что стало с директором чернобыльской аэс после аварии
Дело о красной кнопке. Как судили руководителей Чернобыльской АЭС
Единственными виновниками аварии на Чернобыльской АЭС были признаны работники станции, но осуждённые с этим категорически не согласились.
Коллаж © LIFE. Фото © Wikipedia © Самохоцкий Владимир / ТАСС
7 июля 1987 года начался суд над руководителями Чернобыльской АЭС, допустившими самую страшную катастрофу в истории атомной энергетики. Тогда советское правосудие однозначно возложило вину за случившееся на персонал станции, допустивший ряд грубых ошибок. После распада СССР популярностью стала пользоваться версия о конструктивных недостатках реактора, которые и привели к аварии.
После выхода сериала «Чернобыль», вызвавшего повышенный интерес к этим трагическим событиям, споры о том, кто же всё-таки виноват в аварии, возобновились с новой силой.
Бывшие директор ЧАЭС Брюханов (слева), заместитель главного инженера Дятлов и главный инженер Фомин. Фото © Владимир Репика / Фотохроника ТАСС
Судебный процесс проходил в городе Чернобыле. Он находился в 12 километрах от Чернобыльской АЭС и подвергся меньшему радиационному заражению, чем Припять. Хотя город попал в 30-километровую полосу отчуждения и его жители были эвакуированы, какое-то время там можно было находиться без ущерба для здоровья. По советским законам суд должен был проходить как можно ближе к месту преступления, и Чернобыль оказался оптимальным вариантом для недолгого процесса.
На скамье подсудимых оказалось шесть человек: директор станции Виктор Брюханов, его заместитель Анатолий Дятлов, главный инженер Николай Фомин, начальник смены Борис Рогожкин, начальник реакторного цеха № 2 Александр Коваленко и инспектор Госатомэнергонадзора Юрий Лаушкин. Всем было предъявлено обвинение по трём статьям: «Халатность», «Злоупотребление служебным положением» и «Нарушение правил безопасности на взрывоопасных предприятиях».
Лаушкин, будучи инспектором, вряд ли мог как-то влиять на аварию и оказался на процессе в роли козла отпущения. Так же как и начальник реакторного цеха Коваленко, который и не присутствовал на станции в ту роковую ночь.
Брюханов почти не защищался в суде, рассчитывая на снисхождение за хорошее поведение. Фомин после аварии испытывал серьёзные психологические проблемы. До начала судебных заседаний он попытался покончить с собой. Позднее, уже в процессе отбывания наказания, его состояние настолько ухудшилось, что его освободили и перевели в психиатрическую клинику. Единственный, кто был настроен на битву с судьями и экспертами, стал заместитель директора станции Дятлов.
Судебная коллегия. Фото © Владимир Репик / Фотохроника ТАСС
Экс-заместитель директора станции Анатолий Дятлов с самого начала воспринимался как главный виновник случившегося. Именно он контролировал проведение испытаний, в ходе которых 26 апреля планировалось выяснить, смогут ли турбогенераторы в режиме выбега (то есть с использованием инерции механизмов после их аварийного отключения) выработать достаточное количество энергии для включения насосов аварийного охлаждения.
Подсудимый явился на суд после нескольких месяцев болезни, он получил облучение 390 бэр (биологический эквивалент рентгена), но не стал пассивным наблюдателем. Он активно спорил с экспертами, пытался задавать им встречные вопросы и соглашался лишь частично признать вину. По его мнению, действия персонала в любом случае не могли привести к взрыву реактора, если бы не конструктивные особенности, о которых работники вообще не были осведомлены.
Дятлов настаивал на том, что его действия в ту ночь не являлись грубыми нарушениями инструкций. Он также подчеркнул, что не знал о падении мощности реактора перед началом испытаний, поскольку покидал блочный щит управления (БЩУ), чтобы сходить в туалет. Если бы он об этом знал, то приказал бы остановить испытания. Впрочем, свидетели не подтверждали слов Дятлова и не видели, чтобы он покидал БЩУ.
Эксперты, выступавшие на суде, частично признали справедливость его слов о недостатках реактора, но нашли изящную формулировку, устроившую суд: «Реактор не опасен при правильном использовании». То есть, если бы персонал не совершил ряд действий, авария никогда бы не произошла даже с учётом недостатков реактора. Эта формулировка удовлетворила суд.
Дятлов, Фомин и Брюханов были приговорены к десяти годам заключения. Рогожкин получил пять, Коваленко — три, Лаушкин — два года лишения свободы. Брюханов вышел по УДО в 1991 году. Фомин в 1988 году был переведён в психиатрическую больницу. Дятлова освободили по состоянию здоровья в 1991 году.
«Вы нажимаете тормоз, но срабатывает газ»
После освобождения Фомин уехал в Россию и не общался с журналистами. Брюханов время от времени давал интервью, но большого интереса у журналистов он не вызывал. Всё же он был не специалистом по ядерной физике, а «завхозом». К тому же в момент взрыва мирно спал у себя дома и не мог поведать каких-то интересных подробностей.
А вот Дятлов начал настоящий крестовый поход в защиту своего имени. Он не только давал долгие, обстоятельные интервью, но и написал книгу, в которой раскрыл свою версию случившегося.
На простом примере Дятлов объяснял, почему персонал нельзя винить в аварии. «Вы едете за рулём и хотите сбросить скорость. Нажимаете на педаль тормоза, но вместо этого газ прибавляется. Кто будет виноват в произошедшей аварии: водитель автомобиля или его конструктор?» — писал он.
По версии Дятлова, персонал просто не знал о том, что из-за их действий может произойти подобная авария. Ни в каких инструкциях по эксплуатации это не сообщалось. Считалось, что реактор имеет надёжную защиту. Достаточно нажать кнопку АЗ-5, которая аварийно глушит реактор.
Именно это и было сделано персоналом в ту роковую ночь. После нажатия этой кнопки управляющие стержни входят в активную зону и заглушают реактор. Однако из-за концевого эффекта (вытеснители стержней были сделаны из графита и при погружении в активную зону вызывали кратковременный всплеск реактивности, что было неопасно при штатном режиме работы реактора) эти стержни сработали не как педаль тормоза, а как педаль газа, что и привело к трагедии. Ведь реактор из-за действий персонала давно уже не работал в штатном режиме.
Дятлов оправдывался тем, что об этой особенности он попросту не знал, поскольку она не была указана в эксплуатационных документах и инструкциях. А все прочие их действия в ту ночь даже чисто теоретически не могли бы привести к взрыву реактора. Со слов Дятлова выходило так, что аварийная защита, которая была призвана защитить реактор, сама же его и взорвала.
Так кто же виноват?
Фото © Валерий Зуфаров / Фотохроника ТАСС
В настоящее время наиболее популярной версией трагедии является следующая. К взрыву привело редкое сочетание факторов: как действия персонала, так и особенности конструкции РБМК. Персонал своими действиями привёл реактор в аварийное состояние, а система защиты из-за конструктивных особенностей усугубила ситуацию.
Часть вины за аварию нельзя снять с персонала. Именно его действия привели к возникновению аварийной ситуации. Если бы Дятлов после резкой потери мощности, которая произошла перед началом испытаний, приказал заглушить реактор и прекратить испытания или аккуратно вернул мощность на уровень, требуемый регламентом, ничего бы не произошло. Но испытания были начаты на мощности, значительно ниже регламентной, и при пониженном оперативном запасе реактивности. После включения режима выбега контроль за процессами был утерян.
Определённая часть вины лежит и на создателях реактора, допустивших существование концевого эффекта стержней, из-за которого аварийная защита послужила детонатором взрыва.
Сами по себе действия персонала не могли привести к взрыву, если бы не особенности конструкции. Но и несовершенство аварийной защиты не могло привести к взрыву, если бы не действия персонала. По отдельности ни то ни другое не привело бы к трагедии.
После аварии на Чернобыльской АЭС реакторы РБМК были доработаны. Но ответственность за аварию понесли только работники станции, часть из которых вообще не имела отношения к роковым испытаниям.
Версия о запланированной катастрофе
Фото © Валерий Зуфаров и Владимир Репик / Фотохроника ТАСС
Сторонники версии о злом умысле вообще считают, что опасные испытания были организованы специально, чтобы спровоцировать катастрофу. Они указывают на то, что рядом с Припятью находилась сверхсекретная радиолокационная станция Дуга, которая и была главной целью операции. Из-за аварии она так и не начала работу. Вдобавок эта авария была тяжелейшим финансовым и имиджевым ударом по СССР. Однако в таком случае непонятно, кто мог быть инициатором такой сложнейшей операции, откуда он мог знать об особенностях секретного реактора и как вообще можно было спланировать всё это. Кроме того, подобные эксперименты уже неоднократно проводились на энергоблоке № 3 и прошли без каких-либо погрешностей. Программа испытаний была утверждена на всех уровнях, в том числе и разработчиками РБМК.
Директор Чернобыльской АЭС Брюханов умер не реабилитированным: ответил за всех
«Увидев разрушенный реактор, сказал: «Это моя тюрьма»
В Киеве умер Виктор Брюханов. Он возглавлял Чернобыльскую АЭС 16 лет — с момента ее строительства до страшной техногенной аварии, которая произошла 26 апреля 1986 года. Реактор РБМК-1000 обладал рядом конструктивных недостатков, но вину за случившееся переложили исключительно на оперативный персонал и руководство станции. Верховный суд СССР приговорил Виктора Брюханова к 10 годам лишения свободы.
Он отбывал наказание в колонии общего режима, а потом в колонии-поселении. Как говорили многие, «отсидел за всю систему». 13 октября 2021-го Виктора Петровича не стало. Ему было 84 года.
Фото: Кадр из видео
В апреле 2011-го, будучи в Киеве, я побывала в гостях у Брюхановых. Мы говорили с женой Виктора Петровича — Валентиной Михайловной и его другом Иваном Царенко, бывшим заместителем директора Чернобыльской атомной станции по кадрам. Брюхановы и Царенко жили на одной лестничной площадке в доме на Троещине. В этот отдаленный жилой массив после аварии заселили многих работников ЧАЭС. Виктору Петровичу нездоровилось. После двух перенесенных инсультов у него отказывала вся левая сторона тела, слова давались ему с трудом, он почти ослеп, на экране телевизора различал только контуры людей. Очень страдал, что не мог читать и разгадывать кроссворды. Ему требовалась операция по восстановлению сетчатки.
Рядом с Виктором Петровичем была постоянно его жена Валентина Михайловна. Возила его на капельницы, на иглоукалывание. Когда он начинал вспоминать события 1986 года, у него подскакивало давление. У Виктора Брюханова была своя правда о той страшной катастрофе.
Об аварии в ночь на 26 апреля он узнал от начальника химического цеха. Попытался связаться с начальником смены, но на четвертом энергоблоке уже никто не брал трубку. Перед тем как заскочить в дежурный автобус, который шел от Припяти на станцию, Брюханов распорядился всем должностным лицам собраться в бункере, в штабе гражданской обороны. Увидев срезанную взрывом верхнюю часть четвертого энергоблока, сказал: «Это моя тюрьма».
Иван Царенко рассказывал, что на четвертом энергоблоке был запланирован эксперимент, в ходе которого нужно было выяснить, хватит ли механической энергии генератора до того момента, когда запасной, резервный дизель-генератор выйдет на нужный режим. До этого, в 1985-м, подобные испытания уже проводились на третьем энергоблоке, когда тот выводили в плановый ремонт. Мой собеседник подчеркивал, что все документы были подписаны и согласованы. На станции этот эксперимент считали обычными регламентными работами. Но в ночь на 26 апреля на станции с интервалом в несколько секунд произошло два взрыва.
Виктор Брюханов сутками не уходил со станции, работал и в подвале, и наверху, поднимался на вертолете над взорванным реактором. Прибывший в Припять Борис Щербина, которого назначили председателем правительственной комиссии, бросил Брюханову: «Была бы моя воля, я бы тебя расстрелял».
Виктора Петровича, который получил 250 рентген (при санитарной норме 5 рентген в год), исключили из партии, вызвали в Генеральную прокуратуру. Когда его старенькая мама узнала об обвинениях, предъявленных сыну, у нее случился сердечный приступ. 13 августа 1986-го вернувшего с похорон матери Виктора Брюханова взяли под стражу. Следствие длилось год, все это время директор станции находился в следственном изоляторе КГБ. Сидел в одиночной камере. Материалы дела и сведения об аварии были засекречены.
Виктора Брюханова обвиняли, среди прочего, и в том, что в первый день он передал «наверх» справку о заниженном уровне радиации. Иван Царенко объяснял, что все приборы из–за больших доз радиации вышли тогда из строя. Отдел внешней дозиметрии возглавлял Корабельников, который докладывал Брюханову об обстановке в Припяти. На основании предоставленных им данных Виктор Петрович и составлял отчеты. Эти отчеты, по словам Ивана Царенко, подписывал инженер по физике, а рядом находились секретарь парткома станции и заведующий отделом Киевского обкома КПСС. Но «крайним» сделали Брюханова.
По словам родных, Виктор Петрович первым заговорил о необходимости эвакуировать население. Но председатель Припятского горисполкома и секретарь горкома партии ему сказали, что приезжает правительственная комиссия, вот пусть она и принимает решение.
Несмотря на то что атомные электростанции ни по одной инструкции не относились к взрывоопасным объектам, Брюханова судили по статье о неправильной эксплуатации взрывоопасных предприятий. Суд проходил в закрытой зоне. Для судебных заседаний отремонтировали Дом культуры в Чернобыле. На все окна повесили решетки.
На скамье подсудимых рядом с директором сидели четыре работника станции. Лауреата и орденоносца Брюханова, а также главного инженера станции Фомина и его заместителя Дятлова приговорили к 10 годам лишения свободы. Начальнику реакторного цеха Коваленко дали три года лагерей, начальнику смены станции Рогожкину – пять лет, инспектору Госатомэнергонадзора Лаушкину – два года.
Родные Брюханова рассказывали, что в ночь после приговора сотрудники следственного изолятора опасались, что Виктор Петрович может наложить на себя руки. Его ни на минуту не оставляли одного. Охранник придвинул стул и сидел прямо около его кровати. Даже в туалет Брюханов ходил под наблюдением.
А потом он попал в колонию. Жена Брюханова, Валентина Михайловна, рассказывала, что Виктор Петрович был человеком со стальным стержнем внутри, при этом – очень неприхотливым. Он вырос в многодетной семье, приспособился жить и на зоне. Чтобы не свихнуться, стал изучать английский язык, читал классиков в подлиннике. Ему было предложили «блатную» должность главного диспетчера, в обязанности которого входило распределять зэков по работам, выписывать сидельцам наряды, но он от нее отказался. Занимался разработкой документации по реконструкции котельной, работал слесарем.
Потом уже отбывал срок в колонии-поселении в Умани, работал на стройке, ценился как знающий инженер. Иван Царенко делился, что никто Виктора Брюханова преступником не считал, все к нему относились с уважением. Когда сын Брюханова женился на дочери Царенко, Виктора Петровича отпустили «с химии» на месяц домой.
В 1991 году комиссия Госатомнадзора СССР пришла к заключению, что Чернобыльская авария приобрела катастрофические масштабы вследствие неудовлетворительной конструкции реактора. Многие обвинения, которые были выдвинуты ранее в адрес оперативного персонала станции и руководства, также не нашли подтверждения.
В сентябре 1991-го, отбыв половину срока, Виктор Брюханов досрочно освободился. Сразу поехал на ЧАЭС. Его тепло встретили на станции, назначили начальником техотдела. Валентина Михайловна рассказывала: когда в Славутиче в октябре 1997-го отмечали 20-летие пуска атомной станции, Виктор Петрович вышел к трибуне, весь зал поднялся, и ему хлопали так, что у нее заложило уши.
Фото: Кадр из видео
До 72 лет, пока резко не упало зрение, он работал в структуре Министерства внешней торговли Украины, был заместителем начальника объединения «Интерэнерго». Занимался договорами на поставку электроэнергии за рубеж, побывал в командировках в Японии, Венгрии, Германии. А потом вышел на пенсию, сильно болел, был парализован.
13 октября 2021-го сердце Виктора Брюханова остановилось. Его, как и других пятерых осужденных работников станции, так и не реабилитировали.
«Судили не меня, а должность». Кто ответил за чернобыльскую катастрофу
Виктор Брюханов родился в Ташкенте в 1935 году. Там же окончил институт и начал работать на Ангренской ТЭС, откуда позднее перешел на Славянскую ГРЭС, где поднялся до должности заместителя главного инженера.
Брюханов был назначен директором Чернобыльской АЭС еще не этапе строительства станции. День в истории. 14 декабря: завершена ликвидация аварии на Чернобыльской АС
Тот факт, что он не был атомщиком и работал только на тепло и гидроэлектростанциях, не должен смущать. В действительности директор был скорее завхозом. Круг его обязанностей был неимоверно широк: от общего руководства эксплуатацией станции до строительства подшефных совхозов. Но за узкопрофильные вопросы отвечали как раз профессиональные атомщики.
В нулевые в одном из интервью, опубликованном на сайте «припять.ру» Брюханов так описывал свою работу на станции:
«Директор — это прежде всего организатор. Его дело обеспечить взаимодействие всех подразделений станции. Вы бы лучше спросили, а для чего директору АЭС, на которой четыре работающих энергоблока, заниматься ещё и строительством 5-го и 6-го блоков, вникать в городские проблемы (всё ведь было на балансе станции), выбивать запчасти, оказывать помощь сельскому хозяйству?
Буквально за месяц до аварии на бюро обкома партии нам поручили построить в подшефном колхозе два сенохранилища. К июню! За квартал! А мы ведь не строительная организация. Ни проектной документации, ни материалов — и никого не волнует, как ты будешь выполнять это решение».
В момент аварии Брюханов спал у себя дома. Разбудил его начальник химического цеха, живший близко к станции и услышавший какой-то странный шум. Брюханов позвонил на станцию, где дежурная сообщила ему, что случилась какая-то авария. Украина, которую мы теряем: волшебный сорбент «Энтеросгель»
Сам Брюханов во всех интервью утверждал, что в первые часы понятия не имел о масштабах аварии и поехал на АЭС, предполагая, что случилось что-то незначительное. Реальный масштаб стал ясен только днем после облета 4-го блока на вертолете.
После выяснения масштабов директору только оставалось ждать положенных по факту высокой должности кар.
Позднее его вызвали в Москву на заседание Политбюро. Там он выступил, обрисовав ситуацию, после чего голосованием членов Политбюро был исключен из партии. Кроме того, его сняли с поста директора. Чуть позже Брюханова и вовсе арестовали, отправив в следственный изолятор КГБ.
На суде Брюханову были предъявлены обвинения в нарушении правил безопасности на взрывоопасных объектах и злоупотреблении служебными полномочиями.
Впоследствии директор в своих интервью оба обвинения категорически отрицал. Первое он считал полным абсурдом, поскольку по документам АЭС вообще не относилась к взрывоопасным объектам. Эту статью ему «натянули» просто потому, что ничего другого не нашли. Так он считал.
Версий аварии на Чернобыльской АЭС много.
Брюханов в постсоветских интервью заявлял, что главной причиной был конструктивный недостаток атомного реактора, о котором персонал АЭС ничего не знал, поскольку о нем не было информации в эксплуатационных документах и инструкциях.
Кроме того, в момент аварии он отсутствовал на станции, да и не должен был там присутствовать, так что вина Брюханова по данной конкретной статье, мягко говоря, сомнительна. Тут действительно судили не человека, а должность. День в истории. 21 декабря: Первый полет «Мечты»
Зато со вторым обвинением все не так однозначно.
Брюханову ставили в вину то, что он не организовал своевременную эвакуацию населения Припяти, а кроме того, сообщал наверх не соответствовавшие действительности данные, которые создавали ложную картину произошедшего.
Вполне очевидно, что скрыть аварию директор не пытался. Поскольку именно он известил городское, областное, министерское и прочие начальства о том, что на АЭС произошло ЧП. Другое дело, что дать им точную картину он был не в состоянии и докладывал противоречивые данные.
Сам Брюханов вспоминал, что сразу после прибытия на станцию раздал всем ответственным лицам задания и поручил докладывать обо всем увиденном, чтобы составить общую картину.
А поступавшие от них данные были откровенно противоречивыми.
Одни сообщали, что у 4-го блока зашкаливает радиация, другие — что реактор цел, потому что просто не может взорваться. Окончательно удалось установить, что случилось на АЭС только днем, когда Брюханов и еще несколько должностных лиц на вертолете осмотрели 4-й блок. День в истории. 2 августа: на киевском майдане обрушилось здание, похоронив под собой людей
Что касается своевременной эвакуации, то и здесь Брюханову было что сказать в свою защиту.
Сам он ни в какие штабы ГО не входил и вопросами эвакуации в городском масштабе просто не мог заниматься. Персонал АЭС за исключением необходимых лиц был им эвакуирован. Что касается жителей города, то это было в компетенции партийного начальства.
Брюханов утверждал, что еще ночью поднимал вопрос об эвакуации перед председателем горисполкома Волошко. Тот, однако, посоветовал не паниковать и дождаться утра, когда приедет областная комиссия во главе со вторым секретарем Киевского обкома Маломужем.
Однако областная комиссия тоже не хотела брать на себя ответственность. Приехавший Маломуж предложил дождаться правительственной комиссии. Сам Брюханов был не до конца уверен в том, что именно случилось с реактором и не решился перечить партийному начальству.
В целом Брюханов проявил себя не блестяще.
Очевидно, что в первое время он был растерян и позднее сам признавал, что действовал не безупречно и совершил несколько ошибок. С другой стороны, катастроф подобной чернобыльской никогда не происходило. Считалось, что атомный реактор вообще не может взорваться, поскольку обладает надежной системой защиты. Сомнительно что кто-то на его месте проявил бы себя более деятельным и организованным профессионалом. Тридцать лет назад с советских телеэкранов прозвучало гипнотическое «Спать!»
Но при всем при этом Брюханов вряд ли тянул на главного виновника катастрофы. Скорее он оказался не в то время не в том месте и его переехало колесо истории. Директор ЧАЭС получил 10 лет лишения свободы и был отправлен в одну из колоний Луганской области.
Впрочем, уже в 1990 году его перевели на химию, а еще через год условно-досрочно освободили. После распада СССР он остался жить в Киеве, работал в структуре «Интерэнерго».
Заместитель главного инженера по эксплуатации Дятлов после освобождения весьма активно добивался очищения своего имени, доказывая, что причиной аварии была конструкция реактора, а не ошибки персонала. В отличие от него Брюханов активности не проявлял, хотя периодически давал интервью журналистам.
13 октября бывший директор Чернобыльской АЭС скончался, не дожив полутора месяцев до 86-летия.
Виктор Брюханов
Биография
Виктор Брюханов — первый директор Чернобыльской АЭС. Именно он руководил станцией во время аварии 1986 года, а после отстранения и тюремного срока дожил до 85 лет. В связи с трагедией о личности ученого сложилось неоднозначное впечатление: одни кляли за халатность, другие жалели, ведь именно на него легла большая часть ответственности за случившееся.
Юность и детство
Биография Виктора Петровича Брюханова началась в первый день зимы 1935 года в Ташкенте (Узбекистан). О национальности мужчины достоверной информации нет.
После окончания местного политеха Виктор устроился на работу в Ангренскую ТЭС, где прошел все карьерные ступени, начиная с рядового машиниста питательных насосов и заканчивая начальником турбинного цеха.
Карьера
В середине 60-х специалиста пригласили на работу в Донецкую область, где он занял должность старшего мастера на Славянской ГРЭС. Дослужившись за 4 года до заместителя главного инженера, Виктор Петрович был назначен на пост директора строящейся атомной электростанции в Чернобыле, куда он и перебрался вместе с семьей, чтобы наблюдать за ее возведением. Зимой 1972 года Брюханов поселился в Припяти и стал бессменным руководителем станции вплоть до трагической аварии.
26 апреля 1986 года, во время проведения на ЧАЭС запланированных испытаний турбогенератора в 4-м энергоблоке, взорвался реактор, что повлекло за собой выброс огромного количества радиоактивных веществ в воздух и разрушение здания энергоблока. Непосредственно в момент аварии погиб оператор насосов Валерий Ходемчук, чье тело даже не нашли под завалами, а позднее от ожогов скончался инженер-наладчик Владимир Шашенок.
Мощную техногенную катастрофу прочувствовали на себе даже шведы, у которых на АЭС «Форсмак» сработала система безопасности. Уже на следующий день правительство организовало эвакуацию 50-тысяного города Припяти, а затем и 30-километровой зоны отчуждения, прилегающей к АЭС. Больше всего пострадали Украина, Россия и Беларусь. Радиоактивное облако задело ряд европейских стран, последствия аварии ощутили в Норвегии, Финляндии и Швеции. Чтобы остановить выброс радиации, над разрушенным реактором в короткие сроки был возведен бетонный саркофаг.
Кон О’Нил в роли Виктора Брюханова в сериале «Чернобыль»
В том же году власти создали спецкомиссию, основной задачей которой являлось расследование причин аварии. Также в консультативном комитете МАГАТЭ в Вене с докладом выступил академик Валерий Легасов, который объяснил аварию почти исключительно ошибками персонала и не стал упоминать о недостатках конструкции реактора.
В 1988 году руководители станции предстали перед судом. Главными обвиняемыми оказались директор Виктор Брюханов, главный инженер Николай Фомин и его заместитель Анатолий Дятлов.
Заседание решили провести на месте преступления, в Чернобыле, для чего переоборудовали Дом культуры. Брюханов с самого начала, как только увидел разрушенный реактор, знал, что его посадят. Виктора Петровича исключили из партии и взяли под стражу по приказу КГБ. На сохранившемся с заседания фото Брюханов выглядит собранным и уже смирившимся с будущим приговором.
В ходе следствия вошел незнакомый ему офицер КГБ и бросил в лицо:
— Я бы тебя расстрелял.
— Ну что ж, ставь и расстреливай! — ответил ему Брюханов.
На суде ученый защищался как мог, признав себя виновным только по одному пункту из трех — в халатности.
«Вы знаете, впервые встречаю такого подсудимого — выдержанного, спокойного, — в частном разговоре сказал один из судей жене Брюханова Валентине. — Хотя чувствуется, что переживает. Настоящий мужик!»
Суд признал виновным в катастрофе Виктора Брюханова, который также находился в числе ликвидаторов чернобыльской аварии и страдал от лучевой болезни. Его, как и Дятлова с Фоминым, приговорили к 10 годам колонии.