что стало с гдр после распада ссср
Неизбежен ли был крах ГДР?
После отставки «железного Эриха», занимавшего также пост председателя Госсовета Германской Демократической Республики (ГДР), судьба страны была предрешена, её поглощение Западной Германией оставалось вопросом времени. Уже через год, 3 октября 1990 года, конституцию страны отменили, и ГДР стала частью Федеративной Республики Германии. О строительстве социализма в ГДР существует много домыслов, в основном доминируют критические оценки. При этом критики проходят мимо фактов, которые просто не укладываются в их обличительные схемы.
1. Восточногерманское экономическое чудо
Многое о ГДР у нас остаётся неизвестным, большинство твёрдо уверено, что она всегда была намного слабее ФРГ, по крайней мере, в экономическом плане. А это не совсем так, даже можно сказать, что совсем не так.
И это в условиях крайней скудости природных ресурсов – в ГДР добывалось только 2,3% каменного угля, 5,1% железной руды и 0,02% нефти всей Германии! Кроме того, не следует забывать, что республика не получала таких кредитов, которые получала ФРГ по плану Маршалла. К слову, об источниках пресловутого западногерманского «экономического чуда». Многое здесь опрокидывает привычные представления, сформированные апологетами неолиберального социально-экономического курса, которые постоянно возвеличивают послевоенные реформы Людвига Эрхарда. Вот мнение эксперта МГИМО, профессора кафедры международных отношений и внешней политики России Александра Борисова: «До сих пор существует представление, что так называемое «немецкое чудо» — восстановление Западной Германии после Второй мировой войны — явилось следствием американского плана Маршалла и самоотверженного труда и патриотического порыва немцев.
На самом деле основой западногерманского «чуда» являлись капиталы, накопленные за время войны и надежно упрятанные за рубежом — в Латинской Америке, Швейцарии и других нейтральных странах… Когда ажиотаж вокруг так называемой послевоенной денацификации Германии спал, капиталы стали возвращаться в ФРГ.
Именно они, а не план Маршалла, стали основой германского восстановления. Возьмем, к примеру, концерн Siemens, который сегодня активно работает во всем мире: никто не может сказать точно, насколько его первоначальный капитал состоял из тех самых капиталов, привезенных из оккупированных восточноевропейских стран. Однако тема настолько надежно спрятана в архивах — а скорее, в умах отдельных людей, — что до сих пор существует миф об экономическом чуде, которое ассоциируют с именем Людвига Эрхарда». («Несостоявшийся суд над спонсорами нацизма» // МГИМО.Ру).
Однако, восточногерманское экономическое чудо свидетельствует об огромных возможностях социалистической плановой экономики, которая могла достигать таких ошеломляющих результатов даже в неблагоприятных условиях и при наличии командно-административных искажений. Можно только представить себе, каких вершин достигла бы единая социалистическая Германия!
2. Мирная социализация
Почин был подхвачен и другими бизнесменами, причем речь шла не только об уступке. Полугосударственные предприятия получали большие выгоды. Так, они в первую очередь обеспечивались новым оборудованием. А их владельцы, которые продолжали оставаться руководителями своего предприятия, получали, помимо прибыли, еще и жалование, которое не облагалось налогом. В результате такой взаимовыгодной социализации, уже в 1957 году успешно функционировало 440 государственно-частных предприятий. А в 1960 году их количество выросло в три раза.
Примерно по такой же схеме проводилась и социалистическая реорганизация торговли. Государство заключало особые комиссионные соглашения с владельцами торговых предприятий. Одновременно оно способствовало развитию ремесленных кооперативов.
Практически был взят курс на форсированную кооперацию сельского хозяйства – при опоре на все слои. Государство поощряло вступление в производственные кооперативы не только середняков, но и зажиточных крестьян. Последних несколько поприжали в самом начала существования ГДР, но уже в 1954 году все ограничения были сняты.
И через шесть лет, в 1960 году, в стране существовало почти 20 тысяч «колхозов», в распоряжении которых находилось 85, 4 % всей сельскохозяйственной площади. Заметим, что всё это происходило без каких-либо особых конфликтов.
В начале 1960-х годов социалистический сектор производил 85 % всего совокупного общественного продукта. Однако руководство ГДР не торопилось доводить социализацию до «логического конца», проявив в этом вопросе большую гибкость. Только в декабре 1971 года было принято решение о выкупе частных и полугосударственных предприятий. Тогда в руки государства перешли 11 тысяч средних и мелких предприятий. Почти все бывшие их владельцы стали директорами. Тогда доля народных (государственных) предприятий в промышленном производстве составила 94, 9 %. Но даже и тогда частные предприятия сохранились в сфере торговли и услуг.
3. Странная стагнация
Безусловно, для социально-экономической модели ГДР были присущи все недостатки, характерные для «командно-административной системы» государственного социализма. Однако там, как и в других странах, предпринимались попытки реформировать систему. В 1960-е годы в стране развернулась широкомасштабная экономическая реформа, призванная повысить самостоятельность предприятий и перевести их на хозрасчёт. Предпринимались и меры по укреплению «экономической демократии». На крупных предприятиях создавались производственные комитеты, была введена практика регулярных совещаний трудовых коллективов. Реформа однако же очень скоро заглохла, как и другие реформы в соцстранах.
Да, не обошлось без кризисных тенденций. Однако ГДР все равно находилась в положении, гораздо лучшем, чем другие страны, в том числе и СССР.
Всё дело в том, что «стагнация» почему-то не помешала ГДР осуществить информационную IT-революцию, бывшую, по сути, второй индустриализацией. В Дрездене даже была создана своя собственная «Силиконовая долина», которую государство отлично финансировало.
В СССР тоже наличествовали замечательные наработки в области микроэлектроники, но очень многие из них были положены под сукно.
В ГДР наблюдался экономический рост, причем даже более быстрый, чем в ФРГ. Для последней он составил 117, 7% (в 1980-1989 годах), в то время как для «стагнирующей» ГДР – 127, 7%. В 1984 году ВВП Восточной Германии составлял 164 миллиарда долларов, а уже в 1988 он перевалил за отметку в 207, 2 миллиарда долларов.
4. Падение народной Германии
Тут надо сделать небольшое отступление, коснувшись истории отношений между СССР и ГДР. Они всегда были очень и очень теплыми, но ведь, как известно, и на солнце бывают пятна. Надо сказать, что некоторые трения между руководителями СССР и ГДР случались и до перестройки.
Даже И.В. Сталин был вынужден «поправлять» немецких товарищей, требуя от них большей гибкости по вопросу общегерманского единства. Он же настоятельно советовал меньше увлекаться администрированием и, напротив, больше внимания уделять методам убеждения (агитация и пропаганда).
И, как выяснилось позже, уже после смерти вождя СССР, он был абсолютно прав – в июне 1953 года в стране вспыхнуло антисоветское и антикоммунистическое восстание. Германское руководство признало собственные ошибки и сделало должные выводы. Было принято решение снизить темпы роста в некоторых отраслях тяжелой промышленности с тем, чтобы направить высвободившиеся средства на производство товаров широкого потребления и жилищное строительство. Кроме того, руководство снизило налоги на крестьянские хозяйства, а бежавшим крестьянам позволили вернуться назад и вернуть своё имущество. Прекратился «нажим» на частных предпринимателей и ремесленников.
Эти и многие другие меры (о которых сказано выше) сделали ГДР «витриной социализма», что было предметом гордости первого секретаря ЦК СЕПГ и председателя Госсовета ГДР Вальтера Ульбрихта. Он попытался внести свой, особый вклад в разработку марксистко-ленинской теории. Согласно ему, социализм представлял собой некий самостоятельный общественный порядок (даже формацию), а вовсе не какой-то там кратковременный переход к коммунизму.
Любопытно, что именно Ульбрихт, сформулировал термин «развитой социализм», который был в 1970-е годы заимствован руководством СССР, без ссылок на авторство.
Советские догматики «сусловского разлива» насторожились, унюхав «ревизионизм». Ульбрихт стал сильно раздражать Кремль, который в конечном итоге поддержал его противников, предопределив исход борьбы за власть.
На смену Ульбрихту пришёл Э. Хонеккер, не претендовавший на статус выдающегося идеолога. Он был вполне лоялен «старшему брату», но и к нему возникали вопросы. В 1970-е годы отношения между ГДР и ФРГ нормализовались и можно было даже говорить о некотором сближении двух стран. В условиях этого сближения в ГДР не особенно-то хотели серьезно обострять отношения с западным соседом, хотя в Берлине время от времени делали выпады против Бонна. Однако усиления конфронтации в ГДР не желали. И Хонеккер даже намекнул, что восточные немцы совсем не в восторге от размещения советских ракет, пусть даже и в ответ на размещение «Першингов» по соседству. Потом, правда, он, для «равновесия», выдвинул к ФРГ ряд требований (признание гражданства ГДР и др.) И вот через некоторое время похолодание вновь сменилось потеплением.
«Стабилизирующий характер отношений ФРГ и ГДР продемонстрировало посещение ГДР канцлером Шмидтом в декабре 1981 г., – пишет А. Ватлин. – В ходе переговоров Хонеккер проявил готовность к компромиссу. Хотя до конкретных договоренностей дело не дошло, сам факт возвращения к германо-германскому диалогу на высшем уровне вызвал непонимание в Вашингтоне и Москве. Американская пресса стала строить предположения о возможной «финляндизации» ФРГ, канцлеру пришлось выдержать жесткую атаку оппозиции в бундестаге. К востоку от «железного занавеса» реакция на визит, широко освещавшийся в прессе, выглядела иначе. Оппоненты Хонеккера в Политбюро ЦК СЕПГ забили тревогу, докладывая в Москву, что тот ведет двойную игру и едва ли не идет на поводу у империалистов. В июне 1984 г. К.У. Черненко в ходе переговоров с Хонеккером потребовал более жесткой реакции на давление со стороны западногерманских политиков: «Как можно объяснить сдержанность ГДР в отношении подобных выпадов, разве это помогает делу социализма?… Нельзя позволять ФРГ создавать впечатление, будто отношения между двумя германскими государствами развиваются независимо от общей международной обстановки». («История Германии в XX веке»)
Понятно, что эти разногласия не носили принципиального характера и были проявлением обычных противоречий, которые неизбежны в любых союзнических отношениях. Но в период «перестройки» речь шла о судьбе самого социалистического строя – в ГДР, в СССР и других странах Восточной Европы. Хонеккер упорно не хотел проводить никакой перестройки в ГДР, предсказывая, что в СССР она завершится крахом социализма. Это сильнейшим образом раздражало Москву, где и дали отмашку на смещение упрямого «ортодокса». Однако лидер ГДР мог бы и удержаться, несмотря на массовое недовольство внутри страны и раздражение Кремля.
Дело в том, что при всем своём антикоммунизме Вашингтон, Лондон и Париж весьма опасались воссоздания единой Германии, что было неизбежно в случае ослабления и крушения коммунистического режима.
Незадолго до смещения упрямого генсека Маргарет Тэтчер заявила во время беседы с Михаилом Горбачёвым: «Нас очень беспокоят процессы, происходящие в Восточной Германии. Там зреют большие перемены, вызванные состоянием общества и в какой-то мере болезнью Э. Хонеккера. Примером тому бегство тысяч людей из ГДР в ФРГ. Это все внешняя сторона, она имеет для нас большое значение, но еще более важно другое. Англия и Западная Европа не заинтересованы в объединении Германии… Объединения Германии мы не хотим. Оно привело бы к изменению послевоенных границ, а этого мы не можем допустить, поскольку такое развитие подорвало бы стабильность всей международной обстановки и было бы чревато угрозой для нашей безопасности».
Другими словами, Хонеккер вполне мог бы сыграть на страхе перед германским реваншизмом. Можно было и опереться на восточноевропейских лидеров, недовольных Горбачевым. В последнее время он и чехословацкий правитель Милош Якеш весьма сблизились с румынским правителем Николае Чаушеску, который, вообще, вынашивал планы создания мощного экономического союза социалистических государств, не желающих идти за кремлевскими перестройщиками.
Да ведь и очень многие восточные немцы не хотели демонтажа социализма и поглощения своей страны ФРГ. Это показали массовые левые демонстрации, состоявшиеся уже после ухода в отставку прежнего руководства. Так, 19 декабря в Берлине 50 тысяч человек вышли на демонстрацию «за независимую ГДР, против воссоединения и распродажи страны».
Проведенные в декабре опросы показали следующие результаты : 73% выступили за независимую ГДР, 71% поддержали социализм как идею и лишь 39% заявили, что предпочитают западногерманскую экономическую систему.
Но для опоры на сторонников социализма Хонеккеру было необходимо открыто выступить против Горбачёва и перестройщиков. А Хонеккер этого не хотел, надеясь обойтись без противостояния с СССР, пусть даже и разрушающим социалистический строй. Безусловно, надеялся он и на то, что Горбачев будет смещён, а власть перейдет к его противникам (будущее показало их слабость). В результате, восточногерманский лидер пал жертвой аппаратного заговора, который всегда эффективен в условиях, когда замалчиваются важные проблемы, требующие всенародного обсуждения.
Новое в блогах
После отставки «железного Эриха», занимавшего также пост председателя Госсовета Германской Демократической Республики (ГДР), судьба страны была предрешена, её поглощение Западной Германией оставалось вопросом времени. Уже через год, 3 октября 1990 года, конституцию страны отменили, и ГДР стала частью Федеративной Республики Германии. О строительстве социализма в ГДР существует много домыслов, в основном доминируют критические оценки. При этом критики проходят мимо фактов, которые просто не укладываются в их обличительные схемы.
1. Восточногерманское экономическое чудо
Многое о ГДР у нас остаётся неизвестным, большинство твёрдо уверено, что она всегда была намного слабее ФРГ, по крайней мере, в экономическом плане. А это не совсем так, даже можно сказать, что совсем не так.
И это в условиях крайней скудости природных ресурсов – в ГДР добывалось только 2,3% каменного угля, 5,1% железной руды и 0,02% нефти всей Германии! Кроме того, не следует забывать, что республика не получала таких кредитов, которые получала ФРГ по плану Маршалла. К слову, об источниках пресловутого западногерманского «экономического чуда». Многое здесь опрокидывает привычные представления, сформированные апологетами неолиберального социально-экономического курса, которые постоянно возвеличивают послевоенные реформы Людвига Эрхарда. Вот мнение эксперта МГИМО, профессора кафедры международных отношений и внешней политики России Александра Борисова: «До сих пор существует представление, что так называемое «немецкое чудо» — восстановление Западной Германии после Второй мировой войны — явилось следствием американского плана Маршалла и самоотверженного труда и патриотического порыва немцев.
На самом деле основой западногерманского «чуда» являлись капиталы, накопленные за время войны и надежно упрятанные за рубежом — в Латинской Америке, Швейцарии и других нейтральных странах… Когда ажиотаж вокруг так называемой послевоенной денацификации Германии спал, капиталы стали возвращаться в ФРГ.
Именно они, а не план Маршалла, стали основой германского восстановления. Возьмем, к примеру, концерн Siemens, который сегодня активно работает во всем мире: никто не может сказать точно, насколько его первоначальный капитал состоял из тех самых капиталов, привезенных из оккупированных восточноевропейских стран. Однако тема настолько надежно спрятана в архивах — а скорее, в умах отдельных людей, — что до сих пор существует миф об экономическом чуде, которое ассоциируют с именем Людвига Эрхарда». («Несостоявшийся суд над спонсорами нацизма» // МГИМО.Ру).
Однако, восточногерманское экономическое чудо свидетельствует об огромных возможностях социалистической плановой экономики, которая могла достигать таких ошеломляющих результатов даже в неблагоприятных условиях и при наличии командно-административных искажений. Можно только представить себе, каких вершин достигла бы единая социалистическая Германия!
2. Мирная социализация
Почин был подхвачен и другими бизнесменами, причем речь шла не только об уступке. Полугосударственные предприятия получали большие выгоды. Так, они в первую очередь обеспечивались новым оборудованием. А их владельцы, которые продолжали оставаться руководителями своего предприятия, получали, помимо прибыли, еще и жалование, которое не облагалось налогом. В результате такой взаимовыгодной социализации, уже в 1957 году успешно функционировало 440 государственно-частных предприятий. А в 1960 году их количество выросло в три раза.
Примерно по такой же схеме проводилась и социалистическая реорганизация торговли. Государство заключало особые комиссионные соглашения с владельцами торговых предприятий. Одновременно оно способствовало развитию ремесленных кооперативов.
Практически был взят курс на форсированную кооперацию сельского хозяйства – при опоре на все слои. Государство поощряло вступление в производственные кооперативы не только середняков, но и зажиточных крестьян. Последних несколько поприжали в самом начала существования ГДР, но уже в 1954 году все ограничения были сняты.
И через шесть лет, в 1960 году, в стране существовало почти 20 тысяч «колхозов», в распоряжении которых находилось 85, 4 % всей сельскохозяйственной площади. Заметим, что всё это происходило без каких-либо особых конфликтов.
В начале 1960-х годов социалистический сектор производил 85 % всего совокупного общественного продукта. Однако руководство ГДР не торопилось доводить социализацию до «логического конца», проявив в этом вопросе большую гибкость. Только в декабре 1971 года было принято решение о выкупе частных и полугосударственных предприятий. Тогда в руки государства перешли 11 тысяч средних и мелких предприятий. Почти все бывшие их владельцы стали директорами. Тогда доля народных (государственных) предприятий в промышленном производстве составила 94, 9 %. Но даже и тогда частные предприятия сохранились в сфере торговли и услуг.
3. Странная стагнация
Безусловно, для социально-экономической модели ГДР были присущи все недостатки, характерные для «командно-административной системы» государственного социализма. Однако там, как и в других странах, предпринимались попытки реформировать систему. В 1960-е годы в стране развернулась широкомасштабная экономическая реформа, призванная повысить самостоятельность предприятий и перевести их на хозрасчёт. Предпринимались и меры по укреплению «экономической демократии». На крупных предприятиях создавались производственные комитеты, была введена практика регулярных совещаний трудовых коллективов. Реформа однако же очень скоро заглохла, как и другие реформы в соцстранах.
Да, не обошлось без кризисных тенденций. Однако ГДР все равно находилась в положении, гораздо лучшем, чем другие страны, в том числе и СССР.
Всё дело в том, что «стагнация» почему-то не помешала ГДР осуществить информационную IT-революцию, бывшую, по сути, второй индустриализацией. В Дрездене даже была создана своя собственная «Силиконовая долина», которую государство отлично финансировало.
В СССР тоже наличествовали замечательные наработки в области микроэлектроники, но очень многие из них были положены под сукно.
В ГДР наблюдался экономический рост, причем даже более быстрый, чем в ФРГ. Для последней он составил 117, 7% (в 1980-1989 годах), в то время как для «стагнирующей» ГДР – 127, 7%. В 1984 году ВВП Восточной Германии составлял 164 миллиарда долларов, а уже в 1988 он перевалил за отметку в 207, 2 миллиарда долларов.
4. Падение народной Германии
Тут надо сделать небольшое отступление, коснувшись истории отношений между СССР и ГДР. Они всегда были очень и очень теплыми, но ведь, как известно, и на солнце бывают пятна. Надо сказать, что некоторые трения между руководителями СССР и ГДР случались и до перестройки.
Даже И.В. Сталин был вынужден «поправлять» немецких товарищей, требуя от них большей гибкости по вопросу общегерманского единства. Он же настоятельно советовал меньше увлекаться администрированием и, напротив, больше внимания уделять методам убеждения (агитация и пропаганда).
И, как выяснилось позже, уже после смерти вождя СССР, он был абсолютно прав – в июне 1953 года в стране вспыхнуло антисоветское и антикоммунистическое восстание. Германское руководство признало собственные ошибки и сделало должные выводы. Было принято решение снизить темпы роста в некоторых отраслях тяжелой промышленности с тем, чтобы направить высвободившиеся средства на производство товаров широкого потребления и жилищное строительство. Кроме того, руководство снизило налоги на крестьянские хозяйства, а бежавшим крестьянам позволили вернуться назад и вернуть своё имущество. Прекратился «нажим» на частных предпринимателей и ремесленников.
Эти и многие другие меры (о которых сказано выше) сделали ГДР «витриной социализма», что было предметом гордости первого секретаря ЦК СЕПГ и председателя Госсовета ГДР Вальтера Ульбрихта. Он попытался внести свой, особый вклад в разработку марксистко-ленинской теории. Согласно ему, социализм представлял собой некий самостоятельный общественный порядок (даже формацию), а вовсе не какой-то там кратковременный переход к коммунизму.
Любопытно, что именно Ульбрихт, сформулировал термин «развитой социализм», который был в 1970-е годы заимствован руководством СССР, без ссылок на авторство.
Советские догматики «сусловского разлива» насторожились, унюхав «ревизионизм». Ульбрихт стал сильно раздражать Кремль, который в конечном итоге поддержал его противников, предопределив исход борьбы за власть.
На смену Ульбрихту пришёл Э. Хонеккер, не претендовавший на статус выдающегося идеолога. Он был вполне лоялен «старшему брату», но и к нему возникали вопросы. В 1970-е годы отношения между ГДР и ФРГ нормализовались и можно было даже говорить о некотором сближении двух стран. В условиях этого сближения в ГДР не особенно-то хотели серьезно обострять отношения с западным соседом, хотя в Берлине время от времени делали выпады против Бонна. Однако усиления конфронтации в ГДР не желали. И Хонеккер даже намекнул, что восточные немцы совсем не в восторге от размещения советских ракет, пусть даже и в ответ на размещение «Першингов» по соседству. Потом, правда, он, для «равновесия», выдвинул к ФРГ ряд требований (признание гражданства ГДР и др.) И вот через некоторое время похолодание вновь сменилось потеплением.
«Стабилизирующий характер отношений ФРГ и ГДР продемонстрировало посещение ГДР канцлером Шмидтом в декабре 1981 г., – пишет А. Ватлин. – В ходе переговоров Хонеккер проявил готовность к компромиссу. Хотя до конкретных договоренностей дело не дошло, сам факт возвращения к германо-германскому диалогу на высшем уровне вызвал непонимание в Вашингтоне и Москве. Американская пресса стала строить предположения о возможной «финляндизации» ФРГ, канцлеру пришлось выдержать жесткую атаку оппозиции в бундестаге. К востоку от «железного занавеса» реакция на визит, широко освещавшийся в прессе, выглядела иначе. Оппоненты Хонеккера в Политбюро ЦК СЕПГ забили тревогу, докладывая в Москву, что тот ведет двойную игру и едва ли не идет на поводу у империалистов. В июне 1984 г. К.У. Черненко в ходе переговоров с Хонеккером потребовал более жесткой реакции на давление со стороны западногерманских политиков: «Как можно объяснить сдержанность ГДР в отношении подобных выпадов, разве это помогает делу социализма?… Нельзя позволять ФРГ создавать впечатление, будто отношения между двумя германскими государствами развиваются независимо от общей международной обстановки». («История Германии в XX веке»)
Понятно, что эти разногласия не носили принципиального характера и были проявлением обычных противоречий, которые неизбежны в любых союзнических отношениях. Но в период «перестройки» речь шла о судьбе самого социалистического строя – в ГДР, в СССР и других странах Восточной Европы. Хонеккер упорно не хотел проводить никакой перестройки в ГДР, предсказывая, что в СССР она завершится крахом социализма. Это сильнейшим образом раздражало Москву, где и дали отмашку на смещение упрямого «ортодокса». Однако лидер ГДР мог бы и удержаться, несмотря на массовое недовольство внутри страны и раздражение Кремля.
Дело в том, что при всем своём антикоммунизме Вашингтон, Лондон и Париж весьма опасались воссоздания единой Германии, что было неизбежно в случае ослабления и крушения коммунистического режима.
Незадолго до смещения упрямого генсека Маргарет Тэтчер заявила во время беседы с Михаилом Горбачёвым: «Нас очень беспокоят процессы, происходящие в Восточной Германии. Там зреют большие перемены, вызванные состоянием общества и в какой-то мере болезнью Э. Хонеккера. Примером тому бегство тысяч людей из ГДР в ФРГ. Это все внешняя сторона, она имеет для нас большое значение, но еще более важно другое. Англия и Западная Европа не заинтересованы в объединении Германии… Объединения Германии мы не хотим. Оно привело бы к изменению послевоенных границ, а этого мы не можем допустить, поскольку такое развитие подорвало бы стабильность всей международной обстановки и было бы чревато угрозой для нашей безопасности».
Другими словами, Хонеккер вполне мог бы сыграть на страхе перед германским реваншизмом. Можно было и опереться на восточноевропейских лидеров, недовольных Горбачевым. В последнее время он и чехословацкий правитель Милош Якеш весьма сблизились с румынским правителем Николае Чаушеску, который, вообще, вынашивал планы создания мощного экономического союза социалистических государств, не желающих идти за кремлевскими перестройщиками.
Да ведь и очень многие восточные немцы не хотели демонтажа социализма и поглощения своей страны ФРГ. Это показали массовые левые демонстрации, состоявшиеся уже после ухода в отставку прежнего руководства. Так, 19 декабря в Берлине 50 тысяч человек вышли на демонстрацию «за независимую ГДР, против воссоединения и распродажи страны».
Проведенные в декабре опросы показали следующие результаты : 73% выступили за независимую ГДР, 71% поддержали социализм как идею и лишь 39% заявили, что предпочитают западногерманскую экономическую систему.
Но для опоры на сторонников социализма Хонеккеру было необходимо открыто выступить против Горбачёва и перестройщиков. А Хонеккер этого не хотел, надеясь обойтись без противостояния с СССР, пусть даже и разрушающим социалистический строй. Безусловно, надеялся он и на то, что Горбачев будет смещён, а власть перейдет к его противникам (будущее показало их слабость). В результате, восточногерманский лидер пал жертвой аппаратного заговора, который всегда эффективен в условиях, когда замалчиваются важные проблемы, требующие всенародного обсуждения.