что случилось с хором александрова
Год назад разбился Ту‐154 с ансамблем Александрова, журналистами и Доктором Лизой. Три истории их близких и коллег
Ровно год назад, 25 декабря 2016 года, под Сочи разбился военный самолет Ту‐154. Эта трагедия затронула многих: на борту был ансамбль Александрова, журналисты трех федеральных каналов, военные, сотрудники Минобороны и директор фонда «Справедливая помощь» Елизавета Глинка.
Самолет летел из Москвы в Сирию. Большинство пассажиров были артистами ансамбля песни и пляски имени Александрова, включая худрука Валерия Халилова. Их выступление ждали на базе «Хмеймим». Его собирались освещать три съемочных группы — журналисты «Звезды» Павел Обухов, Александр Суранов и Валерий Ржевский, Первого канала Дмитрий Рунков, Вадим Денисов и Александр Сойдов, НТВ Михаил Лужецкий, Олег Пестов и Евгений Толстов. На борту были глава Департамента культуры Минобороны Антон Губанков и его Оксана Бадрутдинова, семь военнослужащих и восемь членов экипажа. В последние минуты перед вылетом к ним присоединилась филантроп и директор фонда «Справедливая помощь» Елизавета Глинка, известная как Доктор Лиза.
В Сочи остановился на дозаправку и ранним утром продолжил путь. Он рухнул в Черное море через несколько минут после взлета.
Мы не забыли о них. Именем Доктора Лизы назвали хосписы и больницы в Грозном, Екатеринбурге и Евпатории. К домам журналистов и зданиям телеканалов по всей стране несли цветы. Память артистов ансамбля Александрова чтили не только в России, но и в других государствах. Так, в Белграде именем музыкального коллектива назвали городской парк. В Варшаве, Берлине, Вашингтоне и проходили вечера памяти ансамбля. В Москве именем художественного руководителя ансамбля Валерия Халилова назвали училище.
Эта трагедия коснулась огромного количества людей — без преувеличения всей российской журналистики, поклонников ансамбля, военных, волонтеров и подопечных фонда Доктора Лизы, но в первую очередь семей и друзей погибших. Этот год был для них сложным. Мы не смогли бы рассказать историю каждого и вынуждены ограничиться тремя.
Дело Доктора Лизы будет жить
Елизавета Глинка всю жизнь помогала людям, которых покинули. На разбившемся самолете она оказалась по той же причине — везла медикаменты для сирийских детей. Своим сложным, но очень важным делом Елизавета Глинка не занималась в одиночку. Рядом была близкая подруга и «правая рука» — Лана Журкина. Вот ее история:
«После гибели Елизаветы Петровны бывшие сотрудники, друзья, волонтеры создали инициативную группу „Друзья Доктора Лизы“. Подопечных стало много, и мы открыли благотворительную организацию „Дом друзей“. В том числе у нас под нашу опеку пришли и те, с кем работала Елизавета Глинка. Поскольку они были завязаны на ней, а не на фонде „Справедливая помощь“, вышло так, что некому было им помочь.
Год был очень тяжелый. Тяжело было и морально, и физически. Наверное, за это время я как никогда поняла суть работы Доктора Лизы. В чем она черпала свои силы. А черпала она их именно в работе.
Мы продолжили ее традиции — ужины для бездомных и малоимущих, уличная медицина. Сейчас у нас 154 подопечных. Легких историй нет. Мы помогаем взрослым — это уже сложность. Для них непросто собрать средства и выстроить с ними коммуникацию. Надо завоевать их доверие. Очень сложная история с людьми, которые потеряли жилье. У нас есть незащищенные пожилые люди, которых обманывают квартирные мошенники.
Доктор Лиза всегда говорила: „Больных не бросать“. Разные люди приходили в роли волонтеров, были успешные и известные. Когда она видела, что человек может принести пользу, она брала с него слово обязательно сделать для больных. Она так и говорила: „Кроме вас им помочь некому“.
Многие вещи, которыми она руководствовалась в своей работе, мы и сами сейчас используем. Например, отношение к волонтеру формирует больной. Если он может довериться, открыться — значит, волонтер хороший человек. Так считала и Елизавета.
Самое главное — она к любому человеку относилась как к равному. „Его же тоже мама родила“, — всегда говорила Елизавета Глинка.
Первые дни после трагедии люди не могли понять, была ли она на самолете. Я изначально думала, что она могла опоздать. Я с ней часто ездила и могла представить, что она не попала на самолет, остановившись, чтобы помочь несчастной матери или инвалиду. В этом была она вся.
Затем мне рассказали, что она действительно опоздала. Но она ворвалась в аэропорт и самолет остановили. Ее подвезли к нему прямо на трапе. Тогда я очень четко осознала, что все, ее нет.
Когда издательство АСТ готовило к выпуску книжную версию дневника Елизаветы Петровны, который она вела в LiveJournal, мне показали обложку. Я думала, что время немного сгладило все моменты (книга вышла через 11 месяцев после крушения — прим.ред.). Но увидев ее, снова почувствовала себя раненой и больной. Я почувствовала, что мне очень жалко Лизу».
«Каждый день он обещал вернуться»
В свои 25 лет корреспондент «Звезды» Павел Обухов уже был опытным журналистом. С ним были знакомы многие коллеги — но никто не знал лучше, чем Евгения Максименко. Они встречались четыре года, вместе работали на РИА «Новости» и «Звезде». Пожалуй, рассказ Жени лучше всего раскроет личную трагедию сотен людей, которые в тот день потеряли любимых.
Я все наши годы боялась этого момента, не отпускала ни в какие опасные поездки и всегда была против так называемого карьерного роста, когда его тянуло в горячие точки. Паше важно было доказывать самому себе, что он может. Поэтому он так хотел в Сирию. Ему было бы приятно, что его заслуги ценят. Потому что, если честно, даже у меня было ощущение, что его недооценили! Всем ордена дали за Донбасс, Паше же нет (в 2014 году он был в Славянске как корреспондент „РЕН ТВ“ — прим.ред.)! Хотя он всегда первым рвался туда, он хотел правды и работал сломя голову. Я никогда не забуду эти полтора месяца ужаса, когда он там под обстрелами был, и что его оттуда не забрали вовремя. Каждый день он снова и снова обещал вернуться.
Фото: Марина Ефимова
Но он успел помочь многим людям там. Они очень много мне писали и соболезновали. Это для него было бы лучшей наградой, вместо любых рабочих почестей и орденов. Я целых две недели читала эти сообщения и не могла остановиться — рыдала. Я и понятия не имела, скольким людям он помог и затронул их сердца.
Мне было тяжело реагировать на прессу первую неделю после крушения самолета, потому что звонили и писали, задавали неуместные вопросы о личной жизни, но я знаю, что такое журналистика, и просто игнорировала.
Так или иначе, общие друзья, родственники, знакомые затрагивали эту тему и рассказывали новые факты и версии случившегося. Но лично я специально не искала информацию, не задавала вопросов.
Это останется тайной навсегда, как перевал Дятлова. Мне неважно, кто это сделал. Печально, что так быстро свернули расследование, слишком быстро прошли опознания и похороны. Я даже на ту могилу не хочу ездить: там нет его, нет! Когда я чувствую, что пора — я иду в церковь, хотя раньше никогда не ходила
Так случилось, и я считаю, это ужаснейшая катастрофа, горе для многих и несправедливая судьба. Жизнь бывает жестокой, но тем не менее, в это поверить сложнее, когда случается с тобой или близкими. Просто заставляю себя смириться, потому что изменить это не в моих силах, не в силах смертных людей.
Я знаю его с 21 года, и он уже тогда был одним из самых лучших мужчин и профессионалов, готовых делать все, что нужно. Все говорят, что Паша очень светлый. На 100%. Но, как мне кажется, я знаю столько его граней, помимо общеизвестных, насколько он глубокий и целеустремленный, его мощной энергии бы хватило на тысячи солнц, на сотни жизней. Он для меня всегда будет таким суперменом, спасающим людей в ущерб своим интересам и комфорту, добродушным и сыплющим миллионом идей в минуту.
Фото: Максим Блинов / РИА „Новости“
За этот год я многое испытала и думала о том, как люди „умирают“ вместе с теми, кто уходит, как им тяжело становится жить, дышать, пытаться радоваться и продолжать наслаждаться жизнью. Но это необходимо хотя бы пробовать делать. Нам всем, кого коснулось это горе, надо жить дальше. С теплыми воспоминаниями и любовью к тем, кто встретился нам в жизни. Может быть, в следующей еще встретимся. Я очень скучаю, каждый день думаю о нем. И даже не могу представить ту боль, которую испытывают родители и дети погибших, но все будет хорошо! Потому что есть ради чего жить — например, рассказывать, что такие прекрасные люди были среди нас».
Возрождение ансамбля Александрова
На самолете, разбившемся в Сочи, были почти весь основной состав ансамбля имени Александрова. Не было только пятерых исполнителей. Один из них — тенор Вадим Ананьев. В те дни он стал отцом и остался с супругой. Мы пообщались с Вадимом Ананьевым 24 декабря после панихиды по погибшим музыкантам.
«Коллектив возродился. Ансамбль живет, работает, гастролирует. Молодые ребята, которые пришли, быстро вошли в репертуар. из тех, кто приходил на прослушивания, стал солистом. Новые ребята хорошие, в основном из музыкальных театров. Они приехали с семьями, жильем их обеспечили.
Мы с этой болью будем жить и дальше. С некоторыми погибшими ребятами я работал в оркестре 30 лет. Сейчас вот на кладбище панихида была по нашим товарищам. 25 декабря будем вспоминать ребят, состоится открытие стелы на кладбище. Сегодня встретился с женой погибшего друга. Договорились увидеться с ней в апреле, съездить к его могиле — он похоронен под Тулой. Трагедия нас всех объединила. Главное, чтобы подобное больше не повторилось.
Работаю, как и работал. Для этого, как говорится, есть все условия. Весь год нас поддерживали из всех стран, где мы выступали. Сейчас в Словакии откроют памятник погибшим в катастрофе. В Сербии осенью открылся парк имени ансамбля Александрова. На открытие нас пригласили. Ансамбль Александрова любят. Мы это, безусловно, чувствуем. Нас не забывают».
Новое в блогах
2 года после трагедии: Как же погиб ансамбль имени Александрова?
Два года назад, 25 декабря 2016 года, самолет Министерства обороны, направлявшийся в сирийскую провинцию Латакия с предпраздничной миссией, потерпел крушение в море над Сочи.
Погибли все: артисты ансамбля Александрова, журналисты, Елизавета Глинка (доктор Лиза), члены экипажа – всего 92 человека.
Расследование этой трагедии до сих пор не закончено, назначены новые экспертизы, следствие продлено до марта 2019 года.
Ту-154 Министерства обороны выполнял рейс Москва – Латакия в ночь с 24 на 25 декабря. Вылетали, как обычно, из аэропорта Чкаловский, откуда в Сирию отправляются все военные самолеты. В 2.30 самолет благополучно сел в аэропорту Адлера на дозаправку.
По плану она должна была быть в Моздоке, но из-за погодных условий в ту ночь аэродром был закрыт. Из Сочи вылетели в 5.25 в сторону Черного моря. Но уже через две минуты, в 5.27, самолет пропал с радаров и рухнул в море в шести километрах от берега.
Секретная операция
Это был обычный день – 24 декабря 2016 года. Артисты ансамбля Александрова готовились к командировке и Новому году. Солист хора Сергей Котляр провел этот день с семьей – женой Еленой и детьми, Марией и Арсением.
– Мы поехали с Серёжей, как у нас было запланировано, за подарками детям, на Новый год, купили их, – вспоминает Елена Котляр. – Серёжа зашел домой, видно было, что он очень переживает, волнуется. Подошел к Арсению и говорит: «Сеня, ты остаешься за старшего, ты меня понял?» Сеня посмотрел на Серёжу и говорит: «Да, папа, понял».
А потом они всей семьей поехали в храм Вознесения Господня. Он был для них самым важным и любимым местом. Здесь Елена познакомилась с будущим мужем – он пришел певчим в церковный хор.
– Большинство ребят, из ансамбля, были певчими в православных храмах. Они сочетали и свою основную работу, и пение в храме, была у них такая потребность, – говорит Елена.
Радик Закиров, Дмитрий Белоножка, Андрей Савельев и Сергей Котляр были друзьями – не разлей вода. Перед вылетом в Сирию все они пришли в этот храм на вечернюю службу. Каждый день они начинали и заканчивали молитвой.
У Сергея Котляра была дома икона Сергия Преподобного.
– Это Серёжин святой, к которому он всегда обращался, молился, – поясняет его вдова. – Так же и в последний день – приложился к иконе, попросил благословения на этот путь. На поездку в Сирию.
Мама артиста хора Кирилла Давиденко привыкла, что ее сын постоянно на гастролях, и уже перестала волноваться. Но перед этой поездкой, по ее словам, на душе было неспокойно.
– Я узнала, что будет такая командировка, что она готовится секретно, что они летят всего на один концерт на два часа. Я почему-то мужу сказала: «Давай поедем к Кирюше. А вдруг мы его больше не увидим?» – говорит Елена Давиденко.
Повод для беспокойства был. Кирилл рассказал ей, что перед полетом артисты проходили специальный инструктаж.
– Они должны были одеть всю черную одежду, потому что могли работать снайперы, – рассказывает она. – Мой сын взял красную шапку. Он, видимо, не расслышал или не понял, что это серьезно.
От Кирилла только та красная шапка вязаная и осталась.
Главный хормейстер ансамбля имени Александрова Константин Майоров был назначен старшим, он готовил список тех, кто должен был полететь в эту командировку. Всего на том борту было 64 «александровца» – в основном молодые и очень талантливые.
– Он когда писал этот список на кухне, я его спросила: «А зачем ты всех молодых-то пишешь?» – вспоминает его вдова Анна. – А он: «А старые не выдержат такой поездки». То есть поездка была очень серьезная и очень сложная.
«Разве это справедливо?»
Вместе с ансамблем в Сирию летел начальник и художественный руководитель ансамбля генерал-лейтенант Валерий Халилов. На этот пост он заступил в апреле 2016 года. А до этого 14 лет был главным военным дирижером страны.
Только он был способен мастерски управлять в День Победы на Красной площади огромным оркестром в полторы тысячи музыкантов, говорят о нем коллеги. Под его руководством ансамбль Александрова в первый раз вышел на сцену Большого театра.
26 декабря 2018 года в Российской академии музыки имени Гнесиных появится мемориальная доска с его именем. Родственники погибших восприняли эту новость очень болезненно, говорит Елена Давиденко.
– Понимаете, в Гнесинке, кроме Халилова, который там преподавал, учились еще 10 человек. И погибли они все вместе. Так почему же после смерти идет такое разделение, разве это справедливо? – спрашивает она.
После трагедии всем родственникам погибших александровцев в Минобороны вручили медали «Участника военной операции в Сирии», однако их не признали погибшими на войне, выдав родным на руки акт о несчастном случае на производстве.
– Мы не попали под гарантии закона «О статусе военнослужащих», потому что наши дети были вольнонаемными, и оказалось, что нам ничего не положено, – говорит Давиденко. – Вдовам и детям страховки выплатили сразу, а нам, матерям, приходится судиться с ФСС за пенсии.
Суды нам отказывают, потому что на момент гибели наших детей мы все работали. А чтобы тебе что-то дали нужно было быть безработным, а лучше бомжом. Совести ни у кого нет, говорят при этом, что все по закону.
Мама 29-летнего Жени Булочникова, который знал семь языков и прекрасно пел на пяти языках, – я не сомневаюсь, что он был бы очень большой звездой, – его мама получает пенсию восемь тысяч рублей. И больше ей ничего не положено. Мама другого погибшего звонит мне и говорит, что присматривает себе дом престарелых, потому что осталась одна и надеяться ей теперь не на кого. Но если все по закону, то как так получилось, что гражданских отправили на войну? Разве можно посылать гражданских на войну без контракта.
Эта трагедия рукотворная. Кто-то очень сильно хотел выслужиться, поэтому наших детей послали в Сирию. Но ведь даже в Великую Отечественную весь ансамбль на войну не отправляли, артистов всегда берегли, посылали бригадами. Так зачем же они сделали это сейчас.
Оказалось, что повезли их туда как ширму, как занавеску – некоторые ребята перед вылетом рассказали, что они и петь там не должны были, была приготовлена фонограмма, а они бы только открывали рот.
Могли артисты отказаться от этой секретной поездки?
– В ансамбле была железная дисциплина, никто никого не подводил, надо значит надо, считай, как в армии, – объясняют родители погибших александровцев.
К тому же у артистов ансамбля были очень маленькие зарплаты, и без командировочных им просто было не выжить. По этому поводу александровцы в 2016 году даже писали письмо министру обороны Сергею Шойгу (есть в распоряжении РС).
«Наше положение стало нестерпимым, вот уже три месяца мы живем на 11–13 тысяч рублей, и это продлится до июля, – написали артисты главе Минобороны. – Мы и раньше едва сводили концы с концами, получая вместе с грантом президента РФ 28–30 тысяч рублей, но в последние месяцы мы лишились и этой очень скромной по московским меркам надбавки».
Но это письмо ничего не изменило. После того как практически весь ансамбль погиб в авиакатастрофе, зарплаты для новых артистов резко подняли.
– Никто не хотел идти на такие копейки, так народ набирали на 90 тысяч рублей, многие родственники погибших плакали, когда узнали об этом, вспоминая, как вечно перебивались с хлеба на воду наши дети, – говорит Елена Давиденко.
После трагедии в Сочи сиротами остались 48 детей. Были бы они детьми военнослужащих, то кроме пенсии по потере кормильца им бы полагалась еще одна пенсия, а их родным – санаторно-курортное лечение.
– Мы писали Путину: наш случай показал, что нужен закон о погибших на службе Отечеству, но ответа не получили, – горько вздыхает Давиденко. – Получается, что Родина может тебя отправить куда угодно, хоть в самое пекло, но в случае твоей гибели твои близкие будут просто брошены.
Родственники погибших пытались судиться за компенсации в Великобритании. Их адвокат Игорь Трунов обратился в Высокий суд Лондона – по месту юридической регистрации компании MS Amlin, перестраховавшей пассажиров Ту-154 по договору с российской компанией СОГАЗ.
Однако в Высоком суде Лондона истцам, по данным «Коммерсанта», дали понять, что после отравления Сергея Скрипаля рассчитывать на поддержку английского правосудия им не стоит, документы вернули.
– Была надежда на справедливость в Лондоне, но нам «прилетело» за Скрипалей, – говорит Давиденко. – В то, что нам могут что-то присудить в российском суде, лично я вообще не верю, поэтому и не стала обращаться в суд.
Что не так с версией Минобороны?
31 мая 2017 года Министерство обороны России сообщило об официальных результатах расследования. По их версии, причиной авиакатастрофы стала ошибка командира воздушного судна майора Романа Волкова.
Эксперты создали модель последнего полёта Ту-154, в которую заложены траектория полёта лайнера и полученные с бортового самописца параметры работы всех его систем.
Оказалось, что уже на 50-й секунде Волков отклонил штурвал от себя, замедлив тем самым набор высоты. А потом резко перевел самолет, шедший в разворот с небольшим правым креном, в крутой левый крен, после чего снижение пошло втрое быстрее. На 73-й секунде полета на скорости 540 км/ч Ту-154 задел левым крылом поверхность моря, развалился на части и затонул.
Причиной катастрофы, по мнению специалистов Минобороны, скорее всего, стала дезориентация пилота в пространстве: якобы в темноте, над морем, он не контролировал визуально положение лайнера, поскольку не видел впереди ни ориентиров, ни горизонта. Вестибулярный аппарат «подсказал» пилоту, что машина слишком интенсивно набирает высоту, и летчик начал опускать нос самолета. Также, по всей видимости, у командира было иллюзорное ощущение ухода самолета вправо, которое он решил компенсировать поворотом штурвала влево.
– Переход с суши на море, особенно в сумерках, ночью – это очень сложно для человека. Если ясная хорошая погода, спокойное море, вы не отличите, море это или небо, – говорит заслуженный летчик-испытатель Магомед Толбоев. – Потому что звезды одинаково отражаются. У тебя начинается сбой, мозг не понимает поступающую информацию. Или отказывается обрабатывать информацию, или в соответствии с полученными сигналами дает ложный ответ.
Командир экипажа погибшего Ту-154 майор Роман Волков был летчиком первого класса. Общий налет − более трех тысяч часов. Военные летчики должны быть готовы к полетам в любых условиях. Мог ли он потерять пространственную ориентацию и направить самолет в море?
– Нам пытаются эту мысль внушить. Но какой летчик смотрит в окошко, да еще на взлете? Мы контролируем весь полет по приборам. А нам хотят рассказать, что летчики взлетели и смотрят в окошко. И теряют ориентацию. Вот кто так говорит – у него у самого потеря ориентации, ориентировки и всего остального. И совести еще к тому же, – убежден пилот первого класса Андрей Литвинов.
Не верят в вину Романа Волкова и родственники погибших.
– Год назад мы все были на мемориале, на открытии памятника ребятам, на котором написано: «Погибшим на службе Отечеству». Именно в этот день на могилу Романа Волкова, командира экипажа, был возложен венок от родственников-александровцев, на котором написано: «Мы не верим в вашу вину», – говорит Елена Давиденко.
Венок от родных погибших александровцев на могиле погибшего КВС Романа Волкова
Независимые эксперты сходятся в главном:
Роман Волков мог допустить роковую ошибку в пилотировании лишь в одном случае – если не знал, что самолет перегружен.
Отрыв самолета от взлетно-посадочной полосы Адлера произошел на 37-й секунде после начала разбега, на скорости 320 км/ч. В разговоре с диспетчером командир корабля сообщил, что самолет «тяжелый».
Выяснились и другие подробности: после дозаправки в Адлере взлетный вес Ту-154 составил около 110 тонн вместо штатных 98. Перегруз – 12 тонн. Что это за груз, неизвестно до сих пор.
Во время полета самолет держится в воздухе за счет подъемной силы, образующейся из-за разности давления под и над крылом. Неправильная загрузка может нарушить центровку самолета и привести к потере управляемости. Случайный свидетель катастрофы видел, что лайнер летел с неестественно задранным носом, как мотоцикл, поставленный на заднее колесо. А через мгновенье задел поверхность моря хвостом.
Найденные после авиакатастрофы обломки самолета посторонним не показывали. Однако фотографии некоторых фрагментов попали в интернет и прессу. Они лишний раз доказывают, что хвост самолета был перегружен.
– Согнутые части обшивки, которая находится в районе грузового отсека, согнуты практически по прямой. Это могло быть вызвано за счет каких-то механических воздействий внутри. Например, груза, который тоже отогнул оболочку наружу, – полагает кандидат военных наук конструктор Игорь Табачук.
Независимые эксперты считают версию о неправильном распределении груза самой правдоподобной. Погибший экипаж за два месяца до катастрофы на том же самом самолете и с той же самой полосы благополучно взлетел и совершил посадку.
Но на этот раз все пошло иначе – и это стоило жизни 92 людям. Не исключено, что командир не справился с управлением, потому что не знал, что груз в самолете был распределен неравномерно.
Однако представители Минобороны факт перегруза на борту Ту-154 отрицают. И засекретили записи «черных ящиков», которые могли бы пролить свет на ситуацию с грузом на борту. Следствие вновь продлено до марта 2019 года.
Артисты ансамбля им. Александрова были молоды и очень талантливы
– Нас знакомят с документами по уголовному делу, но ничего не разрешают копировать или фотографировать, а неспециалисту очень сложно понять, что там вообще написано. К тому же с нас со всех взяли подписку о неразглашении, – говорит Елена Давиденко. После гибели сына она похоронила мужа: он не выдержал свалившегося на их семью горя и всего, что было потом.
– Ни я, ни многие другие родственники погибших не поверим в официальную версию катастрофы. Потому что произошло нечто экстраординарное, о чем нам не хотят говорить. Понимаете, у нас ни одного целого тела нет, мы хоронили миллиметры. Частичку черепа, кусочек предстательной железы, легкого.
Да, были какие-то более-менее целые тела, вип-персон, которые сидели рядом с кабиной летчиков. Но это всего несколько человек – кто без рук, кто без головы. А останки 12 человек просто нет, вообще ничего не нашли. А нам говорят, что самолет просто упал.
Но где тогда сиденья, где привязанные тела, они что – как стекла вдребезги разбились? Корейский «Боинг» упал с 10 тысяч метров в воду, и там были целые тела (речь идет о сбитом в 1983 году неподалеку от Сахалина корейском «Боинге». – РС). У нас же просто «мясная лавка» и почти нет обломков.
Кроме того, родственники не понимают, почему нет ни одного видео взлета и падения самолета.
– Все побережье утыкано гостиницами, всюду камеры, так неужели ничего не снято? Или снято, но оперативно изъято и нам это не хотят показывать? Многие родные были после трагедии в Сочи, разговаривали с очевидцами. Они говорили, что «очень сильно бахало». Что «бахало» и почему, скажут ли нам когда-нибудь, при условии что Минобороны заявило, что самолет развалился от удара о воду? – пересказывает опасения близких погибших Елена Давиденко.
Недавно родственников разбившихся в авиакатастрофе, признанных пострадавшими по уголовному делу, приглашали в СК, чтобы сообщить, что назначена очередная экспертиза.
– Для меня как для пилота это страшная загадка: какие они там проводят экспертизы? – говорит Андрей Литвинов. – Это Министерство обороны, они там будут еще проводить знаете сколько экспертиз, только чтобы не рассказать ту правду, которая не понравится руководству.
Вот поэтому правды мы не узнаем. Она на поверхности лежит, белыми нитками сшитая эта правда. Но они ее никогда не озвучат и не скажут об этом. Потому что это армия. Им надо друг друга прикрыть, а если сказать правду, то будут виноватые. И виноватых надо судить, надо, чтобы они ответили за свое разгильдяйство. А Министерство обороны этого делать не будет.
Судите сами: столько времени уже прошло, самолет подняли, обломки есть, черные ящики нашли – так в чем проблема? Озвучьте нам. А когда не озвучивают, когда вот все уже нашли и не озвучивают, значит, что-то там озвучивать они не хотят. Другой причины нет. Очередной «Курск»
Литвинов летал на Ту-154 восемь лет.
– Самолет достаточно надежный, но как мы, летчики, называли его всегда – самолет строгий. Т. е. он не прощает каких-то грубых ошибок, нарушений. Что, наверное, и получилось с этим самолетом.
Это либо перегруз и нарушение центровки, притом серьезной, либо на взлете вместо того, чтобы убрать шасси, убрали закрылки, – считает он.
– Если вместо шасси убрать закрылки, то у груженого самолета уменьшается подъемная сила и площадь крыла. У него еще недостаточно скорости, он еще не разогнался, и происходит срыв потока с крыла, самолет заваливается на какой-то бок, теряет подъемную силу и падает.
Впрочем, есть и другая версия.
– После прилета в Адлер самолет очень долго был на дозаправке, около 3,5 часов, притом что штатный топливозаправщик с нуля залил бы авиатопливо за 20 минут, – рассуждает Антипов. – Известно, что никого из пассажиров из самолета не выпускали. В этот момент загружали некий военный груз, который не подлежит огласке. И тем, кто был на борту, видеть его было нежелательно. Анализ поднятых обломков, которые попали в интернет, показал, что в первом грузовом отсеке внутри было очень большое давление, из-за чего борт в районе грузового отсека был просто разорван. С правой стороны оставшийся металл был откинут вверх.
На левом борту грузового отсека обшивка стала черно-коричневой, что возможно только при воздействии очень высокой температуры.
Родственники погибших александровцев говорят, что подавали множество ходатайств, чтобы следствие рассмотрело и эту версию, но все они были отклонены.