гаутама Шакьямуни) и не мистическая фигура олицетворенной первосубстанции Адибудда, но один из пяти дхиана-будд, порожденных Адибуддой,- Амитаба. Амитаба воспринимается в качестве владыки Западного рая, продолжателя великого дела Шакьямуни и своего рода творца-покровителя нынешнего периода существования Вселенной. Не менее, а в некоторых аспектах и более высоко почитается ламаистами эманация будды Амитабы боди-сатва Авалокитешвара, воплощением которой, как говорилось, считается далай-лама. Среди прочих будд (их в ламаизме почитается тысяча во главе с пятью дхиана-буддами и мистическим Адибуддой, «отцом» этих пяти) и бодисатв ламаисты особо выделяют будду грядущего Майтрейю, а также бодисатву Маньчжушри (Маньчжугоша), покровителя мудрости, носителя божественного откровения и чуть ли не устроителя Вселенной.
Наряду с буддами и бодисатвами высоко чтятся различные божества и духи, среди которых немалое место занимают хранители-докшиты, изображаемые в иконографии в виде страшных чудовищ с обезображенными от ярости лицами, с обнаженными клыками и прочими зримыми атрибутами злобы и гнева. Докшиты призваны своим страшным видом запугать всех врагов веры и тем самым дать понять, что она находится под надежной защитой. Существует также культ женских богинь. Наиболее высокопоставленная среди них богиня Лхамо, покровительница Лхассы, также относящаяся к разряду докшитов и по некоторым своим функциям (не говоря уже о кровожадном иконографическом облике) близкая к индуистским Дурге и Кали.
Наконец, особой и высокочтимой категорией святых в ламаизме являются его основатели, особенно родоначальник Махаяны Нагарджуна и основоположники ламаизма Атиша и Цзонхава. Эти трое чаще всего встречаются среди изображений будд и божеств в храмах и кумирнях. Наряду с ними в тех же кумирнях помещено множество изображений священных животных и монстров, а также различные мандалы.
Монастыри, ламы и обряды. Храмы-кумирни, в которых помещены изображения будд, бодисатв и святых ламаистского пантеона, а также различные аксессуары ламаистской магической практики (от молитвенных барабанов до мандал), являют собой основу монастырских и храмовых комплексов. В крупных монастырях обычно обитало множество лам, в средних и мелких их было меньше, причем далеко не во всех они жили постоянно. Здесь, особенно в крупных монастырях, ламы проходили многоступенчатый путь подготовки, включавший образование, обряд ординации, присвоение очередных званий, вступление на путь спасения (дхиана-ламы) и т. п. Образ жизни лам после реформ Цзонхавы был достаточно строг. Только самым низшим из их числа, занимавшимся преимущественно магической практикой, врачеванием и т. п., позволялось нарушать принципы безбрачия. Это рождало полупрезрительное отношение к ним как к «ненастоящим» ламам со стороны других категорий лам и мирян. Ламы должны были строго придерживаться буддийских принципов существования. Правда, живя в основном среди скотоводов, они вынуждены были несколько отходить от некоторых из этих принципов. В частности, им дозволялось, есть мясо, но при условии, что животное убито не специально для них.
Как и все буддисты, ламы и многие миряне особо выделяют два дня в месяц, которые следует провести в посте и покаянии. У ламаистов это 15 и 30 числа, причем в эти дни служба в храме идет почти целый день. Миряне, которые внутрь кумирни обычно не допускаются, снаружи слушают пение, звуки молитв и храмовую музыку, произносят священную мантру «Ом майи падмз хум!» и совершают поклонения с молитвами и обетами.
С молитвами-хуралами, совершаемыми по их просьбе ламой, ламаисты-миряне обращаются в связи со значительными событиями в их жизни (рождение, свадьба, похороны, болезнь), при необходимости контакта с духами и в других случаях; при этом лама выступает чаще всего в качестве наследника прежнего шамана.
Тибет, на протяжении нескольких последних веков включенный в состав Китая, длительное время сохранял свою национально-религиозную и политическую автономию. После образования КНР 14-й далай-лама вместе с большой группой (до ста тысяч) поддерживавших его лам и мирян покинул Тибет и обосновался в пригима-лайских районах Индии, где он пребывает в настоящее время как своеобразный политический эмигрант. Культурная революция 1966-1976 гг. в КНР сильно затронула святыни и ценности ламаизма. Но, несмотря на существенные структурные перемены в современном Тибете, ламаизм продолжает занимать важное место и играть существенную роль, а направленная на примирение с ним политика пекинских лидеров лишь реально констатирует этот несомненный факт. Более того, в некотором смысле тибетский ламаизм и поныне является своего рода центром для многих буддистов мира.
Введение
Вы раскрываете книгу, на обложке которой стоит слово, не часто встречающееся как в обыденной речи, так и в том широком потоке информации, который ежедневно несут нам газеты, журналы, радио, телевидение. Это дает вам право требовать от автора книги начать с определения содержания ее заголовка, тем более что и само происхождение слова «ламаизм» не совсем обычно.
Естественно, возникает вопрос, является ли ламаизм вполне самостоятельной религией, тесно связанной с одним народом или группой национальностей, подобно таким национальным религиям, как синтоизм у японцев, индуизм у большей части индийцев, иудаизм у евреев, или же он представляет собой разновидность одной из трех так называемых мировых религий. Ответ на этот вопрос подсказывают сами ламаисты, которые очень часто именуют себя буддистами.
* ( См., например: Нил. Буддизм, рассматриваемый в отношении к последователям его, обитающим в Сибири. СПб., 1858; И. А. Подгорбунский. Буддизм, его история и основные положения его учения, вып. 2. Иркутск, 1902; А. М. Позднеев. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. СПб., 1887; И. Попов. Мифология буддизма в Тибете и Монголии. Казань, 1910; Н. Уланов. Буддийско-ламайское духовенство донских казаков, его современное положение. СПб., 1902; Г. Ц. Цыбиков. Буддист-паломник у святынь Тибета (по дневникам, веденным в 1899-1902 гг.). РГО, Пг., 1919, и др.)
* ( «2500 years of Buddhism». New Delhi, 1956, p. VIII.)
Подчеркнутая С. Радхакришнаном общность всех форм существовавшего и существующего буддизма имеет для нас важное значение. Мы видим, что буддизм, а следовательно и ламаизм, как любая религия, требует от своих последователей отказа от борьбы со всеми формами страданий, которые несет трудящимся классовое господство эксплуататоров. Он возводит смирение и покорность перед угнетателями в основную добродетель, ведущую к «спасению», лишая тем самым угнетенных революционной решимости, примиряя их с господством эксплуататоров. Более того, буддизм (ламаизм) объявляет, что в переживаемых человеком несчастьях виновен лишь он сам, так как эти несчастья порождены грехами, совершенными им в прежних перерождениях. Как любая другая религия, буддизм, а следовательно и ламаизм, превратно, извращенно изображает мир, общественное устройство и самого человека, и тем самым глубоко антинаучен. Всем этим и определяется реакционная сущность как идеологии буддизма (ламаизма), так и основанного на ней культа.
Ламаизмом мы будем называть ту форму буддизма, которая возникла в VII-XIV вв. н. э. в Тибете и стала там не только господствующей, но и государственной религией. Тибетское ламство на отдельных этапах истории добивалось всей полноты политического господства (теократии). В дальнейшем ламаизм получил распространение среди монголов, бурят, тувинцев и калмыков и в качестве пережитка прошлого продолжает и сейчас существовать у этих народов.
Для того чтобы было ясно дальнейшее изложение и те характерные особенности, которые позволяют выделить ламаизм в отдельную разновидность буддизма, необходимо кратко остановиться на важнейших чертах буддизма до времени проникновения его в Тибет.
В действительности буддизм формировался постепенно, прошел даже в самой Индии ряд этапов развития и имел ряд разновидностей. Общей причиной возникновения многочисленных религиозных групп и направлений в Индии середины I тысячелетия до н. э. был, по-видимому, глубокий кризис древнеиндийской формы рабовладения. Развитие крупного рабовладения тормозили сельские общины, население которых стало к этому времени распадаться. Многие члены общин разорялись, попадали в кабалу к рабовладельцам, пополняли ряды нищих. Усиление крупных рабовладельцев, захватывающих власть, сопровождалось дальнейшим углублением классовых антагонизмов, ростом всеобщего бесправия, ухудшением положения низших варн (каст), обострением классовой борьбы.
Наиболее крупные выкристаллизовавшиеся еще в индийском буддизме направления получили название хинаяны и махаяны.
Согласно учению хинаяны, получить спасение может только тот, кто практически порвал все семейные и вообще мирские связи, отрекся от имущества и ушел от треволнений обычной земной жизни в уединение монашеского бытия. Лишь аскетическая жизнь монаха, существующего на подаяния мирян, создает необходимые условия для подавления всех жизненных интересов, всех чувств и желаний и приводит спасающегося в состояние архата (букв, «достойный»), т. е. существа, преодолевшего неизбежность бесконечных перевоплощений в мире страданий.
Естественно, что монах рассматривался мирянами как особое, высшее существо, обладающее непререкаемым авторитетом. Главной же добродетелью мирянина, дающей ему перспективу лучших перерождений, было создание материальных условий для жизни монашеской общины.
Так как распространение буддизма в центральных районах Китая началось уже с конца I в. до н. э., т. е. тогда, когда хинаяна, по-видимому, еще господствовала в Индии, сочинения этого направления буддизма переводились на китайский язык и через проповедников-китайцев впоследствии попали в Тибет и оказали некоторое влияние на формирование ламаизма.
Махаяна, т. е. «большая колесница» или «широкий путь» спасения, обычно считается более поздней формой буддизма, хотя многие характерные для нее черты можно найти в ряде положений, приписываемых Будде, Махаяна акцентирует внимание не на личном спасении монаха, а на активном религиозном воздействии монашеской общины на мирян, воздействии, направленном якобы на помощь в их спасении. Оставаясь в исходных положениях и выводах близкой раннему буддизму, махаяна, таким образом, значительно «расширяет» путь к спасению, делая его доступным каждому. Эта особенность махаяны сыграла существенную роль в превращении буддизма в мировую религию, помогла ему стать идеологией, вполне отвечающей интересам складывавшегося феодализма, и шагнуть далеко за пределы Индии, приспосабливаясь к особенностям самых различных этнических групп. В частности, именно махаянический буддизм послужил впоследствии главным идейным источником ламаизма.
Основная заслуга в установлении махаяны приписывается религиозной традицией крупнейшему индийскому схоласту Нагарджуне (около 200 г. н. э.). Вслед за ним важнейшими теоретиками махаяны считаются его современник Асвагоша и более поздние отцы церкви индийского буддизма Васубандху и Асанга (около V в. н. э.). Их деятельность связывается со знаменитым монастырем-университетом Наландой (нынешний штат Бихар), расцвет которого относится к V-VII вв. н. э. и который принимал активное участие в миссионерской деятельности, в том числе и на территории Тибета.
Такое учение сближало мир людей и мир богов, вселяло надежду на личную помощь бодхисаттв в избавлении от страданий. Пантеон махаяны быстро вырос до масштабов поистине необозримых. Он включает в себя теперь не только прошлых и грядущих будд и множество бодхисаттв, но щедро вводит в ранг буддийских божеств богов других религий, как индийских (шиваизма, вишнуизма), так и тех народов, среди которых буддизм распространяется. Духовенство превращается в посредников между «простыми людьми» и богами, ходатаев перед последними, в специалистов по магическому воздействию на мир сверхъестественного.
В махаяне стремительно развиваются и усложняются магические приемы воздействия на сверхъестественные силы, т. е. религиозный культ. В культовых целях начинают широко использоваться изобразительное искусство, музыка, архитектура, элементы театрального и танцевального искусства, в том числе и искусство тех народов, где махаяна получает признание. Все это способствует быстрому распространению буддизма за пределами Индии, среди тех азиатских народов, в жизни которых начинает преобладать феодальный строй.
** ( С. Радхакришнан. Индийская философия, т. I. М., ИЛ, 1956, стр. 562.)
Мы вынуждены были подробнее охарактеризовать махаяну и две ее основные религиозно-философские школы, потому что, как было уже сказано, именно махаянический буддизм стал важнейшей идейной основой ламаизма. На позиции мадхъямики опираются впоследствии наиболее авторитетные отцы ламаистской церкви.
Другое название этого религиозного направления, точнее целой группы близких между собой учений, происходит * от слова «тантра», первоначально означавшего размножение и акт, Целью которого является размножение.
1 ( Д. Чаттопадхъяя. Локаята даршана (история материализма в Индии). М., ИЛ, 1961, Перевод с англ.)
* ( Национальная религия большинства индийцев, сложившаяся на основании брахманизма в первые века новой эры.)
**** ( Д. Чаттопадхъяя. Локаята даршана (история материализма в Индии). М., ИЛ, 1961, Перевод с англ. Стр. 360)
Идеи тантризма широко проникают в искусство позднеиндийского буддизма, для которого характерно сочетание образов крайнего аскетизма с откровенной эротикой. И культовые заклинания (мантры), вытесняющие в тантризме молитву, и принятые в нем графические символы проникнуты сексуальными понятиями.
* ( Г. Ц. Цыбиков. Лам-рим чэн-по, т. I, вып. П. Владивосток, 1913, стр. 225-226.)
* ( За последние годы в европейской литературе появилось немало посвященных бон-по работ, источником для которых послужили главным образом сочинения буддийских тибетских авторов.)
** ( Н. Hoffmann. Quellen zur Geschichte der tibetischen Bon-Religion. Meinz-Wiesbaden, 1950, S. 137.)
1 ( Н. Hoffmann. Quellen zur Geschichte der tibetischen Bon-Religion. Meinz-Wiesbaden, 1950, стр. 305-306.)
1 ( Н. Hoffmann. Quellen zur Geschichte der tibetischen Bon-Religion. Meinz-Wiesbaden, 1950, стр. 138.)
Скульптурное изображение будды Шакьямуни. Бронза, Бурятия, XIX в. Экспонат Музея истории религии и атеизма
Освещение вопросов возникновения, истории, содержания учения, особенностей культа ламаизма имеет и научно-теоретическое, и чисто практическое значение, Помимо того, что внимание науки привлекают все формы, в которых существовала и продолжает существовать религия, изучение ламаизма представляет для нас особый интерес.
Дело в том, что в силу обстоятельств те общественные формы, которых достигло тибетское общество к XIV в., когда в основном уже сложился ламаизм, дожили, почти не эволюционизируя, вплоть до середины XX в. Исключительный консерватизм этого общества превратил Тибет в своеобразный заповедник классического восточного феодализма, продержавшийся без существенных изменений до наших дней. К середине XX в. социальное устройство и политический строй Тибета отличались чрезвычайной отсталостью и жестокостью, свойственными древним теократиям. И в поддержании этого консерватизма ламаизм играл немалую роль. Сам же ламаизм, сложившись в основном к XIV в., впоследствии тоже не претерпевал каких-либо существенных изменений в своей догматике, церковной организации и культе, если не считать попыток его «обновления», относящихся в основном уже к XX в. Поэтому рассмотрение особенностей ламаизма раскрывает перед нами сущность сложной религиозной системы, порожденной в азиатском средневековье, отражающей в специфической форме особенности последнего и тем самым дающей материал для решения ряда вопросов из области истории Востока, его культуры, формирования общественного сознания и т. п. Ламаизм в том виде, в котором он дошел почти до наших дней,- своего рода зеркало, помогающее заглянуть в далекое прошлое.
Судьба ламаизма в Монгольской Народной Республике близка его судьбе в Советском Союзе. Трехвековому экономическому и духовному господству ламаизма и ламства у монголов пришел конец в результате Народной революции 1921 г. и вступления страны на путь сначала некапиталистического развития, а затем успешного строительства социализма.
Что касается Тибета, то за последние годы мы имеем очень скудную информацию о положении в этом районе КНР и проводимых там китайскими властями мероприятиях, в частности в отношении ламаизма. Известно лишь, что в период так называемой «культурной революции» в ряде ламаистских монастырей Тибета были учинены погромы.
Ламаизм постоянно привлекал внимание как европейских, так и русских исследователей. Интерес к нему с течением времени не ослабевает, и литература, посвященная ему, постоянно растет. В частности, плодотворную работу в этой области ведет сектор буддологии Бурятского института общественных наук, входящего в состав Бурятского филиала Сибирского отделения Академии наук СССР. Однако развернутого очерка ламаизма, ставящего задачу в популярной форме раскрыть для читателя с марксистских позиций сущность ламаизма, до сих не появлялось.
Восполнить по мере сил этот пробел и пытается автор данной книги. Он выражает сердечную благодарность тем товарищам, которые в ходе работы над книгой помогли ему своими критическими замечаниями, советами и пожеланиями.