кто такой советский солдат
Кем были солдаты Победы?
О роли демографического потенциала Российской империи в деле Великой Победы
Советская историография вслед за советской идеологией рассматривала Великую Отечественную войну как часть исключительно советской истории, начавшейся в 1917 году.
Но если для нас история России начинается не в 1917-м, а более тысячи лет назад, то встает вопрос о месте Великой Отечественной войны в истории России, а также о той роли, которую сыграло в войне наследие Российской империи.
НАСЛЕДСТВО
Сформированный советскими идеологами образ солдата-победителя как представителя поколения «рожденных революцией», «ровесников Октября», приобрел характер устойчивого стереотипа не только в массовом сознании, но и в произведениях искусства, публицистике и даже в отдельных научных работах.
Многие исследователи отмечают, что одним из важных факторов, обеспечивших выживание и победу советского государства, являлись огромные людские ресурсы, позволившие компенсировать как потери начального периода войны, так и многие недостатки советской военной машины. Этот демографический потенциал появился не сам по себе, а в результате целенаправленной деятельности правительства Российской империи в царствование императора Николая II.
За это время численность населения страны выросла с 129 миллионов человек в 1897 году до 179 миллионов человек в 1915 году. Ни в один другой период отечественной истории таких темпов прироста населения России достичь не удавалось. Этот рост населения был вызван не только объективными социально-экономическими условиями, но и, в первую очередь, целенаправленной политикой правительства империи в сфере здравоохранения.
ПО ПРИЗЫВУ И ПО ДОБРОЙ ВОЛЕ
Всеобщая воинская повинность была введена в СССР только 1 сентября 1939 года: до этого момента защита социалистического Отечества считалась почетной обязанностью трудящихся, но не всех граждан СССР. Пониженные в правах представители элитных сословий Российской империи, а также приравненные к ним до этой даты не подлежали призыву на военную службу и не проходили какой-либо военной подготовки.
К непризывным категориям относились лишенцы, кулаки, подкулачники (то есть значительная часть крестьянства), казачество (до 1936 года) и так далее. Многие из этих людей даже не состояли на военном учете, что в значительной степени затруднило их призыв в армию в момент начала войны. Выходом стало формирование частей народного ополчения, куда попадали многие граждане, желающие защищать Отечество, но не имеющие возможности быть призванными в ряды РККА.
Как известно, война началась для Советского Союза с серии тяжелых поражений, в результате которых были не только потеряны значительные территории, но и фактически прекратила свое существование довоенная Советская армия. Особенно трагическим обстоятельством стало то, что наибольшие потери армия понесла не убитыми и раненными, а пленными.
По данным комиссии С.В. Кривошеева, за III квартал 1941 года РККА безвозвратно потеряла 2 067 801 человека, что составило 75,34 процента от общей численности вступивших в бой войск, причем большую часть этих потерь наша армия понесла пленными. Всего за 1941 год в плен попало 2 335 482 бойца и командира РККА, что составляет более половины от числа военнопленных за все годы войны, и большая часть этих людей попала в плен в первые недели войны.
Таким образом, с 1941 года начал меняться социальный состав Советской армии. На смену советским поколениям, воспитанным в советском духе, пришли люди, рожденные и воспитанные в Российской империи. Это не могло не оказать влияние на настроения и идеологию сражающейся страны.
«БУКВАЛЬНО ПРОГРЫЗАЯ ДОРОГУ»
После призыва военнообязанных изменился и возрастной состав армии. На смену молодежи в возрасте 18-22 лет пришли люди в возрасте от 30 до 40. К сожалению, у нас нет в настоящее время сведений о среднем возрасте военнослужащих Советской армии в годы войны. Некоторые предположения можно построить на основании статистики потерь.
В расчетах комиссии С.В. Кривошеева указано следующее распределение:
Можно предположить, что, с учетом потерь молодых возрастов, средний возраст солдат РККА в 1942-1945 годы был еще выше и достигал величин 36-37 лет. Этому также способствовало то обстоятельство, что начиная с 1944 года младшие призывные возраста (17 лет) старались не отправлять на фронт, а использовать для тыловой службы.
Примечательно, что в ходе подготовки к операции (зимнее наступление 4-й ударной армии Северо-Западного фронта в январе 1942 года) именно 360-я стрелковая дивизия получила наиболее сложную задачу и проявила себя наилучшим образом. Генерал А.И. Еременко в своих мемуарах не скупился на похвалы этому соединению:
«На правом фланге армии в это время 360-я стрелковая дивизия двигалась в неимоверно трудных условиях полного бездорожья через непроходимый в буквальном смысле слова лес. Чтобы проложить колонный путь, приходилось рубить на 1 километре до 1000 деревьев. Кроме того, глубокий (до 1 метра) и рыхлый снег сильно затруднял движение технических средств».
«360-я стрелковая дивизия генерал-майора И.М. Кузнецова, наступая на крайнем правом фланге, обеспечила успех Торопецкой операции и захват Торопца».
Косвенным подтверждением предположений о возрасте солдат служит и анализ фотографий 1945 года. На фото солдат-победителей мы редко видим молодые лица. На нас смотрят зрелые мужчины 35-45 лет. Именно такой советский солдат освободил свое Отечество, именно такой освободил Европу.
Изменение возрастного состава РККА сказалось и на настроениях армии. Если предвоенная Красная армия всячески подчеркивала отсутствие преемственности с дореволюционной русской армией, то в годы войны обращение к опыту прошлого пошло буквально явочным порядком.
Герой романа К.М. Симонова «Живые и мертвые» генерал Серпилин (сам бывший унтер-офицер Русской армии) обращает внимание на этот момент:
Явочным порядком в армии возродились понятия «офицер» и «офицерство«. Если до войны официальным названием комсостава РККА было «красный командир«, то начиная с 1941 года в документах все чаще появляется слово «офицер», официально закрепленное в армии с 1944 года.
В этом же контексте можно рассматривать и реформу обмундирования Советской армии, включавшую в себя возвращение близкой к дореволюционной системы знаков различия в форме погон. Если до войны погоны сами по себе являлись символами контрреволюции, то теперь они заняли свое привычное место на плечах русских солдат и офицеров.
Как служилось в Советской армии 1970-х
Те, кто успел «потоптать сапоги» во времена СССР, вспоминают этот период со смешанными чувствами
Современная Российская армия отличается от Советской разительно: и сроком службы, и профессионализмом, и бытовыми условиями. Стоит вспомнить былое, чтобы ценить настоящее.
Жрать и спать
11 ноября 1972 года я был призван в Военно-воздушные силы СССР и направлен прямиком в вертолетный полк, дислоцировавшийся в городке Броды Ровенской области Украинской ССР. Эта часть была полигоном для освоения новых вертолетов Ми-24, но в полку их было всего несколько штук, и солдатиков к ним на версту не подпусками. Зато новобранцев часто посещал особист: «Никогда не упоминайте марку вертолета. В крайнем случае – «изделие 245»!»(в армии даже гвоздь именуется «изделием №…»). Как-то мы вышли в увольнение и первое, что услышали: «Дывись! – закричал, тыча пальцем в небо, пацаненок-западенец. – Це ж Ми-24!»
А еще новобранцы отчаянно хотели спать. По уставу, солдатам в субботу и воскресенье полагалось смотреть кино. Нас приводили в клуб, гас свет, и все одновременно засыпали, будто это был гипносеанс Кашпировского. И все-таки мы были молоды, и энергии хватало на все. С благословения сержантов бегали за пару километров в сельпо за водкой, в выходной играли в футбол. В общем, жили дружно.
Дети разных народов
В свободное время эти парни усиленно «качались» на турниках, демонстративно выжимали гири возле «славянской» курилки: «Мужчина должен быть сильным!». И часами танцевали на площадке перед казармой свои танцы под пионерский барабан и, как ни странно, балалайку. Интересно, кем эти физически и технически подготовленные мужики стали во времена грянувших в 90-х чеченских войн.
Сладкая черешня и подлые галки
Солдатский состав полка в «Рио» размещался в помещении вроде школьного спортзала. Он был заставлен двухярусными железными кроватями. Я никогда не забуду ночные наряды в этом замкнутом помещении, где храпело, сопело, ворочалось в своих снах около полутора сотен молодых пацанов. Кто-то всхлипывал, кого-то звал, даже поднимался и пытался куда-то идти, дневальные его ловили, он приходил в себя и возвращался в койку. Я понимаю, что все эти сны и метания были всего лишь реакцией 18-летних мальчишек на то, что их оторвали от привычной жизни.
Иерархия в Советской армии: от «духа» до «дембеля».
Дедовщина в армии была всегда. Но в конце 1960-х гг. она расцвела махровым цветом, и полностью ее не искоренили до сих пор. Расцвет ее связывают с введением закона о всеобщей воинской обязанности, когда в одну часть попадали физически выносливые крестьяне и вчерашние студенты, неграмотные жители Средней Азии и оленеводы с просторов Чукотки.
Дедовщина — это не просто набор садистских и порой странных приемов воздействия на новобранца, это еще и строгая иерархия, пренебрегать которой решались немногие.
От «дрыща» до «васьки»
Только что оторванный от семьи, обритый и неуверенный в себе новобранец в армии считался существом никчемным и прав не имел. До присяги он именовался «дрыщем», «карантином» или «бесплотным духом». Это длилось от двух недель до полутора месяцев, после чего он принимал присягу и становился «духом», салагой, «зеленым» или «ежом».
Во внутренних войсках таких называли «SOSами» или «чеками», а в стройбате – «васьками». «Васька-дух» прав не имел, у него были только обязанности. Он должен был выполнять пожелания старослужащих, например, доставал водку, сигареты, изображал «поезд», рассказывал сказки или чистил сапоги. Если «зеленый» соглашался с правилами, получал одобрение, если шел против, его избивали, а если не помогало, начинали травить.
«Духи» бывают разными
В изданном в 1991 году сборнике аналитических статей «Дедовщина в армии» (издательство «Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН») отмечается, что «духи» бывают четырех типов. Солдат мог стать «исполнителем» (к таким относились хорошо социализированные молодые люди, принимающие правила игры) или «летуном» (это мягкотелые новобранцы, которых легко сломать, и бунтовщики, которые поначалу сопротивлялись, но потом были все-таки сломлены). Эти два типа «духов» были наиболее многочисленными. Кроме них были «борзые» – те, кто несмотря на побои, отказываются подчиняться преступной системе. Если солдата не удавалось заставить повиноваться, обычно его оставляли в покое.
Были и «стукачи» — в этот разряд попадали те, кто хоть раз пожаловался офицеру на издевательства. Избить стукача мог каждый, не взирая на срок службы. На них сваливали всю самую грязную работу, а в тех частях, где насаждались уголовные порядки, могли изнасиловать, и все два года службы человек оставался «опущенным».
Били меня, теперь бью я!
Как это было на флоте
На флоте на небольших кораблях и подводных лодках дедовщины почти не было: все на виду, офицеров много. Однако на больших кораблях тоже зверствовали старослужащие. Если учесть, что служили на флоте три года, а не два, многоступенчатая иерархия была еще жестче. Прослужившие полгода превращались из «духов» в «карасей», год — в «борзых карасей»; полтора года — в «полторашников». После двух лет службы матроса называли «подгодок», после двух с половиной — «годок», ну а потом он становился «гражданским». Дедовщину на флоте именовали годковщиной, по названию морских «дедов». Ритуалы «перебивания» тут были особыми: «карасей» кидали за борт или окунали в прорубь, причем сделать это надо было неожиданно, а с «гражданского» нужно было в день приказа сорвать и разорвать в клочья всю одежду вплоть до белья.
Новое в блогах
Приложения пользователя
В 1941 году, когда немецкие войска рвались к Москве и Ленинграду, солдаты и офицеры Красной Армии верили в то, что перелом в войне наступит и враг будет разбит. Три года спустя они перешли границу Германии. Что они чувствовали и о чем думали наши деды и прадеды, собственноручно зафиксировано ими в письмах и воспоминаниях.
ЯРОСТЬ БЛАГОРОДНАЯ
Общее желание мстить за погибших родных и друзей, за разрушенные города и сожженные деревни, за муки и страдания народа было “соткано” из личных переживаний каждого солдата. В апреле 1945 года красноармеец Павел Яблочкин писал матери: “Вот уже год, как я из плена бежал. А за полгода в плену чего я не видел! Нас заставляли насильно смотреть. Стариков, пожилых стариков аккуратно друг против друга рядами в землю по пояс живыми зарывали, паклю расстилали меж ними. Облив керосином и из пламени услышав душу раздирающие вопли, проклятые, они деревянно, как идолы, все хохотали. Таких ребятишек, как Алик, из рук матерей вырывали и тут же, взявши за ноги, с размаху в колодец бросали. Напакостив, гады, они удирают. Как призраков, сейчас боятся нас. Но правда настигнет и везде их найдет. Суд им правдивый суровый народ всего мира за бездну страданий и муки после войны учинит”.
Павел Яблочкин погиб за несколько дней до Победы.
Иной вопрос неожиданно возник у старшего сержанта артиллерии Всеволода Олимпиева: “Хмурым февральским утром полк перешел границу рейха. Мы уже три года готовились мстить фашистам. Теперь возник вопрос: конкретно кому и как?”
НЕМЕЦКИЙ БЫТ ГЛАЗАМИ КРАСНОАРМЕЙЦЕВ
Его однофамилец, артиллерийский разведчик-наблюдатель Владилен Орлов запомнил обстановку крестьянского дома: “Несколько комнат, обставленных по-городскому. Аккуратные крашеные полы и белые стены. Деревянная мебель. Аккуратная кухня с чистенькой плитой, напоминающей газовую, но отапливаемая угольными брикетами и короткими, почти одинаковыми поленцами. Брикеты и поленца сложены в стенном шкафу столь же аккуратно. В других шкафах полотенца, кухонная одежда. Множество кастрюль, посуды, столовых приборов (ложки, вилки, ножи. ) и прочей утвари. Никакого сравнения с бытом нашей деревни. Коптильня. Большой крытый скотный двор. Вот это живут! Опять вопросы: зачем полезли к нам, чего не хватало и когда у нас будет что-то похожее?”
ДЕТИ ВРАГОВ
Отношение красноармейцев к немецким детям потрясло их матерей. Это было приятное удивление, а не шок, испытанный русскими матерями, на чьих глазах немцы калечили, насиловали и убивали их детей. Елизавета Штайм, прятавшаяся с тремя детьми в подвале, вспоминала: “Неожиданно туда зашли четыре красноармейца. Они нас не тронули, а маленькому Вернеру даже дали кусок хлеба и пачку печенья. Я не верила своим глазам”.
А вот свидетельство Владилена Орлова: “При окружении Берлина нас поразило поведение немецких детей. Они выбегали из-за придорожных деревьев или кустов к остановившимся машинам и начинали петь на русском языке (!) наши песни, “Катюшу”, другие и даже “Интернационал”. Наши солдаты бросали им с машин шоколад, консервы, а то и хлеб. Они хватали добычу и убегали обратно, скрываясь в придорожных зарослях. Безусловно, их направляли взрослые. ” Взяв Берлин, советское командование взяло на себя и снабжение его населения.
Характерен рассказ участника штурма Берлина Ивана Перфильева о том, как ему и другим солдатам “пришлось в кромешной тьме, почти вплавь, вытаскивать немецких детишек, женщин, стариков из затопленного фашистами подвального помещения. Не могли мы, советские люди, смотреть на гибель детей. ”
Это отношение к детям запечатлено в памятнике воину-освободителю в берлинском Трептов-парке.
МИФ О МИЛЛИОНАХ ИЗНАСИЛОВАННЫХ НЕМОК
Популярностью на Западе пользуется миф о двух миллионах немок, якобы изнасилованных красноармейцами. Эту клевету изобрели главный лжец Третьего рейха Йозеф Геббельс и английский историк Энтони Бивор. Первый, как только Красная Армия вступила в Германию, заявил: “В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от 10 до 70 лет”. Второй “подсчитал”, что таких набралось два миллиона.
Следом в дело вступили “независимые” западные СМИ. В 2002 году в статье “Части Красной Армии насиловали русских женщин, которых освобождали из концлагерей” британская The Daily Telegraph сообщила: “Советские солдаты рассматривали изнасилование, нередко осуществлявшееся на глазах мужа и членов семьи женщины, как подходящий способ унижения немецкой нации, считавшей славян низшей расой, сексуальные контакты с которой не поощрялись. Российское патриархальное общество и привычка к разгульным кутежам также сыграли свою роль, но более важным было негодование при виде относительно высокого благосостояния немцев”.
Поведение немок удивило и Наума Орлова: “Зашли в какой-то немецкий город, разместились в домах. Появляется “фрау”, лет 45-ти. Она заявляет, что является ответственной по кварталу, и собрала 20 немецких женщин для сексуального (. ) обслуживания русских солдат. Реакция наших офицеров была гневной и матерной. Немку прогнали вместе с ее готовым к обслуживанию “отрядом”. Вообще немецкая покорность нас ошеломила. Ждали от немцев партизанской войны, диверсий”.
ПОСТСКРИПТУМ
Облик советского солдата оказался не таким, как изображала нацистская пропаганда. Общее впечатление выразила берлинка Элизабет Шмеер: “Нам говорили нацисты, что если придут сюда русские, то они не будут нас “обливать розовым маслом”. Получилось совершенно иначе: побежденному народу, армия которого так много причинила несчастий России, победители дают продовольствия больше, чем нам давало прежнее правительство. Нам это трудно понять. На такой гуманизм, видимо, способны только русские”.
«Люди разделились на тварей и нормальных» Она разрушила жизни тысяч людей и развалила СССР: афганская война глазами солдат
С орок лет назад, 25 декабря 1979 года, СССР начал вводить войска в Афганистан. Предполагалось, что это будет молниеносная операция помощи дружественному режиму, однако война растянулась на десять лет. Ее называют одной из причин развала Советского Союза; через Кабул, Кандагар, Пули-Хумри, Панджшерское ущелье прошли около ста тысяч советских солдат, от 15 до 26 тысяч погибли. К годовщине начала ввода войск «Лента.ру» публикует монологи солдат и офицеров, воевавших в Афгане.
«Мы честно выполняли свой долг»
Ни в Афгане, ни после я не встречал воинской части, находившейся в таких боевых условиях и при этом чуть ли не еженедельно подвергающейся обстрелам, и при всем при этом готовой выполнить любую поставленную перед ней задачу. Во время встреч на различных мероприятиях с ребятами, прошедшими дорогами Афгана, услышав в ответ на вопрос «Где служил?» — «Руха, Панджшер», они, как правило, выдавали такие тирады: «Нас Рухой пугали, мол, любой „залет“ — и поедете в Панджшер на воспитание». Вот такое мнение бытовало в ограниченном контингенте о нашем «бессмертном» рухинском гарнизоне!
Полк вошел в историю афганской войны как часть, понесшая самые большие потери в Панджшерской операции весной 1984 года. Наша часть (несмотря на то что находилась вдалеке от взора командования 108 МСД, и награды зачастую просто по какой-то нелепой сложившейся традиции с трудом доставались личному составу полка) тем не менее дала стране реальных героев Советского Союза В. Гринчака и А. Шахворостова. Невзирая на условия, в которых жил полк, мы честно выполняли свой долг. Пусть это звучит немного пафосно, но это так.
Да простят меня ребята-саперы, если я поведаю о минной войне в Афганистане без свойственного им профессионализма. Попытаюсь доступным языком объяснить, что за устройства использовали моджахеды в этой необъявленной десятилетней войне.
Соответственно, когда в колонне, где до начала движения щупом был проверен каждый метр маршрута, происходил подрыв, это вызывало удивление и множество вопросов к саперам. Повторюсь, что, как мне объяснили саперы, по такой мине можно было проехать, если колесо машины не покрывало 3/4 площади мины, то есть проехал по ней, по 2/4 ее площади, — все равно, а вот следующая единица техники может запросто подорваться. Именно минная война принесла нам в Афганистане большое количество изувеченных ребят, особенно в Панджшерском ущелье.
«Там очень много грязи было»
Алексей Поспелов, 58 лет, служил в рембате с 1984-го по 1985 год, дважды ранен:
Честно говоря, все это уже стирается из памяти, только снится сейчас. Жара, пыль, болезни. У меня было осколочное ранение в голову и в ногу. Плюс к этому был тиф, паратиф, малярия и какая-то лихорадка. И гепатит. Болели гепатитом многие, процентов 90, если не больше.
Меня после распределения в 1982 году направили в Германию. Там я прослужил год и восемь месяцев, еще не женился к тому времени. Пришла разнарядка в Афганистан, меня вызвал командир и говорит: «Ты у нас единственный в батальоне холостой, неженатый. Как смотришь на это?»
Я говорю: «Командир, куда родина прикажет — туда и поеду». Он отвечает: «Тогда пиши рапорт». Я написал рапорт и поехал.
Сразу с пересылки мне дали направление в 58-ю бригаду матобеспечения, в населенный пункт Пули-Хумри, в 280 километрах от Кабула на север через перевал Саланг. Там я попал в рембат командиром ремонтно-восстановительного взвода. Скажешь, непыльная работа? Ну, а кто же технику с поля боя эвакуировал? И отстреливаться приходилось, конечно, не раз.
Я вспоминаю это время очень тепло, несмотря на все неприятности и трудности. У нас там люди разделились на тварей и нормальных — но это, наверное, всегда так бывает.
Вот, например, в 1986 году я получил направление в Забайкалье. Должен был в Венгрию ехать, но ротный мне всю жизнь испортил, перечеркнул, перековеркал.
К нам должен был начальник тыла приехать с инспекцией, и у нас решили в бане закопать треть от большой железнодорожной цистерны под нефть. А я в этот день как раз сменился с наряда, где-то часов в шесть. Вечернее построение, и ротный говорит Мироненко и еще одному парню: «Давайте быстро в баню».
Баня — это большая вырытая в земле яма, обложенная снарядными ящиками, заштукатуренная, приведенная в порядок. Там стояла здоровая чугунная труба — «поларис», как мы ее называли, в которую капала солярка, и она разогревалась добела. Она была обложена галькой. И там все парились. До того момента, как привезли эту цистерну, в холодную воду ныряли в резервный резиновый резервуар, двадцатипятикубовый.
И тут комбату приспичило закопать цистерну, чтобы прямо не выходя из бани можно было купаться в холодненькой. Все сделали, но у ротного появилась идея скрутить по ее краю трубу, наделать в ней дырок, чтобы фонтанчики были, и обеспечить таким образом подачу воды. Чтобы идиллия была — показать начальству: глядите, у нас все хорошо!
Но по времени это сделать не успевали. Ребята неделю этим занимались, практически не спали. А Мироненко, сварщик, был в моем взводе. На построении он из строя выходит ко мне и говорит: «Товарищ лейтенант, дайте мне хоть поспать, меня клинит!» Но ротный кричит Мироненко: «А ты что тут делаешь? А ну в баню, заканчивай все давай!»
Как потом оказалось, Мироненко спустился на дно этой емкости, заснул и случайно затушил газовую горелку, которая продолжала работать. В этот момент его напарник, почувствовавший запах ацетилена от автогена, кричит ему туда: «Мирон, ты чего там делаешь, уснул? Ты не спи, я пойду баллон кислородный поменяю». И не перекрыл ацетилен. А Мироненко спросонья нашаривает в кармане коробок и чиркает спичкой. Понимаешь, какой объем взрывчатого вещества к тому времени там скопился? Разворотило все к чертовой матери.
Бахнуло, наверное, часов в 12. На следующий день начали разбор: чей подчиненный, кто дал команду. И ротный тут же все спихнул на меня — мол, это его подчиненный. И началось. Меня сразу же на гауптвахту засадили. Я на ней суток десять просидел, похудел на 18 килограммов. Камера была метр на метр, а в высоту — метр шестьдесят. Вот так я все это время сидел и почти не спал. А в углу камеры стоял такой же «поларис» и разогревался. Фактически я был вдавлен в стенку. Это ужасно — по-моему, даже фашисты такого не придумывали.
Когда было партсобрание, меня исключили из партии за ненадлежащий контроль над личным составом. Прокуратура на меня уголовное дело завела. Но всех опросили и выяснили, что я, наоборот, пытался не дать этому парню пойти работать, и, пополоскав меня, дело закрыли. Хрен бы с этим начальником тыла, купался бы в этой резиновой емкости, ничего страшного. Но ротному приспичило рвануть задницу, чтобы капитана получить.
А так — не только негатив был. Хорошие нормальные люди там как братья были. Некоторые афганцы, пуштуны, лучше к нам относились, чем многие наши командиры. Люди другие были. Там, в экстремальной обстановке, совершенно по-другому все воспринимается. Тот, с кем ты сейчас чай пьешь, возможно, через день-два тебе жизнь спасет. Или ты ему.
Там очень много грязи было. А я был идеалистом. Когда меня выгнали из партии, я стреляться собирался, не поверишь. Это я сейчас понимаю, какой был дурак, я воспитан так был. Мой отец всю жизнь был коммунистом, оба деда в Великую Отечественную были. Я сейчас понимаю, что это шоры были идеологические, нельзя было так думать.
В 90-е, когда Ельцин встал у власти, я написал заявление и сам вышел из партии. Ее разогнали через год или около того. Сказал в парткоме: я с вами ничего общего не хочу иметь. Почему? Да просто разложилось все, поменялось. Самым главным для людей стали деньги. У народной собственности появились хозяева. Нас просто очень долго обманывали. А может, и сейчас обманывают.