мимика обезьян что значит
Словарь жестов Уошо и других обезьян
Словарь жестов Уошо и других обезьян
Итак, Уошо и другие шимпанзе из второго проекта Гарднеров (Мойя, Тату и Дар) усваивали достаточно обширный запас жестов, которые они адекватно использовали в широком диапазоне ситуаций.
В словарь овладевших амсленом 5-летних шимпанзе входили жесты, означающие следующие функциональные категории (Гарднер, Гарднер 2000; Gardner & Gardner 1998): названия предметов, которыми они пользуются в повседневном обиходе; имена людей и клички других обезьян; глаголы; существительные, обозначающие действия, совершаемые самой обезьяной и окружающими («ЧИСТКА», «ПИТЬЕ»); указания места («ВНИЗ», «НАРУЖУ»); определения цвета (4 знака), размера («БОЛЬШОЙ», «ДРУГОЙ»), вкуса, материала («СТЕКЛО», «ДЕРЕВО» и др.) предметов; обозначения эмоциональных состояний («БОЛЬНО», «СМЕШНО», «СТРАШНО»); оценки («ЖАЛЬ», «ХОРОШО», «ПЛОХО»); наречия («СКОРЕЕ», «ЕЩЕ», «СНОВА»); отрицание («НЕТ»); местоимения и указательные частицы («Я», «ТЫ», «МОЙ», «ТВОЙ», «ЭТОТ», «ТОТ».
Усвоение знаков разных категорий в процессе онтогенеза шимпанзе происходит с разной скоростью и в разной последовательности, причем в целом эта динамика близка к описанной у детей. Имена существительные как ответы на вопрос «ЧТО?» и указания места на вопрос «ГДЕ?» появляются раньше, чем обезьяны начинают отвечать на вопрос «ЧТО ДЕЛАЕТ?» глаголами и на вопрос «КТО?» — именами собственными и местоимениями. Правильные ответы на вопрос «КАК?» появляются еще позже (GARDNER ET AL. 1989). О том, что те или иные жесты действительно играют указанные функциональные роли, свидетельствуют результаты серии вопросов об одном и том же предмете (например, красный сапог), которые тренер задавал Уошо:
Т. — «КАКОГО ЭТО ЦВЕТА?»
Состав словаря разных обезьян также характеризуется большими индивидуальными особенностями и отражает их личные интересы и пристрастия.
Объем словаря, усваиваемого антропоидами
Эксперименты, проведенные на разных обезьянах (GARDNER ET AL. 1989; PATTERSON 1978), показали, что словарь даже в 400 жестов далеко не исчерпывает их возможностей. Напомним, что первоначально опыты проводили на молодых шимпанзе и прекращали их самое позднее, в десятилетнем возрасте. Учитывая, что в неволе шимпанзе могут жить до 50 лет, Гарднеры еще в 1980-е годы предположили, что полученные данные отражают далеко не все возможности этих животных. Это предположение активно поддерживали популярные издания, и нам приходилось слышать о лексиконе в тысячи знаков. Тем не менее, как показали позднее работы С. Сэвидж-Рамбо, даже словарь бонобо Канзи — наиболее «продвинутого» из говорящих приматов — не превышал 3–4 сотен знаков йеркиша и акустических слов (в возрасте шести лет их было 150), причем активно он использовал лишь часть лексикона. Словарь гориллы Коко после первых лет обучения включал 400 жестов. При этом все исследователи отмечали, что в каждый данный период времени обезьяны используют лишь часть своего лексикона и понимают больше знаков, чем активно применяют.
По окончании экспериментов обезьяны долгие годы помнят усвоенный лексикон. Так, Уошо, которую ее воспитатели Гарднеры посетили после одиннадцатилетнего перерыва, сразу же «назвала» их по именам и прожестикулировала «ДАВАЙ ОБНИМЕМСЯ!».
Есть и другие примеры длительного сохранения знаков. Примечательна в этом отношении история Люси — воспитанницы психологов Темерлинов, которая владела небольшим лексиконом и участвовала в ряде экспериментов. Когда Люси было около 13 лет, ее вывезли в Африку (в Гамбию), т. к. Стелла Брюер (1982) согласилась взять ее в свою программу по реинтродукции шимпанзе и попытаться приучить к жизни в природе. Первое время Люси отказывалась рвать фрукты и знаками просила Дженни Картер (студентку, которую Темерлин нанял поухаживать за ней первое время): «ЕЩЕ ЕДЫ ДЖЕННИ». В конце концов, она начала сама собирать фрукты, но только после того, как ей дали лестницу, чтобы приставлять к дереву. Постепенно она освоилась в африканских джунглях, заняла главенствующее положение в этой полусвободной колонии, надолго уходила в лес, но когда через 6 месяцев Картер приехала навестить ее, Люси попросила: «ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА». Она охотно общалась жестами и впоследствии, когда ее навещали, принимала подарки, а потом уходила в лес. Так продолжалось до 1988 года, пока она не погибла от рук браконьеров.
В этой связи упомянем еще одного антропоида, освоившего амслен. Л. Майлс — психолог из Университета штата Теннеси — обучила амслену орангутана Чантека, который усвоил и мог свободно использовать 150 жестов. С младенчества и до 11 лет Чантек общался только с людьми, а затем его перевели в приматологический центр, где он жил в тесной клетке, практически лишенный общения. Чантеку было уже около 20 лет, когда его снова поместили в очень хорошие условия в зоопарк Атланты. Там он опять встретился с Л. Майлс после семилетней разлуки. Как и другие шимпанзе в сходных обстоятельствах, Чантек почти ничего не забыл из своего словарного запаса.
Считается, что Чантек понимает речь смотрителей (во всяком случае, адекватно реагирует на их слова), а главное, учит их жестовому языку. Если они не поняли какой-либо знак, то с помощью амслена просят его повторить, и Чантек повторяет до тех пор, пока они его не усвоят. Он может объяснить людям, чего он хочет, и при случае успешно ими манипулирует.
Так же как Аи и Аюма (см. ниже), Чантек умеет пользоваться «деньгами» (металлические колечки), знает дорогу в супермаркет и умеет покупать лакомства. Он умеет зарабатывать деньги, правильно выполняя тесты — например, выполнять серию из 20 последовательных заданий на пользование орудиями, например, отверткой открыть коробку, в которой лежат кусачки, кусачками открыть замок на другой коробке, где лежит яйцо, и т. п. Однажды, когда в опытах был сделан перерыв, у него кончился запас наличных «денег». Тогда он разобрал у себя в вольере качели и все колечки, которые в них были, протянул смотрителям (MILES 1983, 1997).
Использование местоимений и указательных частиц: «ТЫ МНЕ», «Я ТЕБЕ»
В лексикон первых амслен-говорящих обезьян входили и основные местоимения — и личные, и притяжательные. Это весьма важный факт, т. к. употребление местоимений составляет одно из базисных свойств человеческого языка (УСПЕНСКИЙ, В ПЕЧАТИ). Местоимения Я и ТЫ (а также другие дейктические слова — ЭТОТ, ТОТ и т. д.) являются подлинными языковыми универсалиями, присутствующими практически в каждом языке кроме искусственных компьютерных. Благодаря личным местоимениям и другим автореферентным структурам возникает возможность говорить о себе самом (метаязыковая функция языка, см. ЯКОБСОН 1972) и разделять «Я» и «Другой». В основе употребления местоимений лежит возможность обмена ролями между участниками коммуникации, когда в процессе диалога говорящий превращается в слушающего, а затем слушающий — в говорящего. Использование местоимений — это еще одна фундаментальная специфическая черта, присущая только языку человека, которая радикально отличает его от естественных коммуникативных систем животных.
Насколько можно понять из имеющихся публикаций, исследователи «говорящих» обезьян, по-видимому, не придавали особого значения этому аспекту языка, и нам не удалось найти точных описаний того, как именно происходило усвоение антропоидами этих знаков. Тем не менее, имеется достаточно примеров адекватного использования местоимений и указательных частиц в «высказываниях» разных обезьян.
Уошо точно различала знак собственного имени и местоимения 1-го лица. Она регулярно использовала жесты «МНЕ», «МЫ», «ТЫ» и притяжательные местоимения — «МОЙ», «ТВОЙ» (это были разные знаки). Местоимения «Я» и «НАС» в разговорном амслене используются реже, а знак для местоимений 3-го лица в ее лексикон не вводили. Она хорошо представляла себе разницу между действующим субъектом и объектом его действий и демонстрировала это понимание при использовании не только имен собственных, но и местоимений. Обращаясь с какой-то просьбой, Уошо ставила «ТЫ» перед «МНЕ» в 90 % случаев: «ТЫ ВЫПУСТИТЬ Я»; «ТЫ ДАЙ МНЕ», но «Я ДАМ ТЕБЕ». Когда ей знаками говорили «Я ЩЕКОТАТЬ ТЕБЯ», она ждала, что ее будут щекотать. Но когда ей говорили «ТЫ ЩЕКОТАТЬ МЕНЯ», она, в свою очередь, бросалась щекотать собеседника. Отдельные примеры употребления местоимений имеются и в языке других обезьян.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Правила этикета у обезьян: как они здороваются и прощаются?
Как правило, при встрече люди здороваются вслух и обмениваются рукопожатиями. Этого требуют правила этикета — если сразу начать разговор, тем более с плохо знакомым человеком, можно прослыть грубияном. Недавно группа исследователей из Даремского университета (Англия) наблюдала за поведением шимпанзе и бонобо — самых похожих на людей обезьян. Как оказалось, в их обществе тоже есть правила хорошего тона. Почти каждый раз при встрече обезьяны выполняли действия, очень похожие на приветствие. А когда наступало время прощаться, они будто бы говорили друг другу «пока» и уходили по своим делам. Это очень неожиданный факт об обществе обезьян, так что давайте рассмотрим результаты наблюдений подробнее. Конечно же, больше всего интересно, как именно обезьяны выражают приветствие и прощание — ведь они не умеют разговаривать, как мы.
Ученые выяснили, что обезьяны — очень вежливые создания
Кто такие бонобо?
В рамках проведенной научной работы ученые изучали поведение обыкновенных шимпанзе и бонобо. Разница между этими обезьянами заключается во внешнем виде. По размерам представители обоих видов одинаковые, однако бонобо все же обладают менее плотным телосложением. Также у бонобо черная кожа и красные губы, в то время как у обыкновенных шимпанзе кожа розовая. Ученые знают о существовании бонобо уже давно, потому что даже в африканских легендах они являются одними из главных героев. В некоторых историях говорится, что именно они подсказали людям, какие продукты съедобны, а какие представляют большую опасность.
Шимпанзе (слева) и бонобо (справа)
Отдельным видом бонобо начали считаться в 1929 году, а широкую известность вовсе получили только во второй половине XX века. Они обитают в тропических лесах Центральной Африки, на небольшой территории между реками Конго и Луалаба. Они довольно редки — их численность составляет менее 50 000 особей. Несмотря на свою богатую историю, эти обезьяны до сих пор очень плохо изучены наукой.
Видео об обезьянах бонобо от National Geographic
Как себя ведут обезьяны?
Результаты наблюдений ученых были опубликованы в научном журнале iScience. Исследовательница Рафаэла Хисен (Raphaela Heesen) и ее коллеги следили за поведением приматов и смогли зафиксировать 1242 случая взаимодействия. В ходе научной работы они заметили два интересных явления:
Как можно заметить, обезьяны бонобо соблюдают правила этикета больше, чем обыкновенные шимпанзе. Исследователи считают, что эта разница обусловлена с разной общественной структурой. В то время как у обычных шимпанзе есть строгая иерархия, в группах бонобо обычно все равны. А в равных условиях социальным взаимодействиям вроде приветствия уделяется гораздо больше внимания.
Иногда милые обезьяны корчат демонические рожицы
Сходство людей и обезьян
Обезьянам понятны такие вещи как «привет» и «пока», но выражать их словами они не могут. Вместо этого они обмениваются прикосновениями или просто задерживают взгляд. По словам исследовательницы Рафаэлы Хисен, в некоторых обстоятельствах люди ведут себя таким же образом. Еще одно сходство заключается в том, что с «друзьями» бонобо здороваются реже или поверхностно. И ведь мы с вами ведем себя так же — увидевшись с очень близкими друзьями мы можем позволить себе начать разговор без долгих приветствий и соблюдений других правил хорошего тона.
А вообще, социальное поведение демонстрируют почти все виды обезьян
А вот когда обезьяны виделись с малознакомыми особями, их приветствия часто оказывались слишком долгими. Иногда они не ограничивались простыми взглядами, а держались за руки, терлись головами и даже чистили друг другу шерсть. Все это значит, что правила хорошего тона есть не только у людей, но и у обезьян. После проведенной научной работы у ученых появилось еще одно основание говорить о том, что шимпанзе очень похожи на людей. Ранее ученые лишь знали, что с генетической точки зрения шимпанзе и люди похожи на 93,6%. Эти обезьяны настолько близки к человеку, что некоторые ученые ранее даже предлагали отнести их к роду Homo.
А некоторые обезьяны ворую вещи туристов и занимаются шантажом
Ссылки на интересные статьи, смешные мемы и много другой интересной информации можно найти на нашем телеграм-канале. Подпишитесь!
Напоследок, вот вам еще один факт — некоторые обезьяны часто совершают преступления. В большей степени речь идет о макаках, которые живут на территории индонезийского острова Бали. Там они с большой ловкостью отбирают у туристов смартфоны и прочую дорогую технику и начинают нагло их шантажировать. Они возвращают отобранные вещи только взамен на вкусную еду. Подробно об этом явлении я рассказывал в этом материале. Обязательно рекомендую к прочтению, потому что там есть и видео.
Жесты обезьян
Дети начиная с 12-месячного возраста активно используют указующие жесты, в том числе и для того, чтобы указать взрослым на предметы, которые нужны только взрослому, но не ребенку. Обезьяны так не поступают. В ходе многолетних наблюдений за человекообразными обезьянами в природе был зарегистрирован только один случай, когда одна обезьяна жестом указала другой местоположение какого-либо предмета. Они могут тянуть руки к пище, которую держит другая обезьяна, выпрашивая таким образом подачку, но это не настоящее «указующее поведение»: оно не сообщает другой обезьяне новой информации о местоположении объекта. В неволе, однако, обезьяны постоянно используют указующие жесты, чтобы выпросить у человека что-нибудь вкусненькое. Обычно они просто показывают рукой на желанное лакомство. Возможно, обезьяны замечают, что, когда они тянутся к пище, но не могут ее достать, люди часто помогают им. При этом обычно остается неясным, какой именно смысл вкладывает обезьяна в свой жест: информирует ли она человека о том, где находится лакомство, или просто просит покушать.
Хуан Карлос Гомес из шотландского Университета Сент-Эндрюса (University of St. Andrews, Сент-Эндрюс, Великобритания) и его коллеги в течение ряда лет пытаются разобраться в этом. «Указующее поведение» (pointing behaviour) антропоидов интересно не только само по себе — как еще один, наряду с языком глухонемых, «человеческий» способ коммуникации, которому обезьяны могут у нас научиться. Указующие жесты дают редкую возможность лучше понять обезьянье мышление и с новой стороны подойти к ключевому вопросу о том, в какой мере наши ближайшие родственники обладают «теорией разума» — способностью понимать ход мыслей и мотивацию поступков окружающих.
Когда люди сообщают друг другу какую-то информацию, в том числе при помощи указующих жестов, они обычно учитывают информированность собеседника: нет смысла сообщать то, что и так известно. Уже годовалые дети неплохо разбираются в этих тонкостях. По обезьянам сведения такого рода пока довольно отрывочны (основаны на единичных наблюдениях, к которым нельзя применить статистические критерии, или на опытах с обезьянами, выращенными людьми, а не своими матерями).
Ранее Гомес, работая с орангутанихой Доной, которая выросла среди людей, обнаружил, что животное способно показать экспериментатору, в какой из двух контейнеров была спрятана пища. Обезьяна была отделена от контейнеров прозрачной перегородкой с отверстиями. Естественно, имелось в виду, что экспериментатор, найдя пищу, не сам ее съест, а передаст Доне через отверстие.
В дальнейшем эксперимент был усложнен. Контейнеры теперь запирались на ключ, который хранился в специальной коробке. Посторонний человек на глазах у Доны прятал пищу в один из контейнеров, закрывал его, а затем перепрятывал ключ. Когда в комнату входил экспериментатор, Дона не только показывала ему, в каком из двух контейнеров находится пища, но и помогала найти спрятанный ключ. Правда, она указывала местоположение ключа только после того, как экспериментатор открывал коробку и тщетно пытался найти там ключ. Этот эксперимент не позволил сделать выводов о «теории разума», потому что осталось неясным, учитывает ли Дона в своем поведении информированность экспериментатора или просто реагирует на его попытки отыскать ключ там, где его нет.
Объединив свои усилия с сотрудниками Института эволюционной антропологии Макса Планка в Лейпциге, Гомес модифицировал эксперимент и провел его уже с 11 обезьянами, среди которых были и особи, выращенные не людьми, а своими собственными матерями. В опытах приняли участие 5 бонобо и 6 орангутанов возрастом от 6 лет до 31 года.
Как и в опытах с Доной, комната была поделена прозрачной перегородкой на две части: в одной сидела обезьяна, в другой стояли два непрозрачных контейнера. Кроме того, там была коробка, в которой хранился на этот раз не ключ, а длинная вилка, при помощи которой экспериментатор мог достать лакомство (виноградину) из контейнера (без помощи вилки это сделать было невозможно). Еще там находились столы с шестью предметами, под которыми можно было спрятать вилку (кусок материи, пучок соломы, крышка от обувной коробки и т. п.)
Работа с каждой обезьяной состояла из трех этапов: привыкание, тестирование и контроль. «Привыкание» состояло в том, что в комнату входил человек, помещал виноградину в один из контейнеров и удалялся. Затем появлялся другой человек — экспериментатор. Он стоял и ждал, пока обезьяна укажет ему на один из контейнеров. После этого человек подходил к контейнеру, клал на него руку и спрашивал: «Ты действительно выбрала этот?» (с обезьянами говорили по-немецки, ведь они выросли в Центре изучения приматов при Лейпцигском зоопарке). Эта маленькая пауза нужна была, чтобы дать возможность обезьяне указать еще на что-нибудь, например на место, где спрятана вилка. Но на этапе «привыкания» вилка всегда лежала в своей коробке. Экспериментатор доставал из коробки вилку, извлекал виноградину и вручал обезьяне. Если обезьяна не указывала ни на один из контейнеров или делала неправильный выбор, лакомство ей не доставалось. Так повторялось раз за разом до тех пор, пока все обезьяны не усвоили правила игры и не начали безошибочно указывать на «правильный» контейнер сразу после появления экспериментатора.
После этого начался этап тестирования. Он состоял из нескольких сессий по 8 опытов в каждой. Из восьми опытов шесть были точно такими же, как на этапе привыкания. Седьмой опыт был главным. Он отличался тем, что человек, кладущий виноградину в контейнер, перепрятывал вилку под один из шести предметов на столах. Обезьяна это видела, а экспериментатор — нет. Восьмой опыт отличался от обычного тем, что человек, кладущий виноградину в контейнер, доставал вилку из коробки, показывал ее обезьяне и клал на место. Это делалось для того, чтобы обратить внимание обезьяны на вилку (как в седьмом опыте), но без необходимости указывать ее местоположение экспериментатору. Седьмой и восьмой опыты случайным образом располагались между шестью обычными.
В шести обычных опытах обезьяны вели себя так же, как и на этапе привыкания. Они указывали, где находится пища, а вилку экспериментатор находил сам, потому что она лежала на своем обычном месте в коробке. То же самое наблюдалось и в восьмом эксперименте. В седьмом опыте большинство обезьян уже во время первой или второй сессии начинали показывать экспериментатору, куда спрятана вилка. Этому их никто не учил, они догадывались сами. Сначала они делали это лишь после того, как экспериментатор безуспешно рылся в коробке. Но затем, от сессии к сессии, все больше обезьян, предвидя дальнейшие события, показывали на спрятанную вилку еще до того, как экспериментатор направлялся к коробке. Начиная с 19–20-й сессии так поступало большинство животных.
Как и во всех опытах такого рода, между обезьянами выявились индивидуальные различия. Двое бонобо вообще не поняли, чего от них хотят, и ни разу не помогли человеку найти вилку. Этих тугодумов пришлось отстранить от дальнейших опытов. Орангутаниха Дуня так и не научилась указывать экспериментатору местоположение вилки до того, как он начал искать в коробке. Ее тоже не допустили до третьего этапа. Орангутан Вальтер додумался показать вилку пальцем только на десятой сессии, однако уже начиная с восьмой сессии он указывал экспериментатору местоположение вилки иным способом — просто подходил к предмету, под которым спрятана вилка, и смотрел на него. Но в эксперименте изучалось показывание рукой или пальцем, а не взглядом, поэтому бедное животное виноградины не получало.
Восемь обезьян, прошедшие все испытания, были допущены к третьему, «контрольному» этапу. Здесь всё было так же, как на этапе тестирования, за исключением седьмого опыта. На этот раз экспериментатор присутствовал в комнате в то время, когда другой человек перепрятывал вилку, и видел всё происходящее. В другом варианте сам экспериментатор перепрятывал вилку. Обезьяна всё это тоже видела. Таким образом, она знала, что экспериментатор знает, где спрятана вилка. Сможет ли она учесть это знание? Будет ли она по-прежнему показывать экспериментатору спрятанную вилку, невзирая на то, что ему и так всё известно?
Это и был ключевой тест на «теорию разума». И обезьяны выдержали его вполне достойно. Они всё равно иногда указывали на вилку, но делали это достоверно реже, чем в том случае, когда перепрятывание производилось в отсутствие экспериментатора. Особенно отличились орангутаны; у бонобо различия в поведении между двумя ситуациями были выражены слабее.
Таким образом, обезьяны используют указующие жесты вполне осмысленно, и не только как просьбы («возьми, пожалуйста, вилку, иначе ты не сможешь добыть для меня виноградину»), но и как настоящие информирующие сигналы, которые подаются с учетом того, что известно обезьяне об информированности человека.
Гомес также предполагал, что обезьяны будут активнее помогать экспериментатору в поисках вилки, если прячущий ее человек будет, во-первых, незнакомым, во-вторых, будет вести себя по-воровски (прокрадываться в комнату тайком, тревожно озираться и т. п.). В опытах на маленьких детях было показано, что люди начиная с очень раннего возраста чутко реагируют на внешние признаки обмана, жульничества или асоциального поведения, и это может сильно влиять на их реакции.
Но на обезьянах это не подтвердилось. Возможно, дело в том, что участники эксперимента — обезьяны из Лейпцигского приматологического центра — постоянно видят незнакомых людей, и это их мало волнует. Но не исключено, что особые психологические механизмы, направленные на эффективное выявление обманщиков и злоумышленников, действительно развиты у людей сильнее, чем у орангутанов и бонобо.
От коммуникации обезьян до выбора полового партнера у человека
Файлы для скачивания
В продолжение темы становления речи у человека Сергей Владимирович Васильев (д.и.н., заведующий Центром антропологии ИЭА РАН) рассказывает о наблюдениях за общением у приматов, закономерностях в коммуникации от низших к высшим обезьянам и роли дружелюбия. Вторая часть. Часть первая.
Во второй половине 80-х годов мы начали наблюдать за коммуникативными системами антропоидов, отрабатывать методики. Почти все лето сидели в обезьяньем питомнике в Сухуми, а в осенне-зимний период ездили в Ленинградскую область, в Колтуши, к Фирсову (Леонид Александрович Фирсов – приматолог и этолог) и там работали с шимпанзе. Много обезьян пришлось посмотреть, наблюдали и в вольерах, и в природе – в советское время под Сухуми обезьяны жили в заказнике на Гумисте. Мы ходили по горам, по лесам и наблюдали за коммуникативным поведением павианов-гамадрилов.
У животных выделяют 4 канала коммуникации.
Что касается появления в ходе эволюции, позы – очень древний элемент коммуникации, причем не только у млекопитающих, но и у земноводных животных. У разных видов животных одни и те же позы могут передавать разную информацию, даже противоположную по смыслу. Например, если собака ложится на спину и подставляет живот, чтобы почесали – это демонстрация дружелюбия, но если ту же самую позу примет какой-нибудь грызун (морская свинка, крыса), это будет поза агрессии, пальчик сунешь, чтобы почесать животик – может укусить.
Мимика развита у многих животных, в том числе у приматов, но наибольшее развитие получает у обезьян, поскольку именно у человека и обезьян срастается верхняя губа, появляется круговая мышца рта. Ни одна собачка, ни одна кошечка, не имея круговой мышцы рта, тебя не поцелует. Они не могут сделать раструб (этот элемент называется раструб) – верхняя губа у них «разорвана». Мимика губ в основном – это дружелюбная мимика. Наблюдая за мимикой губ у приматов, мы выделяли до 100 элементов, они могут губами такое вытворять, это что-то невероятное. А вот мимика рта – зевание, полуоскал, это уже агрессия.
Все это относилось к визуальному каналу восприятия.
3. Самый примитивный и древний канал общения – ольфакторный, при помощи запахов. Многие виды животных используют этот канал коммуникации. Среди приматов он очень хорошо развит у полуобезьян, у которых имеются железы, выделяющие секреты с определенным запахом. Этими секретами они метят себя, свою территорию, особей своей группы и т.д. Иногда выделяются секреты, связанные с определенной ситуацией, например, с опасностью. Этот запах моментально оповещает всех об угрозе.
Во-вторых, ольфакторная коммуникация имеет большое значение в половом поведении. В процессе овуляции у самок выделяется определенный секрет, с характерным запахом, который передает сообщение самцу о том, что она готова к спариванию и зачатию детеныша. Этот элемент мы назвали «назо-анальным». В гаремах павианов можно очень часто наблюдать, как самец подходит, поднимает самке хвост, нюхает и определяет, готова или не готова она к спариванию.
У человека ольфакторный канал коммуникации как-то перешел в область подсознательного. Например, мы зачастую неосознанно выбираем себе полового партнера именно с тем запахом, который нам нравится. С тем, чей запах не нравится, будет очень трудно. Как показывают исследования, человек выбирает себе полового партнера с запахом, который он помнит с детства, – запах родителей, матери, отца. Подсознательно ты ищешь этот запах, и любой другой будет некомфортен.
Иногда и гиббонов относят к человекообразным, их мы тоже изучали. Эти своеобразные животные, которые умеют петь, причем не только соло, но и дуэтом. В свое время я записал много кассет с их разными песнями. Дело в том, что гиббоны ведут парный моногамный образ жизни и, как было выявлено этологами, наблюдавшими за ними в природе, песня, а ее поет самец или самка с самцом, является маркером территории. И песня поется обычно с утра, когда они просыпаются – сказать окружающим о том, что территория занята, и вечером, когда ложатся на ночевку. Эти песни невероятно красивы, они могут длиться до 15 минут. Повторить их невозможно, они поют на очень высоких частотах, звуки идут до 4 кГц, чтобы дальше могли распространяться по лесу. Эти песни не несут никакой смысловой нагрузки, кроме одной — маркер территории.
Дружелюбные звуки – это в основном звуки переклички, и их используют приматы, живущие в лесу группами и коллективами. В лесах, где за листвой их может быть не видно, они время от времени издают звук, как бы говоря «я здесь», «у меня все нормально». Это могут быть разные звуки. Описывая их, Бунак использовал термины «блямканье», «мямканье», «шлемканье». Эти звуки уже гармоничные – четко выделяются основная гармоника и гармоники отражения от ротовой полости. Они идут примерно на той же частоте, на которой мы разговариваем, – примерно 600 Гц, до 1кГц.
Сонограммы показали также то, что не воспринимает человеческое ухо. Я сидел и сутками записывал одну обезьяну, и мне казалось, что она производит один и тот же звук. Но на сонограмме становится видно, что меняется то частота, то продолжительность, то громкость. Получается, что это очень разные звуки. Причем они видоспецифичны – разные виды макак, мартышек имеют свой определенный звук. Их гармоники иногда напоминают четкое, артикуляционное произнесение гласных. Типа «э», «о», «у». Например, макаки-лапундеры произносят что-то вроде «э-э-э-э», они сидят и раз в 15-20 минут произносят такие звуки. Бунак полагал, что от этих звуков произошла речь, речевая сигнализация.
У Виктора Валериановича Бунака был давний спор с психологом Львом Семеновичем Выготским, который он, мне кажется, проиграл. Бунак полагал, что речь произошла от шумовых звуков, он их называл «жизненные шумы». И полагал, что мышление появляется с первым словом. На что Выготский ему резонно возражал, что мышление возникает раньше речи, и чтобы научиться говорить, надо сначала научиться мыслить. Многочисленные опыты Кёлера, Ладыгиной-Котс и многих других действительно показали, что наглядно-образное мышление, особенно у высших обезьян, развито колоссально – они способны в условиях эксперимента решать сложнейшие задачи, которые не всякий человек решит.
Таким образом, было показано, что мышление возникает раньше, чем речь, и именно мышление помогает развитию речи.
Когда мы изучали комплексы коммуникаций (одновременно воспроизводящиеся элементы различных каналов коммуникации — КК), обнаружили интересные закономерности:
А у человекообразных обезьян появляются шикарные комплексы, которые мы объясняем строением социальной структуры. Дело в том, что социальная структура у большинства низших узконосых обезьян – жесткая иерархия, чаще похожа на линейную, как в армии. Каждый знает свое место – кем он может командовать и кому он должен подчиняться. У шимпанзе система сложной иерархии, причем ранг особи может постоянно меняться. Их поведение не строго с «минусом» или «плюсом», у них появляется то, что мы называем оттенками эмоций:когда в одном комплексе коммуникации появляются элементы как агрессивные, так и дружелюбные, воспроизводимые одновременно. Шимпанзе может пристально на тебя смотреть, сделать flash (поднять брови) и при этом что-то делать губами – «я, конечно, могу за себя постоять, но что нам делить, давай дружить». Эмоциональные оттенки передаются вот такими вот коммуникационными комплексами.
Второе, мы поймали то, что и ожидали поймать: в эволюции приматов в комплексах коммуникации нарастает частота одновременного воспроизведения жеста и акустического сигнала. Это дает нам понимание того, как из жеста понятийная информация перешла на акустику через одновременное воспроизведение. Это четко прослеживается в системах коммуникации приматов.
Третье, если мы говорим об эволюции, комплекс довербальной коммуникации (поза, мимика, жесты действия, указательные жесты, формирующие понятия, акустика) никуда не исчезает у человека, а просто превращается в вербальную и невербальную коммуникацию. Внутри этих комплексов понятийная информация с жестов переходит на акустику, а комплексы остаются, становясь невербальной коммуникацией и отражая эмоциональное состояние человека. При этом акустика эту функцию тоже не теряет. Происходит инверсия – внутри комплексов понятия переходят с жестов на акустические сигналы, таким образом, из довербальной коммуникации образуется вербальная и невербальная.