Так называемая ловушка Фукидида — это ситуация, описанная древнегреческим историком Фукидидом в «Истории Пелопоннесской войны», когда обе стороны конфликта, Делосский союз (Афины) и Пелопонесский союз (Спарта), оказались заложниками «ловушки» — неизбежной войны, вызванной ростом Афинского могущества и страхом Спарты перед усилением Афин. Современные исследователи и теоретики международных отношений используют «ловушку Фукидида» для описания взаимоотношений между США («управляющей державой») и Китаем («восходящей державой»).
Это классическая проблема слабеющего вожака и набирающего силу претендента на его позицию. США слабеют, Китай усиливается. Конфликт уже начался, и вопрос только в том, перейдёт ли он из холодной фазы в горячую, в реальные боевые действия.
Вот, к примеру, из реплики Кримсональтера про юаневые облигации:
Подозреваю, что это не первое последствие изменения восприятия мира китайской элитой, которая (по всем признакам) пришла к выводу, что Вашингтон (независимо от фамилии президента) воспринимает «ловушку Фукидида» максимально серьезно и будет «давить» Пекин дальше в разных формах. «Чимерика» (Chimerica) – «симбиотические отношения США – КНР», о которой с таким задором и даже нежностью писал менестрель глобализма (а также очень умный и прекрасно информированный Ниалл Фергюсон) – действительно умирает, причем умирает той смертью, которую Фергюсон ей предсказал еще в 2009 году…
PS. Тем временем королева Великобритании и Северной Ирландии Елизавета II разрешила премьер-министру Борис Джонсону приостановить работу парламенту ради выхода Королевства из Европейского союза. Демократия? Нет, не слышал.
Александр Генис:В сложной и опасной сегодняшней политической ситуации, историки играют заметную роль. Им выпадает задача вставить нынешние конфликты в исторический контекст и предложить полезные аналогии. Не зря первый профессиональный историк Запада Фукидид переживает сегодня в Америке второе рождение: его имя фигурирует во множестве газетных и журнальных очерков, научных трудов. Об одной такой монографии, ставшей бестселлером, рассказывает наш коллега Евгений Аронов.
Евгений Аронов:Американский философ Фрэнсис Фукуяма писал в начале 1990-ых годов, что с победой Запада над СССР в «холодной войне» эпоха затяжных конфронтаций мировых держав, чреватых неизбывным риском перерастания в крупномасшабное вооруженное столкновение, завершилась. Другой историк афинянин Фукидид, живший в 5-ом веке до нашей эры, настаивал на том, что войны не закончатся, пока природа человека остается такой, какая она есть, пока люди готовы драться, побуждаемые «завистью, корыстью, гордыней или жаждой мести за оскорбленную честь».
Фукидид был ближе к истине, чем Фукуяма; по крайней мере, человечеству будет необходимо затратить очень много сил, чтобы доказать обратное. Такой вывод следует из последней работы сегодняшнего гостя АЧ, известного политолога, профессора Гарвардского университета Грэма Аллисона.
Когда экономика Сингапура прирастает ежегодно на 5-7 процентов, то соседи города — государства будут ему завидовать, но не опасаться. Когда такими же темпами год на годом растет экономика огромного Китая, то это само по себе создает повод для беспокойства в регионе. Ну а если бум экономики идет рука об руку с безостановочным наращиванием военной мощи гиганта, то абстрактное беспокойство сменяется уже настоящим страхом. Прежде всего, со стороны сегодняшнего государства-гегемона, чья мощь — не абсолютная, а относительная, в сравнении с мощью поднимающегося конкурента — ослабевает. «Ловушка Фукудида», так назвал этот феномен Грэхэм Аллисон. «Неизбежна ли война между Соединенными Штатами (сегодняшним гегемоном) и Китаем? (государством-претендентом)»; это подзаголовок его книги. За последние 500 лет Аллисон насчитал 16 примеров такого стратегического противостояния, и только в четырех из них соперники сумели приспособиться к новым реалиям без большой войны. Самый свежий пример: США и СССР. В остальных случаях державы на восходящей и понижающейся траекториях сталкивались, причем войну могла начать как сторона, пытающаяся сохранить статус-кво, и тогда это был упреждающий шаг, скажем, Франция и Англия против России в Крыму в середине 19-го века, так и сторона, стремившаяся разрушить статус-кво: Германия против Англии в 1914 году.
Интеллектуальная преемственность между далеким прошлым и настоящим импонирует американцам. И еще больше китайцам: я недавно был в Пекине, и все мои собеседники были прекрасно информированы о Фукидиде. Не так давно почитатели этого древнего грека из числа высокопоставленных сотрудников аппарата Дональда Трампа пригласили меня на разговор в Белый дом. Даже героиня блокбастера «Чудо-женщина» рассуждает о Фукидиде.
Евгений Аронов:Означает ли успех, сопутствующий вашему проекту, что в Америке снова модно писать умные книге о войне? И при этом продвигать автора, высказывающего мысли, чуждые политкорректной профессуре, студенчеству и читающей публики, в целом? Например, в главе, которая называется «Мелосский диалог», Фукидид с одобрением цитирует ответ афинян на упреки представителей Мелоса в том, что они нарушают нормы справедливости, требуя от мелосцев пожертвовать своим нейтралитетом и принять сторону Афин в конфликте со Спартой. «Так уж устроен мир, что справедливость является предметом разговора лишь равных по силам, в остальном сильный требует то, что считает возможным требовать, а слабый вынужден подчиняться».
Грэм Аллисон:Для огромного большинства ныне живущих американцев, да и не только американцев, а, вообще, людей на Западе, война — это явление, с которым они никогда не соприкасались и которое плохо укладывается в их картину мира. На протяжении последних 70 лет человечество не знало войн между великими державами, и поэтому многие мои студенты в Гарварде думают, будто война, большая война, в принципе, безвозвратно канула в небытие. Они глубоко заблуждаются.
Грэм Аллисон:Я разбираю в своей книге шестнадцать случаев противостояния держав умиротворенных и держав революционных. И показываю, что война, статистически, есть более вероятный исход таких конфронтаций, чем относительно мирное сосуществование. Я пытаюсь внушить своим читателям, что какими бы иррациональными ни казались им мотивы, толкавшие государства на силовые решения, от Пелопеннесской войны до Второй мировой, эти мотивы и эти войны повторяются в истории с пугающей регулярностью. Попытайтесь понять прошлое и извлечь из него полезные уроки.
Я подробно останавливаюсь на причинах Первой мировой войны. Она произошла вопреки артикулированным желаниям великих держав; ни одна из них не хотела большой войны. Все они, не осознавая этого, оказались в «ловушке Фукидида», подстроенной соперничеством умиротворенной Англии с ее агрессивной соперницей Германией. Даже номинальные победители в итоге потеряли намного больше, чем приобрели. А проигравшие — Германская, Австро-Венгерская и Российская империи просто исчезли. Никто из главных фигурантов, если бы можно было открутить сюжет обратно, не повторил бы по второму разу своих первоначальных решений.
Обратимся к «старине глубокой»: грандиозные баталии между Западом и Китаем могли случиться еще более пятисот лет назад, в середине 15-го века, в южных морях или в Индийском океане, только роли фигурантов были бы прямо противоположны нынешним: Китай как держава умиротворенная отстаивал статус-кво. Запад, Европа, был восходящей силой, стоял на пороге великих географических открытий и первых имперских завоеваний. Больших бед удалось тогда избежать благодаря тому, что Китай по причинам до сих пор не очень понятным внезапно самоустранился, разрушил свой могучий флот, погрузившись в глубокую изоляцию.
Весьма примечательно, что китайцы, с которыми я разговаривал в Пекине, постоянно мне об этом напоминали. Один старший морской офицер так прямо и сказал: «Хотите избежать столкновений с нашим флотом в Южно-Китайском море — не заходите туда. Ведь вы не станете отрицать, что таких рисков не существует, например, в Карибском бассейне, а все потому, что наших кораблей там попросту нет!».
Взаимоотношениям между Россией, США, Китаем и Европейским Союзом и перспективам построения на их базе геополитического четырехугольника посвятил своё эссе-исследование член Совета АРД, доктор политических наук, профессор В.Ф. Пряхин в журнале «Евразийский союз: Вопросы международных отношений».
От Пелопонесской войны к новой Холодной войне ХХI века. Древнегреческий ученый Фукидид, описав Пелопонесскую войну между Афинами и Спартой, изобрел политологическую ловушку, названную его именем. Суть ее заключается в том, что два политических гиганта, борющихся за власть и влияние, неизбежно должны столкнуться в бескомпромиссном противостоянии даже в том случае, если это противостояние сулит им лишь взаимное истощение, упадок, снижение политического статуса, а то и уход в небытие с мировой политической арены.
Ловушка Фукидида безотказно срабатывала дважды в канун Первой и Второй мировых войн. Вне всякого сомнения, лидеры европейских государств, ввергнувшие свои народы в жерло мясорубки Первой мировой войны трижды поразмыслили бы прежде, чем столь сталь радикально реагировать на выстрел сербского террориста Гаврилы Принципа, если бы могли в кошмарном сне представить жертвы и лишения, на которые они обрекали народы своих стран, даже победительниц, не говоря уже о побежденных. Но в том-то и загадка ловушки великого эллина, что в силу неравномерности развития отдельных государств баланс сил, созданный еще на Венском конгрессе 1815 г. не выдержал в 1914 г. бремени возрастающего финансово-экономического и военного потенциала империалистической Германии и рухнул в угоду честолюбивым амбициям лидеров старых и новых центров силы.
Что касается Второй мировой войны, то западные историки нередко считают ее продолжением Первой мировой войны, так как расстановка сил в августе 1939 г. во многом напоминала таковую в августе 1914 г. Но есть одна существенная разница в исходе этих двух войн. Если творцы-основатели Антанты в ходе Первой мировой войны добились достижения двуединой цели – разгрома обоих своих противников: актуального – Германии и потенциального – России, то во Второй мировой войне этого на сто процентов добиться не удалось. Советский Союз, хотя и понес ни с чем не сравнимые потери, вышел из этой преисподней сверхдержавой. Что, впрочем, «автоматически» ввергло его в ловушку Фукидида нового издания под названием Холодная война.
И вот тут ловушка Фукидида дала сбой. Она не сработала ни в Корее, ни во Вьетнаме, ни во время многочисленных берлинских кризисов. Но окончательно она показала свою непригодность в ходе Карибского ракетного кризиса. Напрасно генерал Кертис Лемей убеждал Джона Кеннеди «оторвать гениталии русскому медведю», тщетно Пеньковский сигнализировал своим направленцам о необходимости разгромить СССР, не готовый к глобальному столкновению с Западом. Здравомыслие советского и американского лидеров, взявших на себя «ручное управление», сыграло свою решающую роль. У Н.С. Хрущева и Дж. Кеннеди хватило политического интеллекта и человеческого благоразумия для того, чтобы остановить мир у черты сползания в бездну термоядерной катастрофы.
Впрочем, как показали последующие события, для победы над стратегическим противником применение вооруженных сил оказалось необязательным. СССР был раздавлен посредством мощного экономического и идеологического давления западных демократических государств, и этой победе в немалой степени способствовала близорукая политика кремлевских лидеров, вследствие которой богатейшая в мире страна оказалось ввергнутой в экономический, продовольственный, духовный кризис и в состояние идеологического разброда.
Холодная война завершилась, и на некоторое время установилось монополярное мироустройство при глобальном доминировании Соединенных Штатов Америки. Однако уже очень скоро выяснилось, что монополярность эта носит конъюнктурный и преходящий характер. На мировом небосклоне обозначились новые мощные перспективные центры силы, способные проводить независимой от «Вашингтонского обкома» внешнеполитический курс. Среди этих центров силы на первое место, безусловно, выдвинулась Китайская Народная Республика.
Следует подчеркнуть, что в работах российских и зарубежных авторов, опубликованных в последние годы, освещается широкий спектр вопросов близких к данной предметной области и различным аспектам этой проблемы [1; 3; 4; 6; 7; 10; 12].
От Чимерики к «Стратегии анаконды». За истекшие 50 лет Китай совершил беспримерный рывок в своем экономическом политическом и культурном развитии. Если еще в 1970 г. КНР даже не приближался к топу держав с наибольшим валовым внутренним продуктом, то уже к 2000 г. (см. табл.) Поднебесная заняла по этому важнейшему экономическому показателю шестое, а с 2010 года не сходит со второго места в мире. По итогам 2019 года США формально продолжают оставаться лидером мировой экономики с наибольшим объемом ВВП. При этом, однако структура ВВП обоих гигантов асимметрична: если в американском ВВП 80% приходится на финансовый сектор, то ВВП КНР на 80% представлена реальным сектором, то есть промышленными предприятиями, сельскохозяйственными угодьями, инфраструктурой. Это значит, что КНР стала неоспоримой «производственной мастерской» мира.
Место стран-лидеров по ВВП в динамике за 1970-2016 (номинал)
Источник: информационный портал СеоСайт, интернет ресурс: https://seosait.com/dinamika-vvp-mira-1970-2016/
Возвышение Китая проецируется и в военно-стратегической области. Пекин приступил к крупномасштабной и амбициозный военной реформе, выдвинул в качестве цели номер одни формирование современных, немногочисленных, но хорошо оснащенных в технологическом отношении вооруженных сил. Важной составной частью этой программы является строительство военно-морского флота с шестью ударными авианесущими группами в восточной части Тихого океана уже к 2035 г. [5]. А это уже не может не обеспокоить американских стратегов. В настоящее время ВМС США насчитывают 11 авианесущих ударных группировок, но они рассредоточены на трех океанских театрах, что в перспективе означает доминирование китайских ВМС в Восточной части Тихого океана.
Нельзя сказать, что американские политические стратеги не учли печального опыта Афин и Cпарты, не сделали своих выводов из учения великого Фукидида. Если взять всю историю США после Гражданской войны 1861-1865 годов, то нельзя не констатировать здравомыслия и трезвости американских внешнеполитических стратегов. Это здравомыслие проявлялось, прежде всего, в том, что США не ввязались ни в один вооруженный конфликт, не будучи на сто процентов уверенными в своей победе. Шедевром этой внешней политики была Первая мировая война. Благодаря военным поставкам США из страны-должника стали страной-кредитором, заложив основы своего финансового могущества на последующие сто лет.
При этом потери вооруженным сил США были в шесть раз меньше, чем в Гражданской войне 1861-1865 гг. Американские войска опять же высадились в Европе только в октябре 1917 г. Вряд ли они опасались лишь угрозы выхода России из войны и поражения Антанты. Гораздо больше в Вашингтоне были обеспокоены тем, что в случае победы ленинского типа революции в Германии сложится бы союз двух великих держав – России и Германии, что всегда было кошмаром как для европейских противников Германии, так и для их заокеанского союзника.
Политическая мудрость вашингтонских стратегов после окончания Холодной войны родила концепцию так называемой «Большой двойки» или как ее еще называют, сливая слова China и America, Chimerica. Суть Чимерики несложна. Глобальному доминированию Соединенных Штатов Америки в перспективе могут противостоять серьезно только два центра силы: Россия, если она соберется когда-нибудь с силами после катастрофического поражения в Холодной войне или возвышающийся Китай. К слову сказать, возвышение Китая в 90-е гг. еще не было столь заметным, как в 21 веке. Поэтому представлялось весьма и весьма перспективным покончить с обоими потенциальными стратегическими противниками, стравив их между собой. Для этого предлагалась концепция альянса с Китаем, с которым у США уже образовался достаточно прочный экономический симбиоз, который, правда, больше напоминал союз всадника и лошади, но тем не менее устраивал Пекин, получавший растущие дивиденды от роли производственной мастерской не только США, но и всего мира.
Производственной мастерской нужны ресурсы. Почему бы не соблазнить Пекин возможностью завоевания этих ресурсов на Севере? «Китай в настоящее время находится на пути становления и преобразования в более развитое, более динамичное и более благополучное государство, нежели Россия, – писал один из авторов Чимерики, известный американский политолог Зб. Бжезинский. – Экономическая мощь Китая в совокупности с динамической энергией его 1,2-миллиардного населения в корне меняют историческое уравнение между двумя странами с учетом незаселенных территорий Сибири, почти призывающих к китайской колонизации» [15. P. 95].
Эта достаточное логичная схема имела Ахиллесову пяту – она не учитывала политической зрелости стратегического мышления в стране-партнере по Чимерике. Между тем в Пекине очень быстро сообразили, что идеи Бжезинского отнюдь не продиктованы благими пожеланиями по отношению к Китаю. Покончив с одним стратегическим соперником в союзе со вторым, Вашингтон, безусловно, занялся бы и этим вторым соперником, разорвав с ним временный союз, с целью подчинения себе всего Восточного полушария и всего Евразийского материка. В Пекине верно оценили реальную цену Чимерики в самом ее зародыше. По свидетельству американских исследователей Р. Бернстайна и Р. Манро на состоявшемся в Пекине 25 ноября 1993 г. закрытом ситуационном анализе с участием виднейших китайских военных и внешнеполитических аналитиков, представителей ЦК КПК и гражданских аналитических центров был принят документ, четко определивший, что главной целью американского гегемонизма и политики силового воздействия станет Китай. «Основа американской стратегии – заставить Китай изменить идеологический курс и пойти по западному пути развития посредством торгово-экономических связей, осуществления контроля, введения санкций и силового воздействия. Контакты между странами будут использоваться для пропагандистского воздействия на представителей китайских элит; оказания финансовой поддержки враждебным Китаю силам как внутри страны, так и за ее пределами в ожидании удобного момента для дестабилизации обстановки. Будут также фабриковаться измышления о китайской угрозе в отношении соседних азиатских государств в целях порождения напряженности между Китаем и такими азиатскими странами, как Индия, Индонезия, Малайзия, а также оказания давления на такие страны, как Япония и Южная Корея, в целях склонения их к действиям в русле американской политики» [14. Рp. 46-47].
Поэтому адресованные Китаю реверансы Вашингтона, пекинские вояжи Зб. Березинского, Г. Киссинджера и Х. Клинтон в бытности ее государственным секретарем были встречены в Пекине с холодной вежливостью и реалистическим прагматизмом. «Было отмечено, констатировал видный китайский аналитик, директор Центра американских исследований Фуданьского университета, постоянный вице-президент Института международных исследований Шэн Динли, что все большее число проблем Америка не в состоянии решить в одиночку, поэтому стремление к международному сотрудничеству станет нормой для Соединенных Штатов» [11].
Стратегия Анаконды. Нельзя сказать, что стратегия «Большой двойки» окончательно провалилась. Мечты о ней находят отражение в политических стратагемах Вашингтона, в особенности в «партии ослов». Но с самого окончания Холодной войны в Вашингтоне не забывали ни о возможности, ни даже необходимости строительства своеобразного пояса сдерживания вокруг быстро развивающегося политического соперника.
Эта стратегия получила название «Стратегии Анаконды» по аналогии со стратегией северных штатов, принесшей им победу в войне с рабовладельческим Югом, включала в себя блокирование побережья штатов Конфедерации и ее удушение посредством лишения доступа к необходимым военными материалам и источникам жизнеобеспечения.
Выстраивая подобный пояс сдерживания вокруг Китая, США опираются на главных фигурантов американского видения тихоокеанского миропорядка – Сеул, Токио, Тайбэй, а также некоторые находящиеся под их воздействием страны юго-восточной Азии и Австралию. Однако в отношении Канберры есть определенные сомнения, так как она слишком зависит от торговли с Пекином. Что касается Индии, то политические игры с Дели носили еще более сложный характер, так как Индия проводит независимую многовекторную политику, направленную, прежде всего, на укрепление добрососедских отношений со всеми странами региона, включая и те, с которыми у нее объективно есть доставшиеся в наследство от колониального прошлого территориальные споры. Поэтому подключение Дели к партнерству в формате «Quad» («Четырехугольник» – США, Австралия, Япония, Индия), которое в Вашингтоне склонны расценивать как успех своей индо-тихоокеанской стратегии отнюдь не означает пристегивания Индии к «поясу Анаконды».
Таким образом, пояс сдерживания Китая выглядит весьма ненадежным. Ясно, что он может играть лишь второстепенную или, скорее, третьестепенную роль по отношению к прямой вовлеченности США в тихоокеанский баланс интересов. Но вот такой вовлеченности, чреватой лобовым военным столкновением, в Вашингтоне хотели бы избежать. Ведь это означает людские потери, к которым американское общества чрезвычайно чувствительно. В крупнейшей стране мира привыкли загребать жар чужими руками, используя в качестве cannon fodder – пушечное мясо – солдат других стран, прежде всего, к сожалению, России.
И тут не могут не насторожить робкие, но достаточно однозначные периодически повторяющиеся реверансы Д. Трампа в сторону Москвы. Это его двусмысленные предвыборные обещания «поладить с Путиным» [13], наладить отношения с Россией, некоторая сдержанность в высказываниях на украинскую тематику и по Крыму, повторяющиеся намеки на необходимость восстановления переговорной площадки «Большой Восьмерки» и другие высказывания, идущие вразрез с официальной позицией коллективного Запада. Лидер США никогда бы не сделал этого случайно. За этими реверансами прослеживается желание восстановить в будущем какое-то партнерство с Россией на антикитайской основе. Знаковым в этом отношении следует считать заявление президента США о намерении пригласить на саммит G-7 2020 г. такие страны как Россия, Индия, Южная Корея и Австралия [9]. Перечень стран, в котором нет Китая, включает все страны, которые «Вашингтонский обком» хотел бы пристегнуть к поясу Анаконды вокруг Поднебесной.
Такого рода попытки предпринимались и ранее. Ответом именно на них было выступление министра иностранных дел С.В. Лаврова на 48-й Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, в котором министр осудил схемы, способные положить начало новому витку конфронтации международных отношениях. «Мы, пояснил С.В. Лавров, не будем участвовать конструкциях, имеющих целью сдерживание Китая, который является нашим добрым соседом и стратегическим партнером» [2].
Евросоюз и стратегия Анаконды. Ну а что же Европа? Прежде всего следует сказать, что вопреки утверждением еврооптимистов Европа отнюдь не является носительницей бесконфликтной единой внешней политики. Имеются серьезные расхождения во мнениях о будущем континента между странами «старой Европы» и новобранцами Евросоюза, велики расхождения в оценке места Балкан на континенте, дискуссия по «Северному потоку-2» выявила практически непримиримые расхождение во мнениях между потребителями российского газа и патологически враждебными России элементами в политических элитах Восточной Европы и Балтии, нет несогласия между членами ЕС и по принципиальным вопросам миграционной политики. Знаковым проявлением всех этих противоречий явился «брекзит».
Разнятся представления европейцев и об отношениях с великим заокеанским союзником. Шкатулку Пандоры открыл сам президент Соединенных Штатов, заявив о необходимости для европейских союзников вносить соответствующий уставу НАТО вклад в финансирование расходов альянса. За ним последовало известное заявление Э. Макрона о необходимости формирования самостоятельных вооруженных сил Европы. Как обычно в формате «франко-германского мотора» Евросоюза Э. Макрона поддержала А. Меркель.
Но дело не только в этих риторических упражнениях, сколько в том, что ситуация в Европе по сравнению с периодом Холодной войны коренным образом изменилась. Европа не нуждается больше в американском «ядерном зонтике». Сколько бы ни говорили активисты информационных войн о «российской угрозе», реалистически мыслящие политики не могут отдавать себе отчет в том, что никакой угрозы со стороны России нет. Военный потенциал европейских государств-членов НАТО (без США) по количественным характеристикам в 8 раз (!) превосходит российский. Объяснениям «агрессивности» России ссылками на Крым и Юго-Восток Украины не верят и сами авторы этих объяснений, поскольку события в Одессе 2 мая 2014 г. свидетельствуют о реальности угрозы геноцидных акций, против которых выступило, прежде всего, само население и Крыма, и Юго-Востока Украины. Нигде в Европе нет объективных предпосылок для такого рода акций.
Другое дело, что в Европе более чем в Соединенных Штатах сильны русофобские элементы. Они не составляют большинства, не так уж мало европейцев, испытывающих (подчас скрыто) самые добрые чувства по отношению к России. Но политические элиты ряда европейских государств находятся под воздействием весьма деятельных русофобских политических течений, которые называются по-разному, но суть которых можно было бы охарактеризовать понятием неофашизма. В отличие от фашизма «классического» тридцатых годов прошлого века неофашизм 21 века зиждется не на идеологии антисемитизма, а на пещерной русофобии, за которой все более откровенно дает о себе знать страстное желание взять реванш за поражение под Сталинградом.
Что же касается Китая, то в странах Евросоюза в отличие от США нет таких серьезных опасений относительно возвышение Поднебесной. Европа не соприкасается непосредственно с Азиатско-Тихоокеанским регионом, зона ответственности НАТО также не включает в себя ни Тихий, ни Индийский океаны. Русофобские элементы в Европе также были бы крайне заинтересованы в том, чтобы вбить клин между Москвой и Пекином, с тем чтобы спровоцировать какое-либо военное столкновение между двумя великими державами и осуществить древнюю мечту европейских русофобов об общей, как говорится в популярном на Западе анекдоте, о «китайско-финской границе».
Отсюда поиски различного рода других форм противоборства на международной арене – информационных войн, гибридных войн, а также всевозможных «мягкосиловых» методов, включающих активизацию своих агентов влияния (change agents) в странах противниках. Весь набор этих средств применяется в настоящее время, как в отношении России, так и в отношении Китая.
Каким же в этих условиях может быть прогноз на перспективу соотношение сторон в четырехугольнике Россия – Китай – США – ЕС?
Одним из главных факторов-носителей будущего в этой конфигурации по-прежнему является возвышение Китая. В исторически обозримой перспективе американцы будут использовать все больший дискомфорт при маневрировании своими судами в Южно-Китайском море вблизи спорных Пескадорских островов, архипелага Спратли и рифа Скарборо. Вряд ли, однако, это приведет каким-либо столкновениям, так как для Пекина характерно неизменное стремление к мирному решению конфликтных ситуаций, а также реалистическое понимание своих действительных возможностей. Общины этнических китайев (хуацяо) входят в политические элиты всех странах Юго-Восточной Азии и оказывают значительное воздействие на их внешнюю и внутреннюю политику. Что касается Тайваня, то Пекину в последнее время удалось наладить сотрудничество с гоминдановцами, а у последних появились хорошие шансы на возвращение к власти на острове. После этого перспективы решения тайваньской проблемы на основе формулы «одна страна – две системы» станут значительно более реальными. И все это вполне достижимо без военной конфронтации с кем-либо.
Сфера соперничества и противоборства Китая с США и европейскими в прошлом колониальными государствами все более перемещается в страны мировой периферии. Экономическая и финансовая экспансия Поднебесной в страны Азии, Африки и Латинской Америки будет продолжаться, наталкиваясь на растущее сопротивление конкурентов. Это усилит стремление к формированию пояса сдерживания вокруг самого Китая.
Это стремление откладывает отпечаток и на обострившуюся в настоящее время предвыборную борьбу в США. В принципе больших различий между республиканцами и демократами по данному вопросу нет. И те, и другие хотели бы ослабления позиций России и Китая как в АТР, так и в мире. Это возможно двумя способами – включения России в антикитайский пояс сдерживания или посредством реализации концепции антироссийского альянса США и Китая («Большой двойки»). Различие между Трампом и Байденом в данном вопросе заключается только в том, что республиканцы склонны в большей степени грозить кнутом в сторону Пекина, иногда из-под мышки показывая пряник Москве, в то время как демократы также украдкой показывают морковку Пекину, продолжая бескомпромиссное санкционное давление на Москву.
И та, и другая тактика заведомо ущербны, так как игнорируют значительно возросший в истекшие после Холодной войны десятилетия уровень политического мышления в России и Китае. Остается, согласно Фукидиду, третий путь – провоцирования внутренних беспорядков в странах-соперниках, подобно тому, как Афины инспирировали восстание рабов-илотов в Спарте. И здесь, конечно, многое будет зависеть от того, как сумеет перестроиться и приспособиться к новым условиям китайская политическая элита.
До сих пор в Пекине должным образом избегали ошибок, просчетов и преступлений, приведших к коллапсу СССР. Но в определенной точке развития одной только безошибочной обороны может оказаться недостаточно. Понадобятся активные наступательные средства борьбы с оппозиционными элементами, которые в перспективе будут получать все большую поддержку извне. В этом отношении особая роль принадлежит развитию идеологии научного коммунизма. В Советском Союзе, как известно, коммунизм как наука завершился постыдным тезисом о завершающем «третьем этапе» общего кризиса капитализма. В Китае имеется возможность для совершенствования коммунистической идеологии на основе синтеза лозунгов «Китайской мечты о великом возрождении китайской нации» с традиционным религиозным конфуцианством. (В России, кстати, именно это хотели осуществить в свое время богостроители А.А. Богданов и А.В. Луначарский).
При этом КПК в значительной степени сумела бы еще более сплотить массы под общечеловеческими лозунгами социальной справедливости, усилить контроль над политическими и идеологическими рычагами власти и в то же время освободить себя от ответственности за решение социально-экономических вопросов на местах.
Заключение. Независимо от того, как будут в дальнейшем развиваться отношения в рамках геополитического «четырехугольника» можно с уверенностью утверждать, что единственной реальной основой решения всех возникающих из факта неравномерного развития проблем может быть только соблюдение разумного баланса интересов всех участников сложной системы современных международных отношений. Для этого необходимо отказаться от традиционного решения вопросов на основе «баланса сил», от геополитических амбиций и претензией на мировое лидерство.
Для упреждения глобальных вызовов и проблем международному сообществу необходима координация усилий, повышение уровня глобального управления. Но институционализироваться эта координация должна не путем формирования «мирового правительства» избранных государств или транснациональных корпораций, а посредством повышения эффективности и политической представительности международных организаций, прежде всего ООН.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Афанасьева Е.В., Битиева З.Р. Внешняя политика России в период президентства В.В. Путина // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. No 11 (51).
2. Выступление Министра иностранных дел России С.В. Лаврова на 48-й Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, Мюнхен, 4 февраля 2012 года // Информационный портал МИД России, документ 205-04-02-2012 // http://www.mid.ru/bdomp/ns-dos.nsf/44a7dafc231dc11ac32576d6002f70c1/c32577ca00173dbb4425799a005b2ec!OpenDocument
3. Гаджиев К.С. Сдвиги в отношениях Запада с Россией в контексте ее сближения с Китаем // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. No 12 (52).
4. Демидова Е.Н. Специфика образа Дональда Трампа и Ангелы Меркель как политических лидеров современности // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. Т. 10. No 3 (60).
5. Запольскис А. Ожидает ли США второй Перл-Харбор в 2035 году? // Информационный портал ИА REGNUM, 24 февраля 2019 г. // https://regnum.
6. Ли Инань. Почему российско-китайская дружба лучше советско-китайской?: аргументы китайской стороны // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. Т. 10. No 5 (62).
7. Пряхин В.Ф. К дискуссии о восстановлении статуса России в «Большой семерке» и о новом миропорядке // Вопросы политологии. 2019. Т. 9. No 9 (49).
8. Тереза Мэй в Китае: мы возродим «золотой век» двусторонних отношений // Информационный портал «Красаня весна» // https://rossaprimavera.ru/news/d8965f5a
9. Трамп захотел пригласить Россию на саммит G7 // Информационный портал mail.ru // https://news.mail.ru/politics/41998907/?frommail=1
10. Ханалиев Н.У. Россия, Китай, Иран: вопросы совместимости интересов // Вопросы политологии. 2020. Т. 10. No 4 (56).
11. Что означает визит Хилари Клинтон в Азию? // Информационный портал «Жэньминь Жибао» // http://russian.people.com.cn/95181/6598851.html
12. Чэн Го, Инь Цюнь. Political Analysis of the Sino-U.S. Relations under President Trump Era: Power Transfer and the Battle of the Model/ Политический анализ китайско-американских отношений в эпоху президента Трампа: битва за влияние // Вопросы национальных и федеративных отношений. 2020. Т. 10. No 3 (60).
13. Шамшиев А. Американский аналитик: Трамп хочет втянуть Россию в союз против Китая // Информационный портал Евразия Эксперт, 14 ноября 2016 г. // https://eurasia.expert/amerikanskiy-analitik-tramp-khochet-vtyanut-rossiyu-v-soyuz-protiv-kitaya/
14. Bernstein R. The Coming Conflict with China / R. Bernstein, R. Munro. NY: Alfred A. Knopf, 1997.
15. Brzezinski Zb. The Grand Chessboard: American Primacy аnd its Geostrategic Imperatives. New York: Basic Books, 1997.
