можно ли иеромонаху жениться
Кто из священников может быть женат, а кто нет?
Приблизительное время чтения: 1 мин.
Имеют жену и детей только семейные священники — так называемое белое духовенство. Они могут жениться, только не будучи еще облеченными ни в диаконский, ни в священнический сан. После создания семьи они получают каноническое право принять сан. Рождение детей, конечно, в священном сане им тоже будет разрешено. А вот если священник овдовел, жениться повторно он не может.
Жениться не могут и монашествующие, которые дают обет безбрачия. А еще — целибаты – это такая форма священства, при которой человек не принимает монашества, но и не примыкает к семейному духовенству. После рукоположения целибатный священник живет один. Традиция целибатства появилась в нашей стране сравнительно недавно: в конце XIX — начале XX веков. Исключительно по строжайшему рассмотрению и благословению Священного Синода целибатами становились люди ученые. До революции их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Допустим, ректор Московской Духовной Академии протоиерей Александр Горский (1812-1875) был целибатом. После революции много что поменялось, времена гонений сильно скорректировали внешнюю церковную жизнь. И сейчас большое количество священников-целибатов — в какой-то мере отголоски советской эпохи.
Архив всех вопросов можно найти здесь. Если вы не нашли интересующего вас вопроса, его всегда можно задать, написал по адресу: vopros@foma.ru
Написано в Писании, что даже епископ может быть женат и что нельзя никому запрещать вступать в брак. Православная церковь наложила свои ограничения, которые даже апостолы не накладывали.
«Фома» выходит в свет только благодаря поддержке неравнодушных людей. Чтобы наш проект развивался дальше, нам очень нужна ваша помощь. Даже небольшое, но регулярное пожертвование поможет нам планировать нашу работу и дальше говорить людям о самом важном!
Как православные священники выбирают себе жен
Личная жизнь священнослужителей всегда была тайной за семью печатями для мирян. А им всегда хотелось знать: сколько раз батюшкам можно вступать в брак и по каким критериям они выбирают себе жену?
Корреспондент «Комсомольской правды в Украине» побеседовал с протоиереем Вадимом Шапраном, благочинным Чудновского района Житомирской области.
ВЫБОР НУЖНО СДЕЛАТЬ ДО 30 ЛЕТ
— Правда ли, что православный священнослужитель может жениться только один раз в жизни?
— Какими обязательными качествами должна обладать претендентка на руку и сердце?
— Прежде всего девушка должна быть православной и обязательно девицей. И для священника, вступающего в брак, эта женщина должна быть первой и единственной в жизни. Понятно, что женщина с ребенком, разводная либо вдова не может стать женой священника. А что касается профессии, то здесь каких-либо четких ограничений не существует. Претендентка не должна быть стриптизершей, торговать водкой и сигаретами. Проще говоря, невеста никак не должна компрометировать будущего мужа.
В старинных церковных правилах оговаривалось, что невеста священника не должна быть актрисой, однако в те далекие времена профессия актрисы приравнивалась к проституции. Сейчас профессия актера весьма уважаема, поэтому такого запрета не существует.
— Кто по специальности матушки ваших знакомых священников?
ЖЕНИТЬСЯ ПОВТОРНО ЗАПРЕЩЕНО
— А если матушка, скажем, не оправдала надежд и ведет себя недостойно, как должен поступить священник? Может ли расторгнуть неудавшийся брак и жениться вторично?
— Священник должен уметь справиться со своей женой. А если матушка ему изменяет, то он с ней однозначно не должен жить как с женой. Хотя и выгонять из дому недостойную не обязательно. Для священника не существует понятия расторжения брака и тем более вторичного бракосочетания. Ни при каких обстоятельствах священник не может повторно жениться. Даже если его жена умирает. Во времена Древней Руси овдовевший священник был обязан уйти в монастырь. Сейчас вопрос так жестко не ставится, однако священник на всю оставшуюся жизнь остается один.
— А если такой одинокий священник вдруг по-настоящему полюбит женщину, как ему быть?
— В таком случае придется выбирать: либо служение Богу, либо новая семья. Если выбирает второй брак, то лишается священного сана. Недавно один монах оставил монашество, женился и переквалифицировался на работника банковской сферы.
— Где же можно встретить подходящую кандидатуру? Среди своей паствы во время службы?
— Я, например, встретил свою будущую невесту на свадьбе у общих друзей. Ситуации в жизни бывают самые разные.
— В какой одежде должна ходить матушка? Обязательно носить длинное платье и платок?
— Но какие-то сложности испытывает обычная мирская девушка, выйдя замуж за священника?
— Она приобретает публичность, которую далеко не все переносят спокойно. Например, когда матушка приходит на церковную службу в приход своего мужа, ей вряд ли удастся спокойно помолиться и уйти. На нее сразу устремляются взоры прихожан. Люди начинают живо обсуждать: в чем она одета, какая прическа, обувь, как выглядят ее дети. Подходят, начинают о чем-то спрашивать, что-то рассказывать, о чем-то просить. Поэтому если семья священника живет в крупном городе, а приход находится где-то в районе, матушки предпочитают посещать церковь именно в городе, где их мало кто знает. Так спокойнее и комфортнее. То же касается и совместного отдыха. Например, мы с женой можем спокойно отдыхать только на море или в малолюдном месте.
— Как проводите досуг? Посещение ночных клубов и дискотек исключено?
— В такие места не ходит ни один нормальный христианин, не говоря уже о священнослужителях. Священник с женой могут ходить на театральные спектакли, посмотреть в кинотеатре хороший фильм. Есть рестораны, где по вечерам звучит фортепиано. При наличии средств было бы интересно провести там вечер и послушать хорошую музыку. Иными словами, наша жизнь не сильно отличается от жизни обычного христианина, но мы несем большую ответственность за каждое сказанное слово, каждый сделанный шаг и поступок.
Православная Жизнь
Отвечает протоиерей Владимир Пучков.
Когда без малого четверть века назад я решил поступать в семинарию, то не без удивления открыл для себя, что у большинства как моих сверстников, так и у людей старшего возраста достаточно специфичное отношение к духовенству.
Взору большинства священник представал тогда примерно в том же свете, в котором изображался в фильмах девяностых годов: человеком «не от мира сего», всегда ходящим (а может, даже и спящим) в рясе, носящим длинную бороду и говорящим с характерным оканьем. Священнику, опять же, по мнению большинства, нельзя было жениться и есть мясо, также при всём этом Церковь непременно должна была платить ему большие деньги. По прошествии нескольких лет обывательский взгляд на священника изменился, чему немало способствовало повсеместное открытие храмов. Ведь когда в городе одна-две церкви, то горожанину, почитай, с живым попом и пересечься негде: у одного-двух священников на весь город своих дел невпроворот, а в церковь обыватель обыкновенно не ходит. Точнее, может, и заходил бы раз-другой в течение года, но так ведь далеко, попробуй найди время, силы и желание! Итак, храмов стало больше, священников, соответственно, тоже. Доступность церквей вкупе с тем интересом ко всему прежде запрещённому, который имел место в девяностые, привели к тому, что священников стали видеть чаще, чаще с ними общаться и пересекаться в самой разной обстановке. В итоге обыватель так или иначе узнал, что представляет собой настоящая священническая жизнь. Как следствие, нелепых стереотипов стало гораздо меньше. Впрочем, некоторые темы вызывают обывательский интерес, как и прежде. И пусть этот интерес в девяти из десяти случаев праздный, всё же он куда более здоровый, нежели тот, какой имел место четверть века назад.
Одной из таких неизменно интригующих тем является вопрос брака и безбрачия в среде духовенства.
Брак и безбрачие – две стороны одной нормы
Для начала давайте разберёмся в предварительных понятиях. Духовных лиц можно разделить на две условные категории: духовенство и монашество. К духовенству относятся люди, получающие от Церкви право священнодействия. Это три иерархические степени: епископы, священники и диаконы. В свою очередь монашество иерархической степенью не является. Оно представляет собой не что иное, как особый образ жизни, тогда как иерархически монахи стоят на одной ступени с мирянами.
Вот как раз для монахов безбрачие и является нормой жизни. Здесь нет ничего от «бремён неудобоносимых» (Лк. 11:46) или угнетения человеческой свободы. Первое и главное, что требуется от желающего стать монахом – осознанное желание и свободный выбор. Когда же человек этот выбор делает, он попадает в среду, живущую по собственным, весьма строгим, правилам. Цель монашества – полное отречение от мирской жизни, от суеты мира сего и излишних житейских попечений. В этой связи естественным видится отказ от семейной жизни и брака, поскольку, имея обязательства перед женой и детьми, полностью посвятить себя Богу невозможно. Собственно, само слово «монах» происходит от греческого «моно» – один. Итак, безбрачная, уединённая жизнь – норма для монаха. И не нужно задавать вопросы о том, как монахи живут без женщин. Выбор монашеской жизни – это, как правило, сознательный выбор зрелого человека, знающего мир и мирскую жизнь, понимающего, от чего и ради чего он отказывается, а потому в женщине как спутнице жизни элементарно не нуждающегося, поэтому без женщин монахи обходятся самым что ни на есть естественным образом.
С духовенством же всё несколько сложнее. Низшие степени священства – священники и диаконы – отличаются между собой разновидностью служения. Одни (и их большинство) несут служение приходское, то есть служат в городских и сельских храмах или же в соборах. Соответственно, живут в миру, имеют одни интересы и одни заботы со своими прихожанами и потому хорошо знают, чем их паства живёт и дышит. В подавляющем большинстве приходские священники и диаконы являются людьми семейными, имеющими жён и детей. С одной стороны – в этом их благо, поскольку священнослужитель, занятый большую часть времени в храме или в связи с ним, может позволить себе быть спокойным за бытовую сторону жизни. А кроме того, это – возможность регулярного снятия психологического напряжения, без которого в священническом служении не обходятся никогда и которое ничем не снимается так эффективно, как временем, проводимым в кругу семьи и посвящаемым жене и детям. С другой стороны, семья – это ещё и определённая пастырская необходимость. Поди пойми, чем живёт большинство твоих семейных прихожан, если у самого ни семьи, ни жены, ни забот, ни проблем.
Конечно, в диаконы или священники нередко рукополагают монахов. Надо ведь кому-то и в монастырях служить. Впрочем, жизнь монаха в священном сане мало отличается от жизни монаха вообще. Поэтому священнослужители-монахи обходятся без женщин столь же естественно, сколь и их нерукоположенные собратья.
Кроме того, из монахов, точнее исключительно из монахов, избираются епископы – высшее духовенство. И, естественно, их жизнь проходит по-монашески уединённо. Хотя насыщенность и напряжённость архиерейского служения невероятно далека от тихого монастырского жития, вряд ли стоит недоумевать тем, что и архиереи обходятся без женщин: если у простого монаха мы предполагаем определённый уровень сознательности и твёрдости в выборе монашества, то не тем ли более эти качества должны быть присущи епископу, избираемому из монахов с мудростью и опытом.
Не бывает нормы без исключений
Так, наверное, подумали вы по мере чтения предыдущего абзаца. И, скажу вам, недаром. Ведь помимо вышеописанной православной практики существует, например, ещё католическая. Очень простая. В Католической Церкви семейного духовенства, кроме, разве что, диаконов, нет. Для священников там предусмотрен целибат. Причём безальтернативно. И не спрашивайте о том, как священники обходятся без женщин, мне самому это понять сложно, ведь приходское служение – это не тихая жизнь за монастырскими стенами, где день на день похож и за тебя решают большую часть проблем от финансовых до бытовых. И тем не менее Западная Церковь этим установлением дорожит и воспринимает целибат духовенства как традицию древнюю, по-своему обоснованную и, конечно же, общеобязательную. По крайней мере, ни один из Римских Пап, имевших возможность убедиться, что обязательное безбрачие не только не делает служителей алтаря достойнее, но, напротив, способствует греху и разврату, не решился на отмену обязательного целибата для священников.
Такое явление, как целибат, существует и в нашей Церкви. Он ни в коей мере не является обязательным, появился сравнительно недавно (причём не без западного влияния), и священников-целибатов в Православной Церкви сравнительно немного. Но тем не менее они есть и вместе со вдовыми священниками составляют своеобразную прослойку сознательно или вынужденно безбрачного духовенства, не являющегося при этом монашествующим, то есть так или иначе обходящегося без женщин. Впрочем, в наше глубоко постсоветское время, когда Церковь ещё не успела восстановиться после десятилетий противостояния официальному безбожию, приходское служение нередко несут и монашествующие.
А как же всё-таки должно быть?
Конечно, стремиться к идеалу нужно во всём. Даже в том, что далеко не первостепенно и в чём неидеальность более чем простительна. Но если уж говорить о том, каков идеал, то он, безусловно, состоит в том, чтобы в мужских монастырях служили монашествующие священники, а в соборных и приходских храмах – женатые. Даже в женские монастыри правила повелевают определять на служение семейных священников во избежание возможного соблазна. Правда, в эту схему никак не укладываются священники-целибаты. Что ж, неудивительно. Явление это, повторюсь, для Православной Церкви новое и совершенно нетрадиционное. Что говорить, когда само слово каждый коверкает как хочет. Помню, как однажды в годы учёбы в семинарии один студент меня спросил: «Как правильно: ‟целебат” или ‟целибат”?» Выслушав ответ, он задумчиво посмотрел сначала на меня, потом к себе в текст и написал… «целебат». Впрочем, как вы понимаете, это как раз и не показатель.
В разные времена в жизнь Церкви входили явления, понятия и вещи совершенно новые и доселе ей незнакомые. И ничего, приживались, становясь постепенно сначала терпимыми, затем нормальными, а потом и вовсе превращались в благочестивую традицию. Безбрачное священство тоже, полагаю, приживётся. Тем более что оно не требует приносить какой-нибудь специальный «обет целибата» и при этом обещает куда меньше ответственности, чем монашество или брак. При этом не стоит забывать, что существуют люди, по натуре являющиеся одиночками. Они не нуждаются ни в ком, им хорошо наедине с собой, в частности, мужчины легко обходятся без женщин, и это не стоит для них ни трудов, ни усилий. Глупо было бы думать, что подобное свойство натуры может быть препятствием к священству в случае, если брать на себя подвиг монашеской жизни человек не собирается. Однако процентное соотношение безбрачных священников к семейным и монашествующим останется в будущем, полагаю, примерно таким же, как и сейчас. Потому как неудобств для священнической жизни целибат сулит куда больше, чем выгод, да и приемлем он далеко не всем. В конце концов, в сегодняшнем своём разнообразии практик Церковь не настолько далеко отошла от нормы, чтобы нынешнее положение вещей не было вполне терпимым и не имело бы шанса со временем стать одной из разновидностей нормы.
Могут ли священники жениться? Что такое целибат?
Может ли монах вернуться в мир?
Настоятель Оптинского подворья в Петербурге игумен Ростислав (Якубовский) оставил монастырь и женился. Этот поступок вызвал широкое обсуждение в сети и получил различные оценки.
Могут ли монахи снимать с себя данные обеты и возвращаться к мирской жизни? Считать ли это нарушением церковных канонов? И можно ли потом вновь вернуться в монастырь? Комментируют эксперты.
Протоиерей Владислав Цыпин, фото: Патриархия.ru
Уход из монашества — личная катастрофа, но не нарушение канонов
Протоиерей Владислав Цыпин, историк Церкви, преподаватель Московской Духовной Академии:
— До середины 19 века в России законное оставление монашества было невозможно. Сбежавшие из монастыря подлежали задержанию и возвращению в монастырь, а в необходимых случаях – и помещению в монастырскую тюрьму. Легально перестать быть монахами они не могли.
Однако позже монахам было дозволено просить о снятии с них монашеских обетов – в том случае, если они оказывались не в состоянии их держать. Это дозволение действует до сих пор. Естественно, если такой монах имел священный сан, то его он лишался тоже. Сделавшись мирянином, бывший монах уже не подлежит каким-то особым прещениям и имеет право вступить в брак – само собой разумеется, если до монашества у него уже не было нескольких браков. Третий брак дозволялся в порядке исключения, а четвертый уже и вовсе не дозволялся.
Оговаривалось, что монах должен вначале подать прошение о снятии с него обетов, а не решать свои отношения с монастырем пост-фактум – уже уйдя и обзаведясь семьей. Такой процедуры требовал указ Синода. Тогда же подобным образом было дозволено просить о снятии сана и священникам молодого возраста.
Конечно, в личной духовной жизни уход из монашества — это катастрофическая ситуация. Но считать это нарушением канонов нельзя. Вот уже полтораста лет Церковь дозволяет такой выход.
При этом нужно понимать, что церковное учение не ставит в один ряд, например, крещение и монашеский обет. Крещение – таинство, одно из семи, а постриг, сопряженный с обетами, таким таинством не является. Другое дело, что в самой монашеской среде очень распространено убеждение в том, что это таинство.
Вернуться к монашеской жизни после того как снял с себя обеты – можно, и это даже хорошо. В отличие от священства, возврата к которому после его оставления уже нет, монашество не предусматривает в прошлом безукоризненной жизни. Ошибки прошлой жизни не являются препятствием для пострига, если есть покаяние. Если человек снял с себя монашеские обеты, а потом вновь вернулся к ним – это правильно. Конечно, если он связан брачными узами, то опрометчиво говорить ему – разводись и возвращайся в монастырь. Но если он овдовел, лучше вернуться, чем оставаться в миру.
В истории Русской Церкви известен случай с Федором Бухаревым. В 19 веке этот архимандрит, профессор Казанской академии, попросил снять с него обеты, женился и был лишен сана. Он не мог более преподавать в академии, но до конца жизни продолжал писать богословские сочинения, оставался церковными писателем, и цензура его труды дозволяла.
Протодиакон Андрей Кураев, фото: Юлия Маковейчук
Епископы
Могут ли жениться священники в сане епископа? Ответ на этот вопрос однозначно отрицательный. Обычай безбрачия этой категории стал восприниматься в качестве нормы ко второй половине VII века. Данное правило было закреплено на Трулльском соборе (691-692 гг.). При этом последнее правило касалось тех из епископов, которые до рукоположения в сан были женаты.
Они должны были предварительно разлучиться с супругой, отправив ее в монастырь, который находился далеко от места его служения. Бывшая жена имела право на пользование содержанием от епископа. Сегодня кандидаты в епископы избираются только из монахов, принявших малую схиму (аскетов).
Не устоять в безбрачной жизни и честно объявить об этом — достойный поступок
Протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии, старший научный сотрудник кафедры философии религии и религиоведения философского факультета МГУ:
— Человек не устоял в чистой безбрачной жизни, решил жениться и честно объявил об этом. На мой взгляд, это лучше, чем если бы он продолжал притворяться монахом — обманывая и себя, и Церковь, и людей. В этом смысле уход отца Ростислава я считаю достойным поступком.
Если на весы ставить какие-то сексуальные приключения и чистую монашескую жизнь, то наша христианская совесть, конечно, за второе. Но если первое уже произошло (пусть даже только в уме), и человек сам себя уже не считает монахом — зачем его удерживать?
Очень важно, чтобы мы не улюлюкали вслед таким людям. Мотивы снятия с себя монашеских обетов бывают разные. У кого-то это могут быть мировоззренческие изменения. Кого-то разочаровали мы. Кто-то узнал горькую правду о себе самом – и опыт монашеской жизни ему в этом мог даже помочь. Ведь отрицательный результат – тоже результат… Бывало, что человек, уйдя в мир, сделал нечто полезное и для Церкви и для мира.
Важно помнить, что монашеский обет – это обет человека не перед Церковью, а перед Богом. Это его личный выбор. Это не то, что Церковь дает человеку. Если человек обещался поднять сто пятьдесят килограммов железа, а поднял только восемьдесят – это его личная проблема. Ему внутри в любом случае горше, чем нам, сторонним зрителям чужой беды и чужой судьбы. Так почему мы должны его за это осуждать? Радоваться, что мы сами не такие? Так именно это и называется фарисейством.
Мне кажется, что именно если ворота монастыря всегда будут демонстративно открыты, если монах будет помнить, что есть возможность уйти из монастыря, он станет обновлять свои обеты ежедневно, и его монашеский выбор станет крепче.
Записал Михаил Боков
Словарь Правмира — Монастырь, монашество
Это копипаст из инета. Слава Богу! Братия помогите! Может ли молодой иеромонах расстричсья и жить благочестиво, если полюбил женщину и хочет жениться (обвенчаться) на ней. Заранее благодарна за ответ, Ирина.
И каково же будет этой женщине, если ее будут называть женой расстриги…
Не может монах расстричься, такого чина сейчас не используют. Уходят сами из монашества, становясь перед Богом клятвопреступниками, не исполнившими обетов, которые по своей доброй воле дали.
Рано или поздно у этого монаха (священником он уже никогда не будет служить) семья развалится. Вы поймите, что при постриге что-то внутри у человека изменяется, он призывается к ангельской жизни. И это никуда не исчезает, даже если монах пал. Впрочем, падший монах — это кто… Сравните: падшие ангелы являются бесами.
Женщине, полюбившей монаха, советую усилием воли и с помощью молитвы под страхом вечной смерти отогнать дьявольские желания, прекратить всякое общение с этим человеком ради спасения и своей, и его души.
Какими бывают священнослужители?
Ответ этот на вопрос нужно знать для того, чтобы понять, могут ли священники жениться. Священнослужители подразделяются на три степени иерархии:
Диакон помогает священникам и епископам проводить богослужения, делать это самостоятельно он не вправе. Диакон может принадлежать как к белому, так и к черному духовенству (быть монахом).
Священник вправе совершать и богослужения, и таинства. Исключением является только рукоположение. Он также может быть монахом.
В обязанности епископа входит надзор за духовенством епархии, во главе которой он стоит, а также за паствой. Еще епископ возглавляет духовенство храма, монастыря. Он может иметь различные главные правительственные степени. Речь идет о:
Избирается епископ только из среды монашествующего духовенства.
Определившись со степенями священства, можно узнать ответ на вопрос, может ли жениться священник православной церкви.
Девушка ушла в монастырь, пробыла монахиней восемь лет и стала порноактрисой
Активные темы
Из набросков: диалог об искусстве (6)
Uzbeck Инкубатор 03:49
Вместо фронта – в полицаи. Как советские парни оказывались в Hip… (87)
Tkr Инкубатор 03:49
Почему государство не может оказать помощь хотя бы детям без доп… (273)
lutalivre Тексты 03:49
Сложно бороться с режимом, когда ты дебил… (210)
На месте гибели российского летчика Романа Филипова в Сирии уста… (320)
elkimotalki События 03:48
Теряя свою веру (451)
Maxim230000 Картинки 03:48
moonshadow Беседы 03:47
Так себе картинки 15.05.20 (178)
shtopor20 Картинки 03:47
Отличный бросок (11)
СФонтанкиМы Инкубатор 03:46
обломал алкашей (62)
Асклепий Инкубатор 03:46
Две цыганки быканули на поляка. Одна чёт приуныла (99)
TRIST Инкубатор 03:45
Магазинам разрешили не обслуживать покупателей без масок (317)
sdloop События 03:44
Деревенская Америка — 7 (1376)
latggentl Фотопутешествия 03:43
Это больше не ограбление, это война: США отрежет Huawei практиче… (238)
illyminat События 03:43
Представьте, что вы – Билл Гейтс (243)
Волдеморт Тексты 03:43
Популярные группы
Для людской молвы, да и многих церковных писателей, монах уже, как бы, не человек. Он переродился. Был коконом, стал воздушным духовным парящим существом, для которого нет ничего земного. Популярен и даже традиционен для православия взгляд, что можно перестать быть семейным человеком ради монашества, несмотря на тайну соединения мужа и жены во Христе, несмотря на союз любви, переходящий в вечность. Вспомним хотя бы известное «сказание» о святых князьях Петре и Февронии (в отношении исторической достоверности которых, кстати, нет единого мнения). Оно говорит, что святые князья — муж и жена — разошлись ради монастыря, что вполне соответствовало древней русской традиции. Эта тема часто прославляется в церковных проповедях. Удивительно, но несмотря на отказ от обетов брака, именно Петр и Феврония почему-то выбраны покровителями семьи. В честь них даже установлен общецерковный и государственный праздник «семьи и верности»! Обратных примеров православная традиция не знает. Более того, ярко прослеживается жесткое осуждение тех, кто оставил монашество. Даже создание семьи и благочестивая жизнь ничего не значат. В контексте отношения церковного сообщества, уход из монастыря — это постоянное чувство вины и жизнь в пространстве какой-то недоделанности, даже если это жизнь примерного христианина. Монашество воспринимается как перерождение, как обретение нового естества — как бы ангельского, а не человеческого. Нельзя родиться обратно. Из ангелов людьми просто так не становятся. Это страшный грех. Так думают очень и очень многие. О монашестве Подробнее о монашестве я как-то писал. Известно, что оно появилось в период легализации христовой веры в Римской империи, во время некоего общего упадка христианских нравов. Монашество изначально — это стремление некоторых христиан к максимализму, это отклик живого искреннего сердца, возлюбившего Бога больше всего, это поиск полноты воплощения заповедей Христовых. Суть монашества — стать совершенным христианином, как можно полнее подражать Господу Иисусу Христу. Это не имеет ничего общего с тем, что мы знаем про разного рода «восточных мудрецов» или волшебников типа Гендальфа. В этом контексте монашество с самого начала понималось просто и понятно — это люди, чувствующие и видящие призвание Божие в своей жизни: послужить именно Богу, пребывать прежде всего с Ним в приобщении, в молитве, в исполнении заповедей, в изучении слова Божьего. Отсюда и произошло известное удаление от мира или разрыв с миром в буквальном смысле. Люди уходили в пустынные места далеко за окраины селений и жили своим собственным простым трудом, обеспечивали себя сами, продавая корзинки или нанимаясь к кому-то обрабатывать землю, питались самой простой недорогой пищей. Излишки денег и продуктов отдавали нуждающимся. Считалось долгом служить бедным, немощным и старикам. Если к пустыннику приходил просящий, помощь оказывалась. Странников принимали обязательно, давали им кров и еду. Считается, что основное дело монахов — это молитва и то, что называется «внутренним деланием», то есть внутренней борьбой с грехом. В этом, в частности, и выражается максимализм — чтобы исполнить заповеди Христа даже в помышлениях, желаниях и чувствах. Чтобы даже в мыслях не грешить, не соблазнять, чтобы действительно научиться любить ближнего и быть готовым послужить даже врагу. Таким образом, христианское монашество — это не против чего-то и кого-то. Это воплощение того призвания и того таланта, что есть у некоторых людей. Также, как у талантливых музыкантов, писателей или врачей. Для православного монашества разного рода ограничения, воздержания и труды — не более, чем инструмент, который разнился от монастыря к монастырю. Монастырские традиции и в древности, и сейчас неодинаковы: где-то ели и мясо, где-то вкушали только овощи, где-то ели не чаще, чем раз в неделю. Где-то совместные обязательные, строгие, продолжительные общие молитвы совершали несколько раз в день, а где-то на такую молитву собирались раз в неделю. Где-то дисциплина была железной,
где-то каждый все решал сам. Такое разнообразие давало возможность выявить и проявить таланты каждого, ибо желающие могли найти свое место и свою меру. Ведь, суть монашества — сделать христианина совершенным, а не совершенствовать какие бы то ни было навыки и умения. Об обетах Со временем, к середине первого тысячелетия, монашество заняло свое место в церковном устройстве. Из частной инициативы оно превратилось чуть ли не в структурное подразделение, в своего рода духовную армию. В монашество пришла и унификация, и регламентация, и дисциплина, а значит — устав, который, как мы знаем, порой требует, чтобы «человек был для закона, а не закон для человека». Монашество институализировалось и в государственной жизни Византии. Монахи стали восприниматься, как особые христиане и особые граждане. С институализацией появились и формализованные обязательные чины вступления в монашество, в основу которых легли известные ныне обещания или обеты. С тех пор кандидату в монахи перед «постригом» во время специального богослужения напоминают, что Сам Христос невидимо стоит среди собравшихся. Настоятель задает принципиальные вопросы, требующие ответов. Монах обещается с помощью Божьей (!) до конца своих дней пребывать в монастыре, в послушании Богу и настоятелю, в нестяжании, в целомудрии и безбрачии. После чего происходит пострижение — крестообразно отстригается немного волос. Монаху нарекается новое имя. Все это, безусловно, воспринимается, как отказ от прошлого. Отныне, монах — новый (другой) человек в Церкви. Почему же нельзя перестать быть монахом? На самом деле жесткое отрицательное отношение присутствует лишь в умах слишком многочисленных ревнивых за чужой счет христиан. Они абсолютизируют те обеты, что приносит монах. Бог — Абсолют. Значит, по их мнению, и обеты абсолютны и не могут быть нарушены. Поэтому, ничто земное, даже благое, даже честный брак не могут компенсировать отказ от монашества. Даже если христианин перестал быть монахом не ради какого-то злодейства, а от осознания, что это не его путь, или сделал это ради новой семьи, считается, что он обречен на вечные несчастья, ибо предал Бога. Богословие, церковное законодательство и тем более Евангелие не дает оснований смотреть на монашество столь категорично. Безусловно, обеты, принесенные Богу — это вещь очень важная и отказ от них одобрить нельзя. Но при этом в обетах нет магической силы, они не перерождают человека и не связывают его «злой кармой». Монах — это все же человек и христианин, выбравший особый путь жизни с Богом, а не рабство. Обеты монашеские в разное время и в разных чинах разнятся. Это значит — акценты и формулировки вторичны, главное — искреннее желание служить Богу. Известно, так же, что становясь епископом, монах перестает быть монахом. Его обеты о послушании и нестяжательстве теряют смысл. Епископ — это владыка — глава Церкви. Он же — и человек, обличенный властью, принимающий решения и распоряжающийся имуществом. А если обеты могут терять смысл, то невозможно их воспринимать с абсолютной неизменностью. И, самое важное, Бог христиан — Живой и Личный. Ради людей Христос страдал, умер на кресте и воскрес. И если монашеское житие начинает разрушать человека, ведет его не к совершенству, а к деградации, то разве Бог этого не видит, разве Бог желает зла человеку? Невозможно поверить, что Христос будет вести себя как дьявол и апеллировать к договору, «подписанному кровью», требуя во что бы то ни стало свою жертву. Монашество, в конечной глубине, всегда личная история двоих — монаха и Бога. Да, она оформлена рамками устава, который человек принял, и порядками монастыря, в который человек пришел. И если почему-то человек покидает монастырь, то, не смотря на неодобрительность этого шага, это его личное дело, лишь бы он не перестал быть христианином. Психологическая интерпретация В известной православной категоричности я вижу психологический момент. Придя в Церковь, люди начинают жить, исполнять правила и предписания, советы святых отцов и священников — и со временем на своем опыте понимают, что далеко не все работает, не все исполнимо так, как им хочется, как хочется кому-то еще. Та церковная жизнь, о которой мечтают в начале, имеет особенность не сбываться. С годами христиане приобретают опыт и взрослеют, но понимают, что внутренняя жизнь не очень-то преображается. Силы иссякают, энтузиазма меньше, а грех до конца не уходит. Есть те, что принимают за аксиому правильность всего (именно — всего) церковного, отрицая возможность положительного осмысления своего неудачного опыта, обретают чувство вины, и оно лишает их опоры и ориентира. Выход ищется в мечтах, что есть, всё же, место, где всё хорошо, есть особые люди, у кого получилось. То, что надо было исполнять — это правда и истина, только мы сами плохие. Монахи это доказали. Не умирает надежда, что можно не только еле-еле молиться утром и вечером, но с легкостью делать это 12 часов в день. Можно не только вставать в 7 утра на работу, но и не спать вовсе. Не только изредка укорять себя за своеволие, причинившее боль или обиду кому-то, но и пребывать в абсолютном послушании у Бога. Можно не только укорять себя за излишества, но и вообще не иметь собственности. И вдруг, оказывается, что кто-то из монахов ездит на дорогих машинах, кто-то пребывает в роскоши и тусит с богемой. Оказывается, далеко не каждый монастырь живет своим трудом, нет той бывалой простоты, сугубой молитвы, святости. А ещё… оказывается, монахи стали уходить из монашества. И это уже разрыв шаблона! Как будто драгоценный песок утекает сквозь пальцы. Поэтому, не остается ничего, как только убедить себя и других, что отказ от монашества невозможен, что такое решение — это страшный грех, зло и фактически — богоотступничество. Юрий Белановский
Первая и вторая степень священства
В православии все духовенство подразделяется на два вида:
Поэтому ответ на вопрос о том, могут ли жениться священники первой и второй степеней, зависит от того, к какому из двух видов они принадлежат.
Лишь относящимся к белому духовенству дозволено вступать в брак. Но делать это они могут только до того, как облечены в диаконский или же священнический чин. После того как они создали семью, они имеют возможность принять сан. Может ли священник иметь детей, вступив в него? Да, заводить детей им разрешается.