что случилось с исаакиевским собором
РПЦ отказалась от притязаний на Исаакиевский собор. Его содержание могло оказаться слишком дорогим
РПЦ окончательно отказалась от притязаний на Исаакиевский собор. Этому предшествовали четыре года споров и народных возмущений. Возможная причина отказа — финансовый вопрос.
Директор Исаакиевского собора Юрий Мудров заявил, что РПЦ «сняла все вопросы» по поводу передачи храма. Об этом сообщил ТАСС.
По его словам, сейчас Русская православная церковь не обращается с просьбой передать ей храм в безвозмездное пользование. Он добавил, что в соборе регулярно проводит службу митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий. Он часто благодарит директора за хорошее содержание храма и успешную реставрацию.
Отступление церкви
Вопрос о принадлежности Исаакиевского собора стоял на повестке несколько лет подряд, и только сейчас церковь отступила. По мнению режиссера Александра Сокурова, выступавшего против передачи собора, в РПЦ появились разумные люди, которые поняли, что содержать такое грандиозное здание не под силу даже самой богатой в мире православной церкви.
Зачем еще искушать людей, которые считают, что передача неправомерна?
По его словам, петербуржцы видят Исаакиевский собор прежде всего как памятник культуры, а не религиозный памятник. Тем не менее режиссер считает, что мнение людей относительно передачи РПЦ старых храмов и строительства новых редко учитывается. «Исключением является Екатеринбург, где администрация настороженно отнеслась к настроениям горожан», — добавил Сокуров.
Актриса Ирина Мазуркевич уверена, что негативное отношение петербуржцев к передаче храма основывалось на их рациональности. «Петербуржцы все понимают, они умеют деньги считать, у них есть чувство собственного достоинства. Это все же музей, который требует содержания, на это нужны огромные деньги», — объяснила артистка. По ее мнению, либо средства в случае перехода под власть РПЦ выделялись бы из бюджета, либо здание бы начало разрушаться из-за плохого финансирования.
Религиовед Денис Батарчук также напомнил, что Исаакиевский собор — это четвертый по значимости и размерам собор в мире, поэтому его финансирование дорого бы обошлось РПЦ. «В Москве, например, храм Христа Спасителя находится на балансе города Москвы, поэтому за всеми тратами, финансовыми потоками и оттоками следит столица», — объяснил бакалавр богословия.
Собор раздора
Исаакиевский собор по праву считается одной из самых известных достопримечательностей Северной столицы России. Он действовал как музей, но в 2017 году бывший губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко решил почти на 50 лет передать храм в пользование РПЦ на безвозмездной основе. До этого, в 2015-м и 2016-м, церковь также просила отдать ей собор.
Это привело к широкому общественному резонансу. В марте 2017 года в Северной столице на митинг вышли несколько тысяч горожан. Организаторы акции назвали ее «Марш в защиту Санкт-Петербурга». Недовольство петербуржцев разделяли и деятели культуры, среди которых были Александр Сокуров, Ирина Мазуркевич и Иван Краско. Согласно нескольким социологическим опросам, которые проводились с 2016 года, только 17% жителей выступают за передачу собора РПЦ.
В конце декабря 2018 года распоряжение о порядке передачи собора Русской православной церкви утратило силу, а новую заявку РПЦ решила не подавать.
В Петербурге случился “грозовой апокалипсис”: в крест Исаакиевского собора попала молния (ВИДЕО)
Накануне около восьми вечера в Санкт-Петербурге разгулялась стихия. Некоторые пользователи сравнили происходившее с апокалипсисом.
Из-за сильнейшей грозы, порывистого ветра 16 м/с и проливного дождя в Северной столице падали деревья, на дорогах возникли огромные пробки из-за вставших автомобилей, с гаражей срывало крыши, сообщает “Интерфакс”.
Особенно непросто пришлось Петроградскому району. В Сети появляются фото упавших деревьев и летящих по воздуху крыш люков. От удара молний загорелись некоторые частные дома.
МЧС, со ссылкой на Центр медицины катастроф, заявило, что при падении конструкций были травмированы два человека.
Ведомство уточнило, что к девяти вечера провело 20 выездов по сообщениям об упавших светофорах, деревьях, обрушениях крыш и временных конструкций.
Через час число вызовов выросло до 57. К напастям прибавились оборванные провода, обрушение балконов, затопленные из-за протекших крыш. Из-за 26 сломанных стихией деревьев пострадали 14 автомобилей.
В Сети появилось немало свидетельств “погрома”, устроенного непогодой, в том числе обрушившиеся крыша метро “Пионерская”.
Самый шокирующий инцидент случился в Исаакиевском соборе.
Интернет-блогер Сергей Сухов сумел снять момент, когда в крышу знаменитого собора попадает молния. Стихия обрушилась на крест.
Что думают о ситуации с Исаакиевским собором Сапрыкин, Лимонов и Ахеджакова
«Афиша Daily» составила хронику событий вокруг Исаакиевского собора, который губернатор Полтавченко собирается передать Церкви, и выяснила позицию по вопросу у Юрия Сапрыкина, Дмитрия Озеркова, Екатерины Шульман и ряда других неравнодушных жителей Москвы и Петербурга.
Что происходит с Исаакиевским собором
В начале 2017 года правительство Петербурга, в собственности которого находится Государственный музей-памятник «Исаакиевский собор», объявило о передаче его Московскому патриархату Русской православной церкви. За последний год Церкви отошли уже два из четырех сооружений, которые входили в состав музея, — Смольный и Сампсониевский, — и процесс их передачи не вызвал такого накала, как судьба Исаакия.
О необходимости передать его Церкви заявляют члены «Единой России», против — руководители музеев и деятели культуры. За два месяца в конфликт были вовлечены все: депутаты Милонов и Толстой, обвинивший в притязаниях на собор тех, кто выбрался из-за черты оседлости, председатель Госдумы Вячеслав Володин, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, певец Сергей Шнуров и глава Федерации еврейских общин Александр Борода. На сегодняшний день последнее слово остается за Путиным: 17 февраля ряд изданий со ссылкой на «источник в Кремле» написал, что решение Полтавченко не было согласовано с президентом. 28 февраля противники передачи Исаакия подали заявку на проведение городского референдума, и, судя по всему, спор далек от финала.
200 лет не вместе: история Исаакиевского собора
Собор строился с 1818 года по проекту Монферрана, его строительство финансировалось государством и курировалось лично Николаем I. Содержание собора после открытия также оплачивалось из казны. Он стал четвертым по счету храмом в честь Исаакия Далматского на этом месте.
Сразу после освящения Церковь настаивала, чтобы собор был передан в ее ведение. Вопрос обсуждала комиссия под руководством ректора Академии художеств. Было решено, что Церкви не под силу содержать храм: он был передан в ведение Министерства путей сообщения и публичных зданий.
Храм разорен после Октябрьской революции. В мае 1922 года на нужды голодающих Поволжья из него было изъято 48 килограмм золота, более двух тонн серебра и множество драгоценных камней, но богослужения продолжаются.
Исаакиевский собор передан Главнауке. С 1928 по 1931 год в соборе проведен ремонт.
В соборе открыт один из первых в советской России антирелигиозных музеев 12 апреля — в этот же день православные отмечали Пасху. Одной из его главных достопримечательностей стал маятник Фуко, установленный под главным куполом вместо белого голубя.
В соборе хранились экспонаты музеев из пригородов Ленинграда, а также Музея истории города и Летнего дворца Петра. Прямых попаданий не было, фасады пострадали от осколков, купол звонницы пробила авиабомба. Собор не отапливали, из-за этого погибла фреска Бруни «Адам и Ева в раю».
Собор открывается после войны. Тематика экспозиции существенно изменилась, и он стал называться «Музей-памятник «Исаакиевский собор».
В Исаакиевском проведены реставрационные работы. На куполе устроена смотровая площадка; вход стоил 30 к., сейчас — 150 р.
Министерство культуры РСФСР выделило самостоятельное музейное учреждение «Исаакиевский собор».
В состав Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» вошел храм Воскресения Христова, он же храм Спаса на Крови, — там организован его филиал. Эта церковь также никогда не была в ведении Церкви — ее опекало Министерство внутренних дел, храм не был приходским.
Внутри собора вновь установлен белый голубь вместо маятника Фуко, который сейчас хранится в подвалах собора. Прикладной факт: длина нити этого маятника — 98 метров.
Церковная община получила возможность проводить службы в храме — службы проходят 1 раз в неделю.
В состав Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» вошел еще один объект — концертно-выставочный зал «Смольный собор», где с 1990 года проходили выставки и концерты классической музыки.
Подписано «Соглашение между музеем-памятником «Исаакиевский собор» и Санкт-Петербургской епархией о совместной деятельности на территории объектов музейного комплекса». Службы проходят ежедневно, по официальной статистике, количество молящихся не превышает 1% от общего числа посетителей.
Правительство РФ передало собор в собственность Петербурга. Губернатор Матвиенко выступает против его возвращения Церкви. Она также запрещает строительство храма в парке 300-летия: «Мозги-то у вас должны быть! Это парк развлечений, веселья».
Санкт-Петербургская епархия обратилась к правительству города с просьбой передать ей Исаакиевский собор, но получила отказ.
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий направил председателю правительства письмо с просьбой передать церкви и Спас на Крови, входящий в музейный комплекс «Исаакиевский собор».
Губернатор Георгий Полтавченко заявил, что городские власти готовы передать Исаакиевский собор в пользование Русской православной церкви на 49 лет.
На Марсовом поле прошли акции за сохранение музея. По разным данным, участие в них приняли от двух до пяти тысяч человек.
Проходит торжественное богослужение в честь перехода Сампсониевского собора в пользование Русской православной церкви, который ранее находился в ведении музея «Исаакиевский собор».
Опубликовано обращение к губернатору от ректоров петербургских вузов с просьбой завершить передачу собора РПЦ к 16 апреля 2017 года, то есть к Пасхе. Подписи поставили 22 ректора из 30 собравшихся на встрече с главой закса. Позже часть подписантов заявили, что подписей не ставили.
«Фонтанка» определила число участников крестного хода за передачу Исаакия в 500 человек, полиция — 1500, Епархия — 6000. Протестовали против передачи до 3000.
Председатель отдела Епархии по взаимодействию с казачеством протоиерей Василенков обвиняет участников акции протеста в «попытке формирования майдана», называет ее организаторов врагами, которые «выводят людей на улицы под антигосударственными и антицерковными лозунгами».
Патриарх Кирилл говорит, что передача собора в год столетия революции призвана стать символом примирения народа. В тот же день в ряде СМИ появляется информация о том, что решение Полтавченко о передаче Исаакиевского собора РПЦ не было согласовано с президентом.
Вокруг собора прошел второй крестный ход в поддержку передачи храма — по мнению МВД, в нем приняли участие 8 тыс. человек. Внутри собора прошла служба, на которой присутствовали байкеры из «Ночных волков» и казаки с хоругвями. Следом начался митинг тех, кто против передачи.
«Храмы и соборы были незаконно отобраны у верующих в 1920-е годы. Верующие не теряли надежды, что справедливость будет восстановлена. Нужно помнить, что до середины прошлого века в соборе не велась музейная деятельность. Он был храмом Русской православной церкви, которую еще век назад не отделяли от государства. Возвращение храмов, соборов и религиозных объектов в пользование Церкви в целом совпадает с пожеланиями верующих. Решение о передаче объектов направлено в первую очередь на защиту прав верующих. Профессиональные знания музейного сообщества в области сохранности храмов и памятников востребованы. Что касается отношения сотрудников к передаче религиозных объектов, то здесь Церковь руководствуется федеральным законом номер 327, который предполагает возвращение религиозных объектов, а также Декларацией 1996 года, подписанной при присоединении к Совету Европы, в которой наше государство обязалось вернуть в собственность религиозным организациям незаконно отобранное в годы советской власти имущество».
«Я не понимаю, от кого и что именно защищают противники передачи Исаакиевского собора церкви. Ведь в любом случае на его месте не построят торгово-развлекательный центр или элитное жилье. Хотя могли бы нарубить бабла! Но, слава богу, Исаакиевский продолжит украшать город. Он по-прежнему будет принадлежать Санкт-Петербургу и его жителям, России и россиянам.
Мне кажется, протесты здесь бесполезны. Церковь хочет вернуть то, что ей принадлежало. Какие могут быть вопросы? Она же не просит передать ей дом быта или особняк какой-то. К тому же после передачи вряд ли что-то изменится. Взять хотя бы Казанский кафедральный собор. Да, там больше нет музея религии и атеизма, в котором я прогуливал школу. Но любой по-прежнему может зайти. Это же собор!
Страшное и непоправимое уже произошло — исчезла линия горизонта Санкт-Петербурга. Она уничтожена бизнес-центром «Монблан» и домами, торчащими за стрелкой Васильевского острова. Против этого никто не протестовал, не говорил «Ах, как это плохо!» Поэтому сейчас мы вынуждены с этим жить. Подрастающее поколение уже не воспитывается на небесной линии Петербурга. Что кричать-то про Исаакиевский? Он как стоял, так и простоит, слава богу».
Против
«Вопрос о передаче поднимался давно, но никакого особенного повода для принятия такого срочного, поспешного решения не было. Службы в соборе и сейчас идут. В итоге из-за непродуманных действий властей начался конфликт. Вообще питерскую общественность оскорбил не столько факт передачи собора, сколько то, как это было сделано. Вышел Полтавченко, объявил: мол, я принял решение. Ну то есть полнейшее самоуправство: не было обсуждения в Законодательном собрании, никакого диалога с гражданами, про референдум я вообще не говорю. И это довольно-таки оскорбительно.
Дальше — больше. Разные организации и люди, которым всю жизнь плевать было на Исаакий, начинают устраивать крестные ходы, делают какие-то хамские заявления и ставят вопрос так, что если немедленно, вот прям завтра, не передать собор Церкви, то наступит конец света и злобные вражеские силы сотрут Россию с лица земли. При этом еще два месяца назад эти люди, наверное, о существовании Исаакиевского собора вообще не вспоминали. И это тоже очень глупо и унизительно.
Честно говоря, у меня нет совершенно никакого мнения, кому должен принадлежать храм. Там организован музей, и там можно проводить богослужения — остальное уже не имеет значения. Неприятно то, что в ходе этой дискуссии люди, которые очень рьяно защищают передачу Исаакия, начинают говорить, что музей — это плохо, что экспозиция в стенах храма — оскорбление национальных, религиозных и всяких других чувств. Это глупость какая-то — говорить о музее так, будто это, не знаю, зал для боев без правил. Музей — это замечательно. Это институция не менее важная и в каком-то смысле не менее традиционная, чем храм. Особенно для Петербурга.
Что могли бы сейчас сделать власти? Немного нажать на тормоза и отложить решение вопроса на неопределенный срок, а за это время усадить представителей епархии и музейного сообщества за стол переговоров, чтобы достигнуть компромисса. Примеры совместного сосуществования музея и церкви в России есть. Для этого не нужно ничего изобретать. Надо просто остановиться и не устраивать вокруг Исаакия войну на уничтожение — тем более здесь для этого не было никакого повода».
«Исаакиевский собор — это гораздо больше, чем простая приходская церковь. Его облик, история его сооружения и все связанные с этим перипетии — это четвертый по счету собор, освященный на этом месте, — часть нашей культуры, истории, государственности. Службы тут ведутся с начала 1990-х годов — церковь сосуществует с музеем. Изгнать музей, охраняющий здание и его уникальную историю, — значит цинично надсмеяться над всем этим, выставить церковь в неприглядном свете стяжательства.
На мой взгляд, для следующих поколений мы должны сохранить это здание именно как церковный памятник: так сохраняются собор Святого Петра в Риме, София Константинопольская, Сент-Пол в Лондоне. Хотя я бы вернул завораживающий маятник Фуко. А то скоро мы забудем, что земля стоит не на трех китах».
«Не надо путать Церковь с Господом. Я Господа почитаю, а вот Церковь и РПЦ — нет. РПЦ становится все жаднее, более светской и мирской организацией. До 1917 года Россия действительно была воцерковленной страной, с неграмотным населением, ничего толком, кроме религиозных текстов, не знающим. Сейчас же Церковь играет незначительную роль. Куда меньше, чем наше МВД, например. КПД Церкви не такое высокое, как она претендует, зато ненасытности и алчности у нее все больше. Давайте отберем больше соборов, больше музеев!
Я против передачи Исаакиевского собора РПЦ, так как строила его не Церковь — строили 400 000 крепостных, из них одна четверть погибла, а епархия средств и людей на работу не выделяла. Священники только освятили храм, как обычно, в 1858 году. Поэтому руки прочь от Исаакиевского собора!»
«Я очень люблю Санкт-Петербург, там живут мои самые близкие друзья. Но в этом изумительном городе то хотят построить небоскреб в центре, то сделать мост Кадырова, хотя он там даже никогда не жил. И вот теперь ситуация с Исаакиевским собором. Мне кажется, надо дать возможность горожанам самим распоряжаться. Как они решат, так и будет правильно. Но я слышала, что многие ученые, в том числе религиоведы, считают, что самое правильное — оставить все как есть.
К сожалению, я не могу сказать, что нужно сделать властям для разрешения конфликта. Иначе ко мне тоже придут с обыском. Но я считаю, что провести митинг против передачи собора РПЦ — очень правильное было решение. Хотя сейчас участвовать в митингах стало опасно. Вот «болотники» вышли на митинг, а потом попали в тюрьму. Теперь они не могут устроиться на работу, а их семьи обнищали. Я никому такого не желаю. Но если не протестовать, решения властей могут привести к очень страшным последствиям.
В нашей Конституции написано, что Церковь и государство должны быть отделены друг от друга. Тогда как РПЦ давно срослась со светской властью и очень с ней подружилась. Я верующий человек, но мне кажется, нельзя превращать Церковь в бизнес-корпорацию. Сначала Исаакиевский, потом еще что-нибудь и еще. В результате в руках РПЦ окажется все. А ведь у Церкви должны быть совсем другие, духовные приоритеты. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь напомнил архиереям о Нагорной проповеди».
Решение незаконно
«В настоящее время закон относительно вопроса с собором соблюдается лишь отчасти. Решение должна принимать местная исполнительная власть при согласовании с ведомствами, которые отвечают за федеральный памятник культуры, то есть с Министерством культуры. При возникновении споров, согласно подзаконным актам, создается комиссия, но никакой комиссии, по-моему, не создавалось.
При существующем положении дел передача собора приведет к дискредитации образа Церкви в лице митрополии и митрополита Варсонофия, а также патриарха Кирилла. Тем более что для значительной части граждан Церковь как институт и так существует отдельно от православной — и шире — христианской веры. В данном случае руководство РПЦ обошло вниманием самый главный аспект проблемы: нет связи между обществом и Церковью, уровень диалога музея Исаакиевского собора с митрополией скатился до уровня ругани, для Церкви намного важнее поговорить с Полтавченко. Хотя начинать надо было именно с заявления патриарха еще года два назад. А заявление вышло только сейчас. Но, надеюсь, это научит РПЦ.
Подобный инцидент в зарубежной истории был: в 1870 году папа Пий IX объявил бойкот, когда Ватикан лишили светской власти и отобрали у него Папскую область. Конфликт разрешил только Муссолини, когда в 1929 году были подписаны соглашения уже с другим папой, Пием XI — конкордат власти и Церкви, который разграничивал полномочия. С тех пор проблем нет. Поэтому нам еще предстоит пройти период, когда патриарх будет долго обижаться, запершись в Даниловом монастыре или в Переделкино, но сделать Церковь открытой обществу финансово и политически придется».
Смольный собор уже вернули РПЦ
«Смольный собор пережил похожую ситуацию — здание передали Церкви. На переезд музея отвели очень мало времени. Процесс напоминал эвакуацию во время войны. Новость о передаче комплекса пришла в конце сентября, а освободить помещение мы должны были уже к Татьянину дню. Нам дали чуть больше трех месяцев на вывоз всего выставочного, концертного и офисного оборудования, музыкальных инструментов, цифрового органа, притом что помещения для экспонатов и собственности музея нам не выделили. Во время передачи Смольного не было ни акций протеста, ни ажиотажа в газетах — о нас не писали и не говорили.
Город очень многое потерял, после того как Смольный собор отдали РПЦ. Раньше там проходили концерты, благотворительные мероприятия, концерты для ветеранов, школьников, для блокадников. Сейчас такие мероприятия в Смольном не проходят. Экскурсии тоже теперь проходят, насколько я знаю, один раз в неделю — по субботам, по предварительной договоренности».
Кто и почему выступает против возвращения Исаакиевского собора?
19 февраля, в неделю о Страшном Суде, в Петербурге состоялся большой крестный ход вокруг Исаакиевского собора, собравший по разным подсчетам от 8 до 12 тысяч участников, среди которых были не только петербуржцы, но и православные паломники из двадцати стран мира.
Борцы с православием восприняли этот крестный ход как специально организованную демонстрацию в защиту возвращения Исаакия Русской Православной Церкви. То занижая, то завышая в прессе количество «демонстрантов», они, в зависимости от поставленной цели, пытались то показать маргинальность православных, то напугать сограждан надвигающейся клерикализацией. На самом же деле, если бы священноначалие Русской Православной Церкви действительно решило провести подобную демонстрацию, то она собрала бы сотни тысяч верующих, и тогда реакцию антицерковных журналистов трудно даже было бы себе представить. Прошедший же 19 февраля крестный ход – это сугубо религиозное действие, предпринятое по случаю ежегодно отмечаемого Международного дня православной молодежи, а вовсе не политическая демонстрация или митинг по сиюминутному поводу. Это различие организаторы неоднократно подчеркивали.
Между тем, противники возвращения Церкви Исаакиевского собора еще долго не успокоятся, и поэтому имеет смысл ясно ответить на их аргументы, каждый из которых может в одном случае выражать искреннюю позицию протестующего, а в другом случае использоваться как циничный риторический прием для достижения более серьезных целей, чем решение юридического статуса одного из петербургских храмов.
Каких именно целей? В идеале – полное уничтожение Русской Православной Церкви как таковой, но коль скоро в обозримой перспективе добиться этой цели невозможно, то более реальная цель – это добиться максимального ослабления какого-либо внешнего влияния Церкви и маргинализировать ее до уровня этнографического гетто. Зачем соответствующие политики и политические группы добиваются столь серьезной цели? Как правило, находясь в плену популярных психологических и экономических теорий, современный человек пытается объяснить любые социальные действия личными или своекорыстными мотивами: кто-то просто за что-то обиделся на Церковь, а кто-то видит в Церкви угрозу для своего финансового благополучия. Все эти мотивы у отдельно взятых людей вполне могут быть, но когда речь идет о конфликте, связанном с мировоззренческими противоречиями, то достаточно обратить внимание на то, под какими именно флагами и самоназваниями выступают инициаторы конфликта. И вот тогда мы увидим, что все основные активисты, готовые при любой погоде выходить на улицу с антицерковными лозунгами, представляют собой совершенно конкретные идеологии, несовместимые с православным христианством.
Во-первых, это сторонники радикального либерализма, для которого любая религиозная организация это досадный исторический реликт, антилиберальный по самой своей природе, и поэтому невозможный в чаемой либеральной утопии. Тем более, если это не какая-то модернистская протестантская квазицерковь, а именно Русская Православная Церковь, являющаяся мировоззренческой и институциональной основой великодержавной русской культуры и, как следствие, тысячелетней русской государственности – такая религиозная организация для наших радикальных либералов это просто враг №1. Во-вторых, это адепты радикального коммунизма, для которых любая религия представляется оплотом идеалистического и иерархического сознания, мешающего достигнуть желанной коммунистической утопии, где никаких религий не должно быть по определению. Тем более, если это православное христианство, которое, будучи традиционной религией русского народа, оказалось в неизбежном противоречии с русским коммунизмом и в огромной степени способствовало провалу коммунистического эксперимента над Россией. В-третьих, несравнимо меньшую, но не менее агрессивную группу антицерковных активистов составляют различного рода неоязычники и секулярные националисты, воспринимающие христианство как «чуждую» религию, тормозящую развитие русского народа на пути к реализации их футурологических фэнтези. И, наконец, четвертый сегмент антицерковного движения в России, в количественном отношении почти исчезающий, но весьма активный в Интернете, составляют представители всевозможных квазиправославных расколов и сект, готовых ради борьбы с Московским Патриархатом дойти до сотрудничества с откровенными безбожниками и богохульниками.
Если представить себе самый масштабный антицерковный митинг и вычесть из него сторонников перечисленных идеологий, то можно быть уверенным в том, что на опустевшем месте останутся только репортеры и любопытствующие прохожие. Никакого иного антицерковного движения, кроме как идеологически мотивированного, в нашей стране нет, точно также как нет никакого иного реального движения против возвращения Церкви Исаакиевского собора, кроме того, которое бы выступало против возвращения Церкви любого храма в любом месте. И только потому, что эти идеологические движения в последние годы заявили о себе достаточно громко и грубо, любой случайный противник Церкви, мотивированный какой-либо личной обидой или экономическим интересом, чувствует в них свою поддержку. Поэтому, когда мы отвечаем на претензии противников возвращения Церкви Исаакиевского собора, то должны помнить, что для их основных зачинщиков наши аргументы априори не имеют никакого значения. Они глубоко равнодушны к проблемам Исаакиевского собора и какого-либо иного собора вообще. Они совершенно не собираются посещать этот собор в качестве музея, если, вообще, когда-либо там были. Они забудут об этом соборе, как только поймут, что их война проиграна, и будут искать новый повод уколоть Церковь. И доказательство тому – почти полное молчание всех этих антицерковников, когда без каких-либо особых проблем, все постсоветские годы, в порядке последовательного согласования, в том же прекрасном городе Санкт-Петербурге один за другим возвращались Церкви здания великолепных православных соборов. Где были все эти «ценители архитектурного наследия», когда Церкви возвращали Владимирский собор, Троице-Измайловский, Крестовоздвиженский и, наконец, сам Казанский собор? Ответ лежит на поверхности: они даже и не думали возникать по этому поводу, потому что светской моды на антиклерикализм еще не было и борьба с Церковью, даже для левых радикалов, не была актуальной.
Следовательно, не стоит надеяться, что самые логичные аргументы в пользу возвращения Церкви Исаакиевского собора могут быть хоть сколько-нибудь услышаны заводилами антицерковного движения, но для немногих жертв их интенсивной пропаганды эти аргументы все-таки стоит достаточно ясно и подробно сформулировать.
Если суммировать все претензии «защитников Исаакиевского собора от Церкви», то они сводятся к трем основным возражениям.
Первое возражение – «Исаакиевский собор является заметным памятником архитектуры и должен принадлежать народу, а не Церкви».
Как очень точно напомнил Патриарх Кирилл в своем специальном обращении по поводу возвращения Исаакиевского собора 17 февраля 2017 года на заседании Высшего Церковного Совета, «огромная часть храмов Русской Православной Церкви – это памятники», поэтому, если следовать логике этого возражения, то Церкви нужно оставить только те храмы и монастыри, которые были построены совсем недавно и не относятся к памятникам архитектуры. Понятно, что наиболее последовательные борцы с Церковью были бы рады такому решению, но кто из них прямо осмелится его предложить? Почему, если Казанский собор может принадлежать Церкви, то Исаакиевский не может? Здание любого православного храма это, в первую и последнюю очередь, здание, построенное для Церкви, и именно Церкви логичнее всего быть ее пользователем и собственником. На фронтоне самого Исаакиевского собора не случайно написана знаменитая фраза: «Храм Мой храм молитвы наречется» (т.е. «дом молитвы», см.: Ис. 56:7, Мк. 11:17). Поэтому вопрос о том, почему собор должен принадлежать Церкви звучит абсолютно абсурдно, честнее было бы спросить – зачем церковь должна принадлежать Церкви?
Далее, что значит абстрактное выражение, унаследованное от советских времен – «принадлежать народу»? В реальности это означает принадлежать государству, выступающему от имени народа. Но каким образом эта принадлежность позволит народу, иначе говоря, случайным людям с улицы, в большей степени пользоваться Исаакиевским собором, чем если бы он принадлежал Церкви? В советское время многие православные храмы, будучи произведениями архитектурного искусства, были отданы государством под фабрики, мастерские, склады, овощные базы и прочие государственные организации, и свободный доступ народа в них был, в принципе, невозможен. Если же государство превращает храмы в музеи, каковым до сих пор является Исаакиевский собор, то доступ к этому музею также ограничен – строго в определенное время, за определенную цену и, соблюдая определенные правила. Каким же образом тогда принадлежность собора Церкви более ограничит его свободное посещение, чем это было до сих пор, когда он принадлежал государству? Как раз наоборот, именно потому, что Исаакиевский собор станет полноценно действующим храмом, вход в него будет еще более свободным и, главное, бесплатным, о чем прямо сказал Патриарх Кирилл: «Гарантирую, что собор будет открыт для всех желающих – и тех, кто хочет помолиться в нем, и тех, кто хочет просто увидеть красоту этого великолепного сооружения и ознакомиться с историей замечательного памятника. Более того, в отличие от существующей сегодня практики, вход в собор будет бесплатным». Этот аргумент очень неприятен антицерковникам, поскольку полностью опровергает их миф о том, что Церковь якобы собирается наживаться на Исаакиевском соборе. Оказывается, именно возвращение собора Церкви сделает его несравнимо более доступным для народа, так что это возражение не имеет смысла.
Второе возражение – «до революции Исаакиевский принадлежал не Церкви, а государству, поэтому Церковь не может на него претендовать».
Очень хорошо, что борцы с Церковью обращаются к истории, но очень плохо, что они делают это поспешно и поверхностно, довольствуясь первым попавшимся фактом и не желая узнать его во всем историческом объеме. Так вот, Исаакиевский собор как физический объект до революции, действительно, принадлежал государству, но не потому что, государство не отдавало его Церкви, а потому что сама Церковь после реформы Петра I, в определенном смысле, принадлежала государству. Вместо Архиерейского Собора Русской Церковью управлял Святейший Синод из немногих епископов, назначаемых императором, и контролировался светским должностным лицом, обер-прокурором Синода, поэтому граница между государственной и церковной собственностью была достаточно условной. Об этом факте уже напомнил в своей статье «Без противоречий в определении» председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Владимир Легойда: «Во-первых, Церковь до событий 1917 года не была отделена от государства, а Ведомство православного вероисповедания, то есть Святейший правительствующий синод, было фактически одним из государственных министерств. Во-вторых, в конце XIX века кафедральный Исаакиевский собор, равно, кстати, как и кафедральный храм Христа Спасителя, проходили по двум ведомствам: «в хозяйственном отношении» они были подчинены Ведомству православного вероисповедания, а «в техническо-художественном» – Министерству внутренних дел (такое предложение Особого совещания утвердил в 1883 году император Александр III)».
Таким образом, юридическая принадлежность здания Исаакиевского собора до революции не имеет никакого значения и могла бы быть серьезным аргументом только в том случае, если бы этот собор был тогда музеем, а он строился именно как храм, и был именно храмом, и именно Русской Церкви.
Третье возражение – «только музей в состоянии сохранить Исаакиевский собор как памятник архитектуры, а Церковь его лишь испортит».
Если борцы с Церковью считают, что она портит принадлежащие ей храмы, то где они были все последние десятилетия, когда вполне можно было оценить качество использования Церковью своих храмов и почему именно сейчас они поднимают эту тему? На этот вопрос мы уже ответили – потому что эта тема их почти не интересовала и ее трудно было конвертировать в политику. Но сделаем вид, что наши антицерковники, действительно, очень озабочены состоянием русских храмов, что они периодически заходят в разные соборы и церквушки и ужасаются их состоянием. На самом деле ни один собор Русской Православной Церкви, представляющий музейную ценность, не находится в полном ведении самой Церкви – за каждым подобным собором идет постоянное наблюдение со стороны искусствоведов и реставраторов, а иначе и быть не может. Более того, наиболее значимые с искусствоведческой точки зрения храмы и монастыри находятся в совместном ведении Церкви и музеев, например, Троице-Сергиева лавра или московский Новодевичий монастырь. Сама Церковь больше всех заинтересована в том, чтобы используемые ею исторические ценности находились в сохранности и потому, что она пользуется этими ценностями, и потому, что она больше всех отвечает за их состояние, как перед музейным сообществом, так и перед государством, так и перед международными организациями, начиная с ЮНЕСКО. И если к каким-то предметам в Исаакиевском соборе до сих пор нельзя свободно прикасаться, потому что они представляют музейную ценность, то к ним точно так же нельзя будет свободно прикасаться, когда собор будет принадлежать Церкви – и именно по той же самой причине.
Вообще, конфликт Церкви и музея – это самый надуманный и нереальный конфликт из всех, которые только могли придумать антицерковники. Во-первых, совершенно абсурдно беспокоиться об экскурсионной деятельности в Исаакиевском соборе, поскольку сама Церковь в первую очередь заинтересована в ее продолжении и развитии, о чем сказал Святейший Патриарх Кирилл: «собор является выдающимся произведением нашей национальной культуры, и для того чтобы ознакомиться с этим памятником, нужно профессиональное экскурсионное сопровождение. Это сопровождение будет осуществляться в полной мере — на том уровне, на котором оно осуществляется сегодня». Во-вторых, нужно ничего не знать о состоянии исторически значимых православных храмов, чтобы беспокоиться о том, сможет ли Церковь поддерживать их в надлежащем состоянии. Если Церковь до сих пор на должном уровне поддерживает состояние Казанского собора, то чем тогда хуже Исаакиевский собор? И об этом также заявил в своем обращении Патриарх Кирилл: «есть озабоченность, что Церковь не справится с решением ремонтных и реставрационных задач так, как это делал музей. Заверяю вас, что средства у Церкви будут. При полностью бесплатном входе сохранится плата за экскурсионное обслуживание, а также за осмотр города с колоннады Исаакиевского собора. По нашим подсчетам, этих средств полностью хватит на обеспечение текущих ремонтно-реставрационных работ в тех объемах, в каких они осуществлялись за последние десять лет».
Следовательно, все три основных претензии противников возвращения Исаакиевского собора Церкви обусловлены, прежде всего, незнанием реального положения дел, которым пользуются идеологические противники православия, менее всего заинтересованные в предметной и обстоятельной дискуссии по этому вопросу. И хотя к их антицерковному мифотворчеству, хамству и агрессии мы давно привыкли, а их аргументация повторяет один и тот же набор штампов со времен вольтерьянского XVIII века, на этот раз они все-таки перешли последнюю границу в противостоянии Церкви. До сих пор основной лейтмотив антиклерикального сообщества состоял в требовании к Церкви – «не вылезать из-за церковной ограды», не претендовать на какое-либо внешнее влияние, а оставаться в своих границах. Но было бы очень наивно полагать, что антиклерикализм в любом своем изводе обеспокоен лишь внешним влиянием Церкви и, как уже было замечено, конечная цель всех антицерковных движений в нашей стране – это уничтожение Русской Православной Церкви как таковой. Поэтому, почувствовав свою безнаказанность и беззащитность православных, антицерковники перешли последний Рубикон, отказывая Церкви в правах на ее собственную территорию – на ее собственный собор, а, следовательно, на саму себя. Этим демаршем противники Церкви дали понять, что они не остановятся ни перед чем, и, если сегодня они уже не позволяют Церкви пользоваться собственным собором, то завтра они потребуют запретить священникам выходить на улицы в церковном облачении и всем православным публично демонстрировать свою конфессиональную идентичность – например, носить кресты или креститься на храмы. На первый взгляд, это может показаться надуманной антиутопией, но кто еще десять лет назад мог представить себе, что какие-то политические движения будут собирать целые митинги против возвращения русских храмов Русской Церкви?