нагуализм что это такое
Нагуализм что это такое
Вся практика нагуализма сконцентрирована на уровне трёх миров: на физическом уровне, на астральном (эмоциональном) и на ментальном уровне (на уровне мысли).
На расширение сознания направлены лишь практики развития сновидения, сталкинг (достижение гармонии восприятия через небольшие изменения состояния сознания).
Но истинно д уховные люди не спят и не видят снов, они всё время осознанны, поэтому практики осознанных сновидений интересны в основном лишь тем, кто ещё живёт на ограниченном уровне мыслей разума.
«Нагуализм» происходит от слова «нагуатл». Народы, которые считают себя потомками толтеков (ацтеки, тлакскалтеки, тацкоканцы, чолултеки, и многие др.), еще в начале 15 века были объединены хорошо развитым языком – нагуатл. По словам этих народов толтеки были совершенными людьми – мастерами всех искусств и наук. Толтекайотл («толтектность») – так на языке нагуатл звучало слово, обозначающее – мастерство, наивысшее достижение, а слово «толтек» обозначало «человек знания». Потомки толтеков связывают с ними все собственные достижения – как в математике, архитектуре, астрономии, так и в философии и метафизике. Эту этническую общность, считающую себя наследником толтеков, связанную сходством культурных традиций и единым, древним языком, а сегодня рассеянную по всей Северной Мексике, антропологи называют народами нагуа.
Толтеки жили в пределах довольно обширной области, простиравшейся на север и на юг от долины Мехико. Они занимались специфическими видами деятельности – колдовством, сказительством, целительством, танцем, гаданием и прорицаниями, приготовлением пищи и напитков. Благодаря таким видам деятельности у них выработалась особая мудрость, которая отличала их от обычных людей. Толтеки не были оторваны от социума – они входили в структуру повседневной жизни людей так же, как в структуру повседневной жизни современного общества входят учителя, врачи, священники и торговцы.
Люди знания практиковали каждый своё профессиональное искусство под строгим контролем организованных братств, приобретая все более высокую квалификацию.
Настоящее ученичество проводилось только с живыми опытными Учителями и под их наблюдением. Самостоятельное развитие могло принести больше вреда, чем пользы.
Как представляют себе это понятие люди?
Н агуализм (nagualism, нагвализм, толтекианство) — пример аморфного движения, включающего в себя совершенно различные структуры и социальные образования, порой полярно противоположные по вектору устремлений: от последователей тотемного шаманизма, до тупиковой ветви «New Age».
Движение нагуализма имело своё начало со второй половины 20-го века, как спонтанная реакция, жаждущих мистического инсайта индивидуумов на вновь обретённые сведения альтернативного толкования реальности, ставшие достоянием общественности благодаря решению Толтеков предать гласности некоторые аспекты знания об энергетических фактах из общего общего Наследия и последующей дискретной сепарации единого потока на фракции. Впервые, сделал эти знания доступными для широкой общественности выпускник UCLA, антрополог латиноамериканского происхождения Карлос Кастанеда, который в серии своих увлекательных книг представил то, что он вначале объявил нативной традицией мексиканских магов-брухо, а позднее назвал более универсальным термином — Шаманизм.
Столь вольное толкование основополагающих терминов породило брожение в среде поклонников его творчества, воспринявших написанный им беллетристический текст за чистую монету. Положение усугубило особая склонность К. Кастанеды к созданию вокруг своей персоны романтического флёра и ореола загадочной неопределённости.
На свет появились десятки «трудов», претендующих на исчерпывающее объяснение всех тёмных моментов и хотя Кастанеда впоследствии сдержанно открестился от сонма эпигонов, благоприятный момент был упущен: традицию, которую учитель Кастанеды открыто именовал Наследием толтеков, академические светила заклеймили, как псевдоучение, а самого Карлоса справедливо окрестили «шаманом от антропологии».
В основе нагуализма лежит представление о взаимосвязи человека с духом определенного животного, которое является его индивидуальным тотемом — покровителем. На языке индейцев майя такое животное называлось нагуалем, отсюда и произошел соответствующий термин. По своей структуре нагуализм приближается к анимизму, поскольку лишь немногие народы действительно отождествляли себя с нагуалем.
В большинстве случаев нагуаль рассматривается скорее как индивидуальный дух- хранитель, который может прийти на помощь или помочь советом в трудной ситуации. Приобретение подобного духа-хранителя, как и в тотемизме, было связано с прохождением определенной инициации. Желающие пройти подобную инициацию, обычно юноши и девушки, достигшие возраста полового созревания, уединялись и с помощью поста, специальных упражнений, употребления психотропных растений приводили себя в трансовое состояние. В этом состоянии к ним являлся образ животного, которое в дальнейшем становилось их нагуалем.
Согласно Кастанеде, для достижения такого состояния обычный человек должен пройти через изменение «картины мира», посредством настойчивой и кропотливой ежедневной практики принципов «пути воина». Практика «нагвализма», согласно книгам Карлоса Кастанеды, способна открывать невероятные возможности человеческого восприятия, делает доступным ежедневное чувство внутренней цельности и отсутствия саморефлексии. В своих поздних книгах Карлос Кастанеда вместо термина «нагвализм» использовал термин «шаманизм», «наследие шаманов Древней Мексики».
Нагвализм Карлоса Кастанеды
Нагуализм (нагвализм) — неорелигия, граничащая с шаманством и магией, сформированная на основе книг Карлоса Кастанеды. Термин нагуализм берет начало в мифологии месоамериканских народностей, происходя от слова нагуаль (nahualli — яз. науатль) — Дух. Во время ученичества, Карлос Кастанеда описывая сложную систему мировоззрения, полученную от учителя Дона Хуана, предложил в книге «Сила безмолвия», назвать ее «нагвализмом», но был отвергнут из-за непонятности самого термина для читателя. Спустя несколько лет, термин «нагуализм», поднимается повторно, А. П. Ксендзюком, для обозначения практическо-философской системы описанной в художественной форме в книгах Кастанеды.
Содержание
[править] Концепция
В основе нагвализма лежит идея, о связи Духа с человеком, о необходимости совершенствования себя на всех планах (физическом, психологическом, энергетическом) с целью физического перехода в другую реальность (3-е внимание). Нагуалисты именуют себя воинами, толтеками, новыми видящими, принадлежащими к новому циклу, который был начат Карлосом Кастанедой.
[править] История
До начала ученичества Карлоса Кастанеды у своего учителя Дон Хуана, история нагвализма не велась документальным путем. Много внимания историческим деталям нагуализм никогда не уделял, фиксировались ключевые моменты, имевшие влияние на традицию в целом, а после устно передавались от учителя ученику. Ситуация изменилась со времен прихода испанской конкисты. Насильная христианизация вынудила носителей культа пересмотреть подход к религии. Традиция значительно трансформировалась в мировоззренческой философии, были упрощены ритуалы, иерархия, атрибуты, культовые сооружения и сама организация. С того момента, принявшие изменения, стали называться новыми видящими, взявшие только самое необходимое от прежнего состояния нагуализма. Не желавшие изменений, назывались магами древности, которые в итоге были уничтожены конкистодорами. Новые видящие, внесли координальные изменения в структуру нагуализма. В целях сохранения традиции, они разделились на линии, и действовали с тех пор, полностью отдельно и вне зависимости друг от друга. Линии были полностью закрытыми сообществами, управлялись лидерами, именуемыми Нагвалями, которые координировали деятельность группы, отбирали учеников сложным путем, применяя магические навыки. Линия к которой принадлежал Кастанеда, знала поименно всех нагвалей, возглавлявшие ее от времен конкисты. Карлос Кастанеда, являясь нагвалем, внес в линию значительные изменения, открыв доступ к накопленным знаниям, тем самым начав новый цикл.
[править] Философия нагуализма
Философия нагуализма не имеет догматической жесткости, по определению — моральный нигилизм с апофатическим толкованием истинной природы вещей. Отсутствует понятие добро/зло, так как являются субъективными категорийными определениями, большее предпочтения отдается критериям конструктивности и энергозатратности.
[править] Фундаментальные положения
[править] Гносеология нагуализма
[править] Психология нагуализма
Будучи направленным на трансформацию личности, нагуализм не является чисто умозрительной дисциплиной, направленной на поиск истины. Главенствующие цели в практике нагуализма достигаются посредством контроля психических процессов индивидуума, в которых значимую роль отведено вниманию. Теоретическая сторона имеет толкование разных уровней реальности, именуя их вниманием (первое внимание, второе внимание и третье внимание)
Внимание в нагуализме должно постоянно совершенствоваться, характеризоваться стабильностью, интенсивность, силой, диапазоном. Воспитанное в ходе практики внимание, ведет к полноценной осознанности, которая характеризуется не как сосредоточенность, а как одновременное внимание соотношения выполнения тактических задач к стратегии в целом. Для исключения психического шума, необходима безупречность, которая служит базовым понятием. Безупречностью, нагуализм характеризует состояние, с высокой степенью контроля страха смерти, жалости к себе и чувства собственной важности. Для успешного выполнения ежедневных практик, верующий приобщается к архетипу воина, способного длительное время в автономном режиме вести «бой» с бесконтрольными автоматизмами своей психики, именую свое положение как путь воина. Нагуалисту предписывается выполнение практики перепросмотра, целью которой служит изменение отношения к прошлым событиям, повлиявшим на формирование личности. Перепросмотр направлен на сознательное управление восприятия к разного рода процессам, посредством памяти, и безупречного отношения к ним. Особое положение в нагуализме занимает любовь, но не в отношении между мужчиной и женщиной, а между человеком и знанием, окружающей красотой и безразмерностью мира, что впоследствии сказывается на его постоянном развитии, как в области естествознания так и во внутреннем мире. Нагуализм отдает психологии большое значении, т.к познание механизмов ее работы, напрямую связано с конечной целью.
[править] Феноменология нагуализма
Нагуализм, одна из немногих религий, которая описывает проявление множества феноменов, с которыми сталкивается верующий. Поясняя их природу, детализируя и унифицируя по разным признакам. Именно детализация, позволяет сделать вывод о достаточно плотном контакте нагуалиста с феноменами. Описанные в нагуализме феномены:
[править] Социология нагуализма
Нагуализм в социуме проявлен крайне слабо, из-за чего, приверженцы традиционных взглядов на термин «религия», не сразу идентифицируют его, как религию. Отсутствует главенствующий орган, нет общественных собраний, ритуалов, отсутствует культовая составляющая. В большинстве случаев, внутренние коммуникации проходят по средствам интернет (форумы, сайты) и на семинарских занятиях. В силу того, что для нагуалиста имеет большое значение высокая адаптивность к любым условиям, его можно наблюдать в других традиционных религиях, как в качестве простого прихожанина, так и в качестве религиозного лидера (в крайне редких случаях), что совершенно, не противоречит его ценностям. Ответственность нагуалиста имеет религиозную ценность, это делает верующего полезным членом общества.
Что такое нагуализм?
Это направление не только антидогматично по природе, но и опирается на здоровый скептицизм. Фундамент нагуализма – эмпиризм, поэтому он максимально удален от всяческой метафизики. Его трансформационный импульс, направленный на достижение принципиально нового качества осознания и интенсивности психического аппарата, не нуждается ни в теизме, ни в деизме.
Суть нагуалистского учения – вечное Познание бесконечного Бытия. Нагуализм не является формой нигилизма или релятивизма (что иногда приписывают некоторым направлениям буддизма), но при этом чужд всякому теистическому, а равно деистическому культу и миропониманию.
Если говорить о параллелях с европейской философией, то в своей теории познания нагуализм напоминает изначальное кантианство. Отделив Непостижимое Бытие, Реальность вне человека, от явленного мира феноменов (нагуаль от тоналя), этот тип философствования, являясь мировоззренческой опорой всей совокупности используемых методов и психотехник, устранил из поля своего рассмотрения метафизические модели как таковые.
Нагуализм, прежде всего, прагматичен. Он не обращается к вере и безразличен к идее Бога. Сосредоточение на метафизических и трансцендентальных концепциях является препятствием на пути к осуществлению цели, которую ставит перед собой дисциплина нагуализма. Не отрицая и не утверждая бытие божественного начала, нагуалистский метод стремится лишь к максимальной эффективности.
В предыдущих работах я неоднократно пояснял причины нерелигиозности нагуализма. Этот путь самопознания требует от нас максимальной объективности и необусловленности. Только так мы можем изучать новые состояния сознания и оценивать новый опыт с минимальными искажениями. Вера же, как психологическое явление, всегда формирует сильные установки, которые обусловливают и ограничивают восприятие, а значит, и энергообмен нашего тела с внешним полем. Кроме того, идея Священного (Божественного) вынуждает практика табуировать отдельные области познаваемого мира и блокирует некоторые способы познавательной деятельности, что для проекта нагуалистской Трансформации человека совершенно неприемлемо.
В подобном отношении к религии нет никакой идеологии. Это психотехническое и познавательное условие.
Кроме того, нагуалистское учение сосредоточено на исследовании человеческого восприятия и осознания, на самостоятельном постижении условий и механизма Трансформации, а это значит, что данное исследование и постижение не требует помощи «высших» или «потусторонних» сил.
В ряде аспектов нагуалистские опыты пересекаются с экспериментальной психофизиологией и биофизикой, причем позитивистская методология, лежащая в основе этих дисциплин, по вышеуказанным причинам ни в коей мере не мешает пользоваться их достижениями.
Чтобы осознать специфическую установку нагуализма, можно сравнить ее, скажем, с христианской антропологией.
В чем заключается ее основной пафос?
Христианская антропология – это, в первую очередь, «христоцентризм» и, можно сказать, реставрация, возвращение Человека к состоянию до первородного греха. То есть, человек вновь становится таким, каким его задумал Творец.
Христианский путь Трансформации – путь от «первого Адама» к «Адаму новому». Логично предположить, что без духовного участия Господа – Богочеловека Христа, все усилия в этом направлении будут тщетны. Таким образом, проект грядущего превращения не принадлежит человеку. Это – Промысел Всевышнего. Его же Промыслом определен непостижимый для человека процесс Трансформации. Метафизическая идея лежит в начале пути и определяет его конец («аз есмь альфа и омега»).
Нагуализм же – это выход за все и всяческие рамки. Это «стояние перед лицом Непостижимого» без посредников в виде Церкви, святых, ангелов и Бога (богов). Сущность нагуализма – это самотрансформация человека, самоизменение по самостоятельно открытым законам. Человек, привыкший опираться на религиозную веру, скорее всего, скажет, что это рискованное и сомнительное предприятие. Здесь нет никаких гарантий и нет никакой страховки.
Однако намерение, питающее такие учения, как нагуализм, существовало с начала истории нашего вида, ибо во все времена были люди, стремящиеся найти Свободу без помощи «высших сил».
Конечно, религиозный путь спасения и нерелигиозный путь трансформации в корне отличны друг от друга. Формально в них можно найти много схожего, но это – частности, отдельные рецепты, приемы и методы, не более. Сама Цель учения – Трансформация – в нерелигиозном нагуализме приобретает абсолютно иное качество, иной смысл.
Так, религия почти всегда устанавливает идеальный образец. В авраамитских культах человек создан по образу и подобию Всевышнего, а Сам Всевышний, хоть и непостижим, но парадоксально наделен бесчисленным множеством черт и качеств (Всеблагой, Всемогущий, Вездесущий, Всепрощающий, Справедливый Судия, и т.п.). И, если уж человек религиозный занимается преображением себя, то в сторону уподобления приготовленному идеалу. Кроме того, почти во всех религиях человек преображается с помощью и по Воле Всевышнего (Бога-Творца, Святого Духа или иного Высшего Начала).
А что такое нерелигиозная трансформация? Это превращение homo sapiens в более совершенный и свободный во всех отношениях вид. При этом сам Человек (в меру своих скромных, но реальных сил) определяет характер, качество и способ Трансформации. Он не обращается за помощью к «запредельным сущностям», о которых он на самом деле ничего не знает.
Из такой установки к работе над Трансформацией себя абсолютно естественно следует безразличие к разнообразной мифологии (включая мифологию религиозную) и в целом – к метафизике. Все вышеперечисленное превращается в бесконечный поток «сказок о Силе», в условный «способ говорить», предназначенный для того, чтобы транслировать невербальный и непостижимый опыт в «остраненной» форме – в виде аллегории или намека.
Так, потоки энергии окружающей нас Бесконечности, встречаясь с энергией внимания и восприятия субъекта, становятся разнообразными «изображениями Силы», представленными в нашей психике как «неорганические существа». Это более чем странное проявление. Оно напоминает «энергетический отблеск» человеческой формы, сотворенной тоналем в бесформенном поле нашей изначальной целостности. Явившись однажды и став предметом переживаемого опыта, неорганические существа непрерывно провоцируют нас на антропоморфное восприятие. О них говорят, как о существах, имеющих определенную внешность, поведение и намерение, хотя ничего подобного в Реальности не существует. Это лишь взаимодействие сил и полей. Они не божественны и не инфернальны. Они не являются носителями абсолютных истин. Если человеку кажется, что эти существа дают ему знание, то к знанию такого рода надлежит относиться осторожно. Если опыт подтверждает его истинность, то следует помнить, что «обретение знания» в сновидении может быть интерпретацией тоналя – оригинальной трансляцией собственного прозрения сновидящего. Но в большинстве случаев неорганические существа своими «поучениями» лишь вводят нас в заблуждение. Потому их и не называют «учителями». Если от этих существ есть польза, их называют просто «союзниками».
Почему союзниками? Только потому, что неорганические существа потенциально могут служить дополнительными источниками энергии для практика. И здесь нет ничего особенного, если подумать. Вся история человека состоит из поиска новых источников энергии. Огонь, пар, электричество, энергия атомного ядра и термоядерного синтеза – все это источники энергии, когда-то недоступные. С их помощью человек изменяет окружающий мир и строит цивилизацию. Энергия союзников отличается лишь тем, что предназначена не для изменения окружающего мира, а для изменения самого человека.
Практик, использующий психоэнергетическую дисциплину нагуализма, способен освоить другие, менее «экзотические» источники энергии. Например, можно научиться изменять режим энергообмена тела с внешней средой. Благодаря этому навыку практик получает доступ к новым источникам энергии, которые он может воспринимать самыми разными способами – как безличные потоки светимости, как сгустки соматических ощущений, как «сущности». Ведь никто на самом деле не знает, что скрывается за формой «сущности» – есть ли в ней сознание, или мы имеем дело с бессознательной эманацией Силы?
Кастанеда писал, что техники Трансформации были даны человеку «союзниками». Конечно, в этом странном мире возможно все. Но технология нагуализма основывается на особенностях именно человеческой природы – только человек знает, что такое внутренний диалог, и только человек знает, что этот диалог необходимо остановить. Только человеку известно, что такое страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе и т.д. Это – факты человеческой психологии, человеческого реагирования. Это наши проблемы и наши способы разрешения проблем.
Почему же вообще родилась «сказка» о союзниках и неорганических существах?
Наверное, все дело в человеческой креативности.
Всякий раз, когда человек получает в свое распоряжение новый источник энергии, происходит мощный всплеск характерного творчества. Когда человек научился добывать огонь, он придумал жарить мясо, позже – варить еду в глиняной посуде, затем изобрел специальные конструкции для очага, начал строить печи, и т.д. Если посмотреть на этот процесс с точки зрения шамана, изнутри «шаманского описания мира», вполне можно сказать так: «Огонь научил человека готовить еду и строить печи».
Очень многое в шаманском мифе является отражением изменений в соотношении Сил, энергий, полей: «отряд Нагуаля», «дар Орла», «намерение духа». Если оставить в стороне особенности мышления и психологии древних, нуждавшихся в объяснении необъяснимого, то в конечном итоге речь всегда идет только о некоем потоке энергии.
Это – «ветер нагуаля». Поистине наилучшая метафора!
Есть большой энергетический «ветер», который обычные люди не чувствуют либо чувствуют крайне редко и слабо. Когда практикующий изменяет структуру своего энергетического тела, он как бы «поднимает паруса». Чтобы двигаться быстрее и, главное, в правильном направлении, он должен поймать в свои паруса ветер, который он называет намерением духа.
Это совсем не тот «Дух», о котором говорят в религии, и не то намерение, которое мы имеем в виду, собираясь что-то сделать. Это – ветер, или, иначе говоря, невидимый ток вселенной, еще один источник энергии, в котором нет ничего человеческого. Знание, мудрость и благодать мы извлекаем из него с помощью собственного осознания.
Чтобы практиковать нагуализм, не нужна вера в Орла, его эманации, энергетический кокон и точку сборки. Это только слова из некой модели описания. Слова, от которых надо оттолкнуться, чтобы достичь невыразимого. Результаты практики доказывают эффективность или неэффективность модели.
Прагматический подход нагуализма весьма близок к экспериментальному методу в естествознании. И здесь и там мы пользуемся моделями и гипотезами, в которые нет необходимости верить. Их нужно проверять, бесконечно ставить эксперименты и внимательно наблюдать за получаемыми результатами.
Любая модель, любое описание остается умственной спекуляцией. Мы не можем судить об истинности или ложности модели. Зато мы можем судить о ее эффективности, о том, помогает она или мешает приблизиться к поставленной цели. Практический опыт – единственное, что имеет значение. Пока мы не располагаем достаточным количеством убедительных экспериментальных подтверждений, модель остается лишь возможностью, вариантом.
Вот почему не имеет никакого значения, верите вы или нет в точку сборки.
Нагуалист принимает описательную модель как версию, исходя из кастанедовского принципа «верить, не веря». Он обращается к эксперименту, к практическому самоисследованию, чтобы понять, работает ли модель, дает ли она необходимые на Пути трансформационные результаты.
Так поступаю и я, после чего описываю в своих книгах результаты исследования. Это – моя практика и мои результаты. Я ни в коей мере не претендую на универсальность предлагаемых методов и истинность собственных интерпретаций. Однако, я считаю своим долгом по отношению к человеческому духу посвятить жизнь данному проекту и познать все, на что у меня хватит сил, следуя собственной практике.
Я называю этот Путь Трансформации именно нагуализмом, а не «учением дона Хуана». Дело в том, что невозможно самостоятельно обучиться конкретной традиции, на которую в своих книгах ссылается Кастанеда. Необходимо искать собственный путь решения проблем в работе над Трансформацией.
Нагуализм – понятие подчеркнуто абстрактное. Что оно включает в себя?
То, что мы можем понять и сделать самостоятельно, без помощи дона Хуана или любого иного представителя шаманской культуры Месоамерики. Самостоятельных исследований в этом направлении должно быть много – тогда их можно сравнивать и уточнять картину, совершенствовать парадигму. В конечном итоге мы должны собрать арсенал технологий, концепций, способных порождать новые техники, методы и методологию. Владея столь обширным полем, практик может найти в нем собственный Путь. Иногда личный Путь порождает линию, и может, в конечном итоге, даже стать Традицией.
Поскольку нагуализм пропитан позитивистским настроением, обычно присущим научному исследованию, неминуемо встает вопрос: можно ли говорить о нагуализме как о научном знании, и если можно, то в какой мере?
«Научное знание» опирается на язык и соглашение. Даже вещи, казалось бы, очевидные («повторяемость результатов эксперимента») зависят от выполнения условий научного опыта. А условия научного опыта – это результат принятия определенной модели. Таким образом, в науке сначала создают модель, затем ставят опыт в соответствии с моделью, получают результат и интерпретируют его с помощью все той же модели.
Наука требует создать непротиворечивую модель, где результат опыта будет совпадать с прогнозом модели. Мы должны отдавать себе отчет в том обстоятельстве, что научное знание, строго говоря, не является знанием о Реальности. Наука не познает Реальность, она ее моделирует.
Модели же работают только в первом внимании, где интерпретации базовых восприятий у людей полностью согласованы. В пределах базового соглашения первого внимания и возможно научное знание. Таким образом, нагуализм может быть научным лишь в той области, где мы игнорируем несогласованные области опыта – сновидение и второе внимание.
Одним из фундаментальных положений нагуализма является идея, что восприятие (перцепция) – это отражение энергообменных процессов между субъектом (воспринимателем) и окружающей средой. Естественно, возникают вопросы – всякий ли энергетический процесс, состоящий во взаимодействии субъекта и внешнего поля, психика транслирует осознающему «Я» в виде восприятия? Можно ли считать определенным типом восприятия подпороговые (бессознательные) либо периферийные (т.е. находящиеся на границе поля внимания) энергетические процессы?
Главный смысл нагуалистской концепции усиления сознания состоит в следующем.
Восприятие – это следствие энергетических взаимодействий. Это то, что достигает нашего осознания. Существует масса энергетических взаимодействий, которые не достигают сознания по самым разным причинам. Такие взаимодействия не вызывают восприятий. Однако это не значит, что их нет. Мы просто не знаем об их существовании.
Пока энергетические воздействия не осознаются, их невозможно контролировать. Это обстоятельство и делает Трансформацию невозможной.
Существует множество энергетических процессов, пребывающих вне поля нашего осознания (внимания, восприятия). Эти энергии осуществляют свою автоматическую работу: они реализуют генетическую программу, заставляют нас сохранять человеческую форму, испытывать шаблонные эмоции, стареть и умирать.
В энергетическом сновидении (осознанном и управляемом сновидении, которому обучает нагуализм) мы учимся осознавать огромные поля энергий и, таким образом, постепенно ставим их под контроль. Наяву мы создаем необходимый фундамент для этой работы. Потому Кастанеда и назвал практику нагуализма усилением осознания (awarenessenhancement).
Без практики сновидения добиться необходимой интенсивности осознания почти невозможно. Мы можем расширять диапазон осознавания наяву за счет психотехник, медитаций, сталкинга, перепросмотра, безупречности и т.д., но для Трансформации всего Энергетического Тела (человека как целостности) этого недостаточно.
Внутри нас – целый океан недоступного восприятию, неосознаваемого, того, что вечно остается вне нашего произвольного внимания. Этот неосознаваемый энергетический океан подчинен главной цели человеческого тоналя: наша психоэнергетика и органическая форма должны оставаться неизменными. Так Природа сохраняет вид homo sapiens в нынешнем состоянии, в виде смертных и ограниченных существ.
Путь нагуализма состоит в том, чтобы осознавать все больше – то есть, ярче чувствовать и шире воспринимать с помощью единственного нашего инструмента – внимания. Терпеливо и тщательно используя практику сновидения, мы в конце концов находим способ преодолеть преграду, созданную тоналем.
Там нет границ. Все эти подпороговые, периферийные, скрытые в тени энергетические процессы так или иначе открываются осознанию – сначала в виде едва уловимых и аморфных контуров, затем в виде архетипических фигур, которые обогащаются эмпирическим содержанием и, в конечном итоге, становятся полноценными образами. Когда точка сборки смещается в новую позицию, эти образы обретают стабильность.
Наконец, осознание выходит на качественно иной уровень, и энергия предстает в виде самых емких форм – фигур светимости, коконов, линий, точек, спиралей. Это – видение, синтез восприятий, структурированный так, чтобы осознание могло с ним управляться.
Конечная цель психотехнологии нагуализма – осознание всех энергетических полей, которые доступны человеку. Если практик добивается такой интенсивности осознания, он окончательно оставляет человеческую форму и превращается в целостное существо третьего внимания.
Когда мы говорим об осознании и восприятии, следует четко понимать реальное отношение этих процессов друг к другу. Термин «восприятие» можно определить следующим образом.
Восприятие – это совокупность сенсорных ощущений, собранная определенным образом с помощью осознания.
Я остановился на этом моменте, поскольку мы иногда используем в разговоре словосочетания вроде «неосознаваемое восприятие» или «бессознательное восприятие». Когда это не оговорка и не обычная небрежность, с которой мы в повседневной речи пользуемся понятиями и категориями, речь идет о распространенном непонимании того, как функционирует фундамент высшей психики человека.
Ибо «неосознаваемого восприятия» не бывает. Если восприятие невозможно осознать, это не восприятие, а некий энергетический процесс, который можно назвать потоком неосознаваемых ощущений. Восприятие – это всегда конструкция, где «конструктором» является само осознание. Когда мы вытесняем акт осознания, забываем его, превращаем его в неуправляемый автоматизм, нам кажется, что мы столкнулись с «неосознаваемым» восприятием. На самом деле осознание присутствует в любом акте перцепции. Нередко осознание, бесконечное множество раз повторяя одни и те же операции, «утомляется» однообразием и стремится воспроизводить выученный шаблон. Так и возникают перцептивные гештальты.
Помимо автоматизмов, скрывающих работу осознания, есть и другая, не менее важная, причина мнимой «бессознательности» в отношении восприятия – это кратковременность или высокая изменчивость поступающего сигнала. Это обусловлено как скоростью распространения возбуждения по нервной ткани (т.е. особенностями нашей физиологии), так и эволюционно закрепившимся способом функционирования психики. Чтобы возникло восприятие, недостаточно просто принять тот или иной пучок сенсорных сигналов от тела – его необходимо «отразить» и рассмотреть полученное отражение. Этот процесс называется рефлексией. Именно он занимает много времени в акте восприятия (речь идет о микросекундах, но именно эти микросекунды являются решающими). Если субъект принял сигнал, но не успел произвести рефлексию, потому что на смену этому сигналу пришел другой, осознания первого сигнала не происходит.
Мы живем в море подобных сигналов. Они не осознаются либо потому, что принимаются психикой автоматически по причине своей монотонности, либо наоборот – слишком подвижны, изменчивы, и мы не успеваем их отразить.
К примеру, в обычном состоянии нам не дано непосредственно воспринимать электромагнитные бури. Эти бури на нас действуют, но мы не можем ни защититься от них, ни использовать их энергию себе на пользу, поскольку не способны сосредоточить на них свое сознательное внимание. Точно так же мы не можем воспринимать вирусы. Когда болезнетворный вирус попадает внутрь организма, наше осознание его не фиксирует – вирус беспрепятственно размножается и разрушает организм своими токсинами. Если в результате усиления осознания вирусы, бактерии и прочие формы оказываются доступны нашему вниманию и восприятию, у нас появляется возможность противостоять его вторжению с помощью собственной физиологии и биофизики – уничтожить его, изгнать, нейтрализовать.
В конечном счете, все, что на нас воздействует, может быть воспринято и осознано. А осознанное энергетическое поле попадает в сферу нашего контроля. Это начинается с самого простого, но может привести к настоящей «магии» – сотворению «второго тела» или тела сновидения, к управлению формой энергетического тела и его метаболизмом, а также ко многим другим весьма необычным явлениям и процессам.
Трансформация Человека – это результат полного (целостного) осознания.
В этом и заключен основной смысл психоэнергетической практики нагуализма.
В наш постмодернистский век, когда древние традиции бесконечно искажены либо утрачены, у человека, стремящегося к Трансформации своей природы, остался единственный путь – личный поиск.
Конечно, абсолютное большинство людей обходится без этого хлопотного занятия. Их жизнь наполнена крохотными помыслами и весьма частными делами. Возможно, они даже вполне удовлетворены таким положением дел. Но можно ли считать их жизнь полной? И что испытывают они, когда видят приближающийся конец? Ничего они не искали, ничего они не нашли… Неприятно думать, что бесконечное море людей, не выходя из бессознательного состояния, самозабвенно и бесцельно движется темным потоком от рождения к смерти.
Те немногие, кто не удовлетворен состоянием, в котором пребывает сознание человечества, попадают в трудное положение. Что делать? Куда идти? Что есть наш подлинный смысл и наша наивысшая ценность? К несчастью, многие из этих обеспокоенных людей не имеют ни сил, ни терпения на самостоятельное исследование. Некоторым кажется, что у них просто нет времени на психотехническую практику. Другим не хватает элементарной смелости и самостоятельности. Этот сорт людей обращается либо к традиционным верованиям, от прежней силы и древнего смысла которых остались лишь тени, либо к симулякрам – готовым синтетическим продуктам современного квазидуховного знания. И то, и другое весьма удобно в употреблении. А ведь само удобство, легкая перевариваемость продукта должны вызывать сомнение. Всякое духовное делание, если оно подлинное, – нелегкий и кропотливый труд.
Разве набор догм способен изменить человека? Разве можем мы безоглядно довериться каким бы то ни было трактатам или учителям? Здравый смысл протестует, ибо слишком велика цена такой доверчивости.
Нагуализм как живой, непосредственный и абсолютно недогматичный поиск представляется оптимальным методом усиления осознания в современных условиях. То, что написано на эту тему, начиная с самого Кастанеды, – только почва, от которой следует отталкиваться. Все может и должно подвергаться сомнению. В этом, на мой взгляд, и заключен дух подлинной Свободы.
Сновидение, изменяющее мир
Мои предыдущие работы 2002-2005 гг. («Видение нагуаля», «Человек неведомый» и «Пороги сновидения») были посвящены подробной разработке разных аспектов нагуалистской практики.
Разумеется, невозможно описать все нюансы психологической работы наяву и психотехнологию, направленную на смещение «точки сборки» (центра восприятия, обусловливающего все процессы, связанные с психоэнергетикой и биофизикой человеческого существа). Работа над трансформацией нашей целостности, по мере исследования, вовлекает в себя все больше различных аспектов нашей психологической, психоэнергетической, биофизической конституции. Мы обязаны учитывать великую сложность энергетической ткани мироздания – как энергетической Вселенной нагуаля снаружи, так и неоднородность, многослойность собственного энергетического тела.
20 лет я ставил опыты над своим энергетическим телом и писал о них в опубликованных книгах. Эти книги – ни тогда, ни теперь – не претендовали на «окончательную Истину» (которую, вполне возможно, нам просто не дано знать). И все же существуют некие закономерности, некий порядок на небольшом участке пройденного маршрута.
Путь (так сказать, «Дао нагуаля») непостижим – он скрывается в гулком, сверкающем тумане Бесконечности.
Силой собственного намерения и формообразующими способностями тоналя (удивительного прибора, способного лепить из энергетических потоков миры, извлекать из Хаоса стройные ряды впечатлений и структур, наделенных смыслом, функцией, целью) мы можем создать прагматические соответствия в рамках открывшегося осознанию поля.
Важно понимать, что мы мало что «открываем» – мы лишь познаем собственное осознание. Все пути ведут к этому и только к этому. Масштаб и сложность явлений и процессов, доступных нашему осознанному восприятию, – только критерий самопознания, показатель интенсивности самоосознанности.
Отголоски этой концепции (простой для нашего чувства, но весьма трудной для интеллектуального описания) мы постоянно встречаем в кастанедовских текстах – и, прежде всего, в речах индейского шамана Хуана Матуса. Вспомните, как забавно для Нагваля звучали вопросы Карлоса «Внутри или снаружи находится то, что я вижу?», «Что увидит посторонний наблюдатель в тот момент, когда отделяется мое тело сновидения?», и т.п. Нормальные вопросы европейского разума, приученного к «объективности» мира, «линейности» времени, однозначной структуре пространства – чего в этом смешного? Мыслительный дискурс движется по заранее начерченному маршруту из точки А в точку Б. Это даже не река, это – геометрически правильный, согласно утвержденному проекту, канал, где любой извив, любое отклонение водного потока заранее продуман, имеет техническое обоснование и рациональную причину. Здесь недопустима двусмысленность, тем более – художественная вольность…
Но кто сказал, что Реальность (Мир-вне-Человека) обязана подчиняться этому порядку?
Когда исследователь сознания, использующий описанные Кастанедой методы и психотехники, достигает внимания сновидения, второго внимания, когда он блуждает по удаленным мирам восприятия, он одновременно «уходит вглубь себя». Каждый следующий шаг, ведущий вдаль по пучкам больших эманаций вселенной, одновременно погружает его в пучины собственной психики.
Верно сказано: «Сновидцы — это люди, изменяющие мир». В этом афоризме много параллельных смыслов, и каждый из них достоин отдельного комментария. И все же я не стану долго рассуждать о сновидящих и их особой роли в истории нашего вида. Потому что невозможно исчерпать тему и невозможно адекватно передать иррациональную (на первый, поверхностный взгляд) связь между сновидением и явью.
Нет смысла приводить примеры. Чаще всего сами ученые не осознают, что совершают открытия и изобретения в состоянии сновидения наяву (за исключением общеизвестных и уже тривиальных случаев с химиками Менделеевым, Кекуле и др.).
Научное творчество происходит в сноподобном состоянии так же, как творчество художественное. Будь то электрическая лампочка Эдисона или первый радиоприемник, философская теория, реактивный двигатель, первый компьютер – все это плоды творческого сна.
Наяву мы заняты наблюдением и систематизацией опыта. В сновидении – открываем что-то новое, используя опыт дневных исследований.
Вот почему между наблюдением, опытами, научной программой и открытием часто существует некая таинственная «лакуна» – разрыв, недолгое, но обусловливающее результат ментального поиска «забвение». Это и есть место сновидения, место необъяснимого инсайта, который дарит человеку новое знание. И человек, вооруженный знанием, изменяет мир, в котором живет.
Эта книга написана сновидящим, и ее содержание будет более всего понятно именно сновидящим. Если вы практикуете усиление осознания в сновидении хотя бы несколько лет, то уже знаете, как в результате меняется чувствительность вашей природы. Стоит приступить к изучению сновидческих состояний и причудливых образов сновидения, бессознательные области вашего тоналя начинают демонстрировать свою невероятную силу и поистине космическое разнообразие.
Лишь на первых порах мы склонны просто развлекаться в пространстве «люцидного сна» (lucid dream), разрекламированного и красиво упакованного в работах Лабержа и его Института. Конечно, каждый имеет право и возможность остаться в этом комфортабельном мирке. Ведь стоит серьезно заняться трансформационной психотехнологией нагуализма, – и вы шагнете дальше. А там начинается то, что дон Хуан называл «смертельной игрой»: борьба за сохранение человеческой формы в бесконечном поле, где бушуют вселенские потоки Энергии, где вечное движение недоступных восприятию сил непрерывно генерирует вихри, циклоны и цунами. Вы становитесь свидетелем и участником активности вселенского масштаба. Развивая и усиливая свои психотехнические навыки, вы становитесь сознательным энергетическим субъектом – делателем, который создает собственные энергетические потоки или изменяет свойства уже существующих.
Знание, которое можно найти в этом океане Реальности, чаще всего остается личным достижением практика, так как человеческий вид до сих пор не создал для подобного опыта никакого языка описания.
И чем больше вы знаете, тем меньше можете сказать соплеменникам.
Так проходит долгий период строительства «тела сновидения», восстановления утраченной памяти о Бесконечности, из которой мы пришли, смятения, непонимания и – чаще всего – одиночества.
Чтобы пройти этот тяжкий путь без потерь и повреждений – равно телесных или психических – вам необходима стабильная и ничем непоколебимая безупречность. Главным инструментом достижения безупречности и удерживания этого состояния во всех ситуациях является сталкинг.
И это вполне разумно – ведь именно страх, собственная важность и жалость к себе во всех их разновидностях истощают осознание, препятствуют необходимой сосредоточенности внимания, искажают не только восприятие, но и память о перцептивных впечатлениях. Сновидение, таким образом, теряет свою познавательную и преображающую ценность. Оно становится нервным бредом, потоком галлюцинаций озабоченного и суетливого существа. Деформации, присущие восприятию яви, многократно возрастают в ситуации переживания перцептивного пространства сновидения. Отсутствие безупречности в период дневной жизни ночью переходит в тоскливый, запутанный и бессмысленный кошмар.
Безупречность и непрерывный сталкинг себя на протяжении многих лет приводят практика к психоэнергетическому равновесию. Его реагирование на внешние стимулы изменяется. Он чувствует и воспринимает гораздо больше, чем обычный человек, но это не прерывает его безупречности, которая становится к этому времени психическим фоном реактивности субъекта. Когда сновидец достигает этого продвинутого этапа дисциплины, он, в конце концов, пересекает полосу вызовов и наибольших рисков. Наступает фаза психоэнергетической интеграции.
Пока же нам нужно иметь в виду, что психоэнергетическая интеграция и есть то самое обретение «целостности нашего существа», которая является важнейшей целью всей практики нагуализма. На пути к целостности практик человек объединяет в собственном осознании два основных модуса своего восприятия (следовательно, энергообмена): первое внимание и второе внимание.
Конечно, интеграция возможна лишь на фоне высшей «чистоты» нашего тоналя – если угодно, «отрешенной мудрости», возникающей в результате преображения того, что я назвал базальными комплексами психоэмоционального реагирования: страха смерти и производных от него страхов, чувства собственной важности, жалости к себе. В основании каждого базального комплекса лежат сгустки психических напряжений, которые можно назвать «ядрами». Часть «ядер» сформировалась в относительно поздний период личной истории конкретного человека, а потому отчасти осознана и легче поддается коррекции. Другая часть обусловлена младенческими импринтами, которые приобрели личностное содержание и теперь скрываются под множеством слоев психической продукции. Их можно назвать «импринтными ядрами». Изначальный конфликт или травма, породившие психоэнергетическое напряжение, находятся за границами личной истории, потому что личность в момент их формирования еще не существовала. Это рефлексы, возникшие на первых этапах становления живого существа, когда высшие психические функции еще не развились до того состояния, в котором личность воспринимает их как неотъемлемую часть собственного Я. В «импринтный» период жизни высшая психика представляет собой чистую потенциальность. Здесь начинается обусловленность, а вместе с ней – определяется конкретное содержание дальнейшей Судьбы.
Можно сказать, что «психологические импринты» – это ситуации первого в жизни отреагирования на совокупность раздражителей. Они прочно «впечатаны» в нашу личную историю и полностью забыты. Память в это время очень слаба, ей не на что опираться. Отсутствует важнейший фактор, регулирующий активность памяти – образ себя. Еще не возникла рефлексия, которая может закрепить впечатление, поскольку любая рефлексивная обработка сенсорных сигналов заключается в их многократном повторении. Наконец, отсутствует критическое и аналитическое мышление, непосредственно связанные с наличием рефлексии.
В итоге наше осознание, будучи нестабильным и неструктурированным, большую часть времени находится в состоянии импринтной уязвимости. По этой причине первый контакт с внешним миром навсегда «впечатывается» (импринтируется) в организацию тоналя и становится фундаментом для последующего развития всей совокупности психоэмоциональных реакций – особенно, когда возникает бессознательная ассоциация актуального содержания с содержанием конкретного импринта.
Далеко не всегда исследователь может пройти лабиринт неосознанных эмоций и чувств, в глубинах которого таится психологический импринт.
Для вспоминания столь ранних впечатлений и трансформации давних, вытесненных реакций требуется комплексная работа: неуклонное намерение, тотальный сталкинг и перепросмотр.
Все перечисленное входит в методику «очищения» острова тональ.
Эта практика сама по себе значительно изменяет наше психоэмоциональное устройство. Она влияет как на характер, так и на интенсивность сновидения, чем прокладывает путь к долгожданной интеграции первого и второго внимания. Сны наполняются чистой атмосферой свободы, перспективой движения, светом и специфической ясностью. Наяву же мы с изумлением замечаем характерные изменения повседневной жизни: обстоятельства, которые прежде казались неизбежными и непреодолимыми, постепенно уходят. Мы словно наблюдаем череду случайностей, неожиданностей, странных поворотов судьбы.
Требуется время, чтобы осознать – каждая «случайность» является следствием определенной внутренней трансформации, определенного освобождения от тяготившего нас напряжения.
Наконец, количество внутренней свободы и чистоты переходит в качество.
Сновидение приобретает настолько неожиданные черты, что мы словно попадаем на магический перекресток яви и сновидения, первого и второго внимания. Пространство сновидения спонтанно «захватывает» фрагменты яви, начинает все очевиднее вторгаться в паутину повседневного бытия, нарушая причудливыми синхронистичностями причинно-следственные связи окружающего нас мира.
Порой этот перекресток яви и сна демонстрирует себя со всей присущей ему силой и полнотой. И тогда мы вспоминаем кастанедовский термин «сновидение-наяву» – не потому что явь становится призрачной, а потому что не знаем, как иначе назвать это странное состояние. Состояние, в котором магия становится реальной, а реальность – магической.
Как назвать это новое состояние? Я называю его «бытием по ту сторону сновидения».