мне не с руки почет такой
Мандельштам Осип
Нет, никогда, ничей я не был современник,
Мне не с руки почет такой.
О, как противен мне какой-то соименник,
То был не я, то был другой.
Два сонных яблока у века-властелина
И глиняный прекрасный рот,
Но к млеющей руке стареющего сына
Он, умирая, припадет.
Сто лет тому назад подушками белела
Складная легкая постель,
И странно вытянулось глиняное тело,—
Кончался века первый хмель.
И в жаркой комнате, в кибитке и в палатке
Век умирает,— а потом
Два сонных яблока на роговой облатке
Сияют перистым огнем.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
* * * («Нет, никогда, ничей я не был современник. «)
Нет, никогда, ничей я не был современник,
Мне не с руки почет такой,
О, как противен мне какой-то соименник,
То был не я, то был другой.
Два сонных яблока у века-властелина
И глиняный прекрасный рот,
Но к млеющей руке стареющего сына
Он, умирая, припадет.
Я с веком поднимал болезненные веки —
Два сонных яблока больших,
И мне гремучие рассказывали реки
Ход воспаленных тяжб людских.
Сто лет тому назад подушками белела
Складная легкая постель,
И странно вытянулось глиняное тело, —
Кончался века первый хмель.
Среди скрипучего похода мирового —
Какая легкая кровать!
Ну что же, если нам не выковать другого,
И в жаркой комнате, в кибитке и в палатке
Век умирает, — а потом
Два сонных яблока на роговой облатке
Сияют перистым огнем.
«Нет, никогда, ничей я не был современник. » (с. 154). — Альм. «Ковш», 1925, № 1, с. 34, под загл. «Вариант», с обратной последовательностью строф 4 и 5 и с разночт. в ст. 9: «Я веку поднимал болезненные веки» и ст. 12: «воспаленных дел». С, с. 183 — 184, с датой «1924». БП, № 124. Авторское чтение — на пластинке «Голоса, зазвучавшие вновь» (М., Мелодия, 1977). Печ. по С.
Строфы 2 — 3 совпадают или варьируют текст ст-ния «1 января 1924». См. разбор этого ст-ния в кн.: Ronen О. An approach to Mandelstam. Jerusalem, 1983. — Эти слова неоднократно использовались для обвинения Мандельштама в аполитичности и оторванности от жизни.
Сто лет тому назад — по-видимому, канун восстания декабристов; по мнению Н. И. Харджиева, имеется в виду война за независимость Греции, в которой участвовал и Д. Байрон (1768 — 1824), умерший во время похода.
Noize MC — Почитай старших
[Интерлюдия, Осип Мандельштам —
«Нет, никогда, ничей я не был современник. «]
«Нет, никогда, ничей я не был современник
Мне не с руки почет такой
О, как противен мне какой-то соименник
То был не я, то был другой»
В моей голове голоса
Они появились там тихо, как лунные кратеры
Но они громко спорят, и дело нередко кончается драками
Они завывают, треща и дрожа, как игла в борозде поцарапанной
У них много общего, но я не слыхал ещё двух одинаковых
Я порой говорю их цитатами они тоже нередко шпарят
Готовыми фразами, откуда-то взятыми
Они в каждой клетке моей, в каждом атоме
Это не может не радовать
Их опытом я защищён,
Как рыцарь – турнирными латами
Под каждой ногой – великана плечо
Устрицей глядя на мир из их раковин
В их честь я трублю свою песнь,
Как ежечасный хейнал с костёла над Краковом
Новые шпоры впиваются в плоть – Пегас скачет уставший
Прежде, чем языком что-то молоть, почитай старших
Почитай старших, величина стажа
Это важно, когда скорость потока рвёт чердак страшно
Сносит к чертям башню, не ради левой залипухи расчехляй гаджет
От мемасиков отвлекись на классику – почитай старших
Почитай старших, величина стажа
Это важно, когда скорость потока рвёт чердак страшно
Сносит к чертям башню, не ради левой залипухи расчехляй гаджет
От мемасиков отвлекись на классику – почитай старших
[Интерлюдия, Владимир Маяковский — «А вы могли бы?»]
«На чешуе жестяной рыбы
Прочёл я зовы новых губ
А вы Ноктюрн сыграть могли бы
10 на флейтах водосточных труб?»
Поэзия – та же добыча радия: в грамм добыча, в год труды
Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды
Кто-то кричит: «Эти строчки украдены! Позор лирическому кастрату!»
Другого, напротив, порадует «декор величественной цитаты»
Кто-то вообще не заметит ни шва,
Ни сшитых кусков в упор
Другой даже в тему не въедет:
«Слышь, хорош тараторить! Даёшь хардкор!»
Культура распалась на плесень,
Липовый мёд, трафареты и коллажи
Тащу на бит всё, что плохо лежит
Я слов бесценных мот и транжир и мародёр
Я самый модный в СССР
Лапти сменил на цилиндр и башмаки лакированные
Весь «Англетер» стоит на ушах – это я пишу трек
В моём номере стелет биток
Это будет фиток с привидением Серёги Есенина
Пол, стены и потолок резонируют в такт
Веду по винилу рукой, как по Уидже
Пластинку старинную остановлю там,
Где сэмпл хороший увижу
И вызову духа, и с ним поболтаю о том,
Как полиняла за век городская адуха
Похожа ли наша Гоморра на их Содом –
Или я пороха толком не нюхал
Как бы я выглядел там со своим языком –
Как папуас или как Миклухо?
Я в лаве времён утону,
Их голосами крича, как второй Терминатор
И снова кавычка открыта, снова начало цитаты
[Интерлюдия, Сергей Есенин — «Исповедь хулигана»]
«Мне нравится, когда каменья брани
Летят в меня, как град рыгающей грозы
Я только крепче жму тогда руками
Моих волос качнувшийся пузырь»
Почитай старших, величина стажа
Это важно, когда скорость потока рвёт чердак страшно
Сносит к чертям башню не ради левой залипухи расчехляй гаджет
От мемасиков отвлекись на классику – почитай старших
Когда заранее предсказал реакцию общественности на свой трек: «Кто-то вообще не заметит ни шва, ни сшитых кусков в упор».
Ведь у него в башке реально крутятся эти бессвязные мысли.
Рэперов (Гуфа, АК-47, Вована) накажут за рекламу Azino777
При этом нарушения закона о рекламе очевидны: пользователя вводят в заблуждение, рассказывая о потенциально высоких доходах, не предупреждая о рисках азартных игр и возможности крупно проиграться.
В настоящий момент казино абсолютно доступно в России без всяких VPN. Хотя любой их сайт, по идее, должен блокироваться мгновенно Роскомнадзором. Но и эта мера, увы, не избавит общество от онлайн-казино. Необходимо привлечь к уголовной ответственности организаторов незаконного бизнеса. Но, учитывая их сверхдоходы (а там сотни миллионов), они уже небожители. Где они и где маленький и смешной Роскомнадзор.
Осип Мандельштам — Нет, никогда, ничей я не был современник
Нет, никогда, ничей я не был современник,
Мне не с руки почет такой.
О, как противен мне какой-то соименник,
№ 4 То был не я, то был другой.
Два сонных яблока у века-властелина
И глиняный прекрасный рот,
Но к млеющей руке стареющего сына
№ 8 Он, умирая, припадет.
Я с веком поднимал болезненные веки —
Два сонных яблока больших,
И мне гремучие рассказывали реки
№ 12 Ход воспаленных тяжб людских.
Сто лет тому назад подушками белела
Складная легкая постель,
И странно вытянулось глиняное тело, —
№ 16 Кончался века первый хмель.
Среди скрипучего похода мирового —
Какая легкая кровать!
Ну что же, если нам не выковать другого,
№ 20 Давайте с веком вековать.
И в жаркой комнате, в кибитке и в палатке
Век умирает, — а потом
Два сонных яблока на роговой облатке
№ 24 Сияют перистым огнем.
Net, nikogda, nichey ya ne byl sovremennik,
Mne ne s ruki pochet takoy.
O, kak protiven mne kakoy-to soimennik,
To byl ne ya, to byl drugoy.
Dva sonnykh yabloka u veka-vlastelina
I glinyany prekrasny rot,
No k mleyushchey ruke stareyushchego syna
On, umiraya, pripadet.
Ya s vekom podnimal boleznennye veki —
Dva sonnykh yabloka bolshikh,
I mne gremuchiye rasskazyvali reki
Khod vospalennykh tyazhb lyudskikh.
Sto let tomu nazad podushkami belela
Skladnaya legkaya postel,
I stranno vytyanulos glinyanoye telo, —
Konchalsya veka pervy khmel.
Sredi skripuchego pokhoda mirovogo —
Kakaya legkaya krovat!
Nu chto zhe, yesli nam ne vykovat drugogo,
Davayte s vekom vekovat.
I v zharkoy komnate, v kibitke i v palatke
Vek umirayet, — a potom
Dva sonnykh yabloka na rogovoy oblatke
Siayut peristym ognem.
Ldf cjyys[ z,kjrf e dtrf-dkfcntkbyf
B ukbyzysq ghtrhfcysq hjn,
Yj r vkt/otq hert cnfht/otuj csyf
Jy, evbhfz, ghbgfltn/
Chtlb crhbgextuj gj[jlf vbhjdjuj —
Rfrfz kturfz rhjdfnm!
Ye xnj ;t, tckb yfv yt dsrjdfnm lheujuj,
Lfdfqnt c dtrjv dtrjdfnm/
B d ;fhrjq rjvyfnt, d rb,bnrt b d gfkfnrt
Dtr evbhftn, — f gjnjv
Ldf cjyys[ z,kjrf yf hjujdjq j,kfnrt
Cbz/n gthbcnsv juytv/
Роза Мира и новое религиозное сознание
Воздушный Замок
Культурный поиск
Библиотека и фонотека
Последние поступления
Поиск в Замке
558. Нет, никогда, ничей я не был современник (Осип Мандельштам, Арсений Тарковский)
Нет, никогда, ничей я не был современник,
Мне не с руки почёт такой.
О, как противен мне какой-то соименник,
То был не я, то был другой.
Два сонных яблока у века-властелина
И глиняный прекрасный рот,
Но к млеющей руке стареющего сына
Он, умирая, припадёт.
Я с веком поднимал болезненные веки –
Два сонных яблока больших,
И мне гремучие рассказывали реки
Ход воспалённых тяжб людских.
Сто лет тому назад подушками белела
Складная лёгкая постель,
И странно вытянулось глиняное тело, –
Кончался века первый хмель.
Среди скрипучего похода мирового –
Какая лёгкая кровать!
Ну что же, если нам не выковать другого,
Давайте с веком вековать.
И в жаркой комнате, в кибитке и в палатке
Век умирает, – а потом
Два сонных яблока на роговой облатке
Сияют перистым огнём.
Когда я видел воплощённый гул
И меловые крылья оживали,
Открылось мне: я жизнь перешагнул,
А подвиг мой ещё на перевале.
Мне должно завещание могил,
Зияющих как ножевая рана,
Свести к библейской резкости белил
И подмастерьем стать у Феофана.
Я по когтям узнал его: он лев,
Он кость от кости собственной пустыни,
И жажду я, и вижу сны, истлев
На раскалённых углях благостыни.
Я шесть веков дышу его огнём
И ревностью шести веков изранен.
– Придёшь ли, милосердный самарянин,
Повить меня твоим прохладным льном?