что сильнее танк или вертолет
Вертолёт против танка. Противостояние длиной более полувека
История становления противостояния
Опыт Второй мировой войны наглядно показал всю мощь мобильных бронетанковых соединений. В рассматриваемых вариантах военного противостояния между СССР и странами НАТО бронетанковым соединениям отводилась ведущая роль в осуществлении глубоких прорывов по территории стран западной Европы, с выходом в кратчайшие сроки к проливу Ла-Манш.
Разогнанное в период Великой Отечественной войны производство танков в СССР и после окончания войны не сильно сбавило темп. К моменту развала Советского Союза количество танков на вооружении и на складском хранении составляло, по разным оценкам, порядка 63—69 тысяч единиц, количество боевых машин пехоты (БМП) и бронетранспортёров превышало 75 тысяч единиц.
Разумеется, такая угроза требовала от вооруженных сил западных стран поиска решений для её нейтрализации. Одним из наиболее эффективных способов противостояния советской танковой угрозе стало создание боевых вертолётов с противотанковыми управляемыми ракетами (ПТУР).
Условно боевые вертолёты можно разделить на два типа. К первому относятся боевые вертолёты, созданные на базе многоцелевых машин, на которые в ходе доработки навесили пусковые ПТУР и элементы системы наведения/управления. Недостатком машин такого типа часто является недостаточная защищённость, ограниченный набор вооружения и перетяжелённость из-за грузопассажирской кабины (в случае если основой послужил транспортный вертолёт). В качестве примеров таких винтокрылых машин можно привести немецкий многоцелевой и ударный вертолёт Bo 105 или британский Westland Lynx.
Ко второму типу относятся появившиеся позже специализированные боевые вертолёты, изначально разрабатываемые в качестве противотанковых вертолётов или вертолётов огневой поддержки.
Первым таким вертолетом стал американский Bell AH-1 Cobra принятый на вооружение в 1967 году. Конструкция вертолёта оказалась настолько удачной, что его модифицированные варианты используются до сих пор морской пехотой США, вооружёнными силами Израиля и других стран мира. Вертолёт Bell AH-1 Cobra в первую очередь предназначался для авиационной поддержки, но его противотанковые модификации могли нести до четырёх ПТУР TOW, а в последних модификациях AH-1W и AH-1Z вертолёт может нести до восьми вполне современных ПТУР AGM-114 Hellfire.
Несовершенство систем наведения и ПТУР того времени обеспечивало вероятность поражение бронетехники ракетой с вертолёта с вероятностью порядка 0,5—0,6, но это было только начало.
Основной угрозой для советской бронетехники стал новейший ударный вертолёт AH-64 Apache, принятый на вооружение в 1984 году. Этот вертолёт изначально предназначался для борьбы с танками противника в любое время суток и способен нести до 16 новейших ПТУР AGM-114 Hellfire с дальностью стрельбы 7 км в ранних модификациях и 11 км в новейших модификациях. Для AGM-114 Hellfire предусмотрено несколько головок самонаведения – с полуактивным лазерным или активным радиолокационным самонаведением. В настоящий момент AH-64 Apache в модификациях «D» «E» остаётся основным боевым вертолётом армии США и прямой замены ему пока не предвидится. В модификации AH-64D вертолёт получил надвтулочную РЛС, позволяющую осуществлять разведку и применять вооружения из-за укрытие «с подскока», а в модификации AH-64E и возможность управления ведомым БПЛА.
Ударные вертолёты разной степени успешности выпустили и другие страны, из которых можно упомянуть франко-германский вертолёт Tiger (Тигр) компании Eurocopter, итальянский A129 Mangusta компании Agusta и южноафриканский AH-2 Rooivalk (Пустельга).
Противовоздушная оборона (ПВО) бронетехники
В принципе, заглавие статьи «Вертолёт против танка» не совсем верное, поскольку фактически танк ничего вертолёту противопоставить не может, не считать же эффективным средством ПВО зенитный пулемёт калибра 12,7 мм. Даже установка дистанционно-управляемых модулей вооружения (ДУМВ) с 30-мм пушкой не позволит танку эффективно противостоять современным боевым вертолётам.
Учения, проводимые в 80-х годах XX века, показывали соотношение потерь боевых вертолётов к бронетехнике как 1 к 20. Помимо этого на горизонте замаячили разведывательно-ударные комплексы (РУК) типа Assault Breaker, способные поражать скопления бронетехники высокоточными суббоеприпасами. В результате появления вышеперечисленных угроз всё чаще стало звучать мнение о закате танков как класса боевых машин.
Ответной мерой, повышающей выживаемость бронетехники на поле боя, стало развитие войсковой ПВО.
Зенитные самоходные установки (ЗСУ) типа «Шилка» не могли эффективно бороться с вертолётами из-за малой дальности стрельбы. Разработанные в конце 60-х — начале 70-х годов зенитно-ракетные комплексы (ЗРК) «Стрела-1» и «Стрела-10» в качестве основного режима наведения использовали выделение контрастной цели на фоне неба (фотоконтрастный режим). Это не позволяло атаковать цели на фоне земли, что актуально при отражении угрозы, исходящей от боевых вертолётов. В ЗРК «Стрела-10» в качестве запасного использовался режим инфракрасного наведения, однако для его работы требовалось охлаждение инфракрасной головки самонаведения (ИКГСН) жидким азотом, находящимся в корпусе контейнера ракеты. Если ИКГСН была активирована, но впоследствии пуск отменили, например, в случае ухода цели из зоны видимости, то повторно использовать режим инфракрасного наведения было уже нельзя из-за отсутствия азота. Таким образом, вышеперечисленные комплексы ПВО нельзя считать полноценной защитой от боевых вертолётов с ПТУР.
Первыми эффективными комплексами войсковой ПВО, способными бороться с боевыми вертолётами, стали зенитный ракетно-пушечный комплекс (ЗРПК) «Тунгуска» и ЗРК «Тор-М1». Особенностью ЗРПК «Тунгуска» стала возможность поражения целей как зенитными управляемыми ракетами (ЗУР) в количестве 8 шт., на дальности до восьми километров, так и двумя спаренными 30-мм автоматическими пушками, на дальности до четырёх километров. Наведение осуществляется как по данным от радиолокационной станции (РЛС), так и по данным от оптико-локационной станции (ОЛС). Сверхзвуковая скорость полёта ЗУР обеспечивает поражение носителя (боевого вертолёта) раньше, чем ПТУР, которые у наших противников по большей части дозвуковые, смогут поразить цель. В случае, если ПТУР не оборудованы автономной головкой самонаведения и требуют сопровождения цели носителем на всём протяжении полёта ракеты, это делает поражение ими защищаемой бронетехники маловероятным.
Комплекс «Тор-М1» может поражать цели вертикально стартующими ракетами на дальности до двенадцати километров.
В целом ЗРПК «Тунгуска» и ЗРК «Тор-М1» позволили на некоторое время существенно повысить боевую устойчивость бронетанковых соединений, защитив их от угроз с воздуха в целом, и от боевых вертолётов с ПТУР, в частности.
Современные тенденции в противостоянии «вертолёт против танка»
Однако время не стоит на месте. В противостоянии бронетехники и боевых вертолётов у последних появились новые преимущества.
В первую очередь существенно возросла дальность применения ПТУР. Для новых американских ПТУР JAGM (Joint Air-to-Ground Missile), предназначенных для замены ПТУР AGM-114L Hellfire Longbow заявлена дальность пуска 16 километров при запуске с вертолетов и до 28 километров при запуске с самолетов, что позволяет применять её вне зоны действия войсковой ПВО. ПТУР JAGM включает в себя трёхрежимную головку самонаведения с инфракрасным, активным радиолокационным и лазерным каналами наведения, что позволяет с высокой вероятностью поражать цели в сложной помеховой обстановке в режиме «пустил и забыл». Закупка ПТУР JAGM для армии США планируется с 2020 года.
Таким образом, применение ПТУР большой дальности с многорежимными головками самонаведения, позволяющими боевым вертолётам работать с «подскока», во многом нивелирует возможности войсковой ПВО на базе ЗРПК «Тунгуска» и ЗРК «Тор-М1». Появление в войсках ЗРК «Сосна» не изменит ситуацию, поскольку тактико-технические характеристики (ТТХ) этого комплекса не превосходят ТТХ ЗРПК «Тунгуска» и ЗРК «Тор-М1». Отчасти ситуацию может исправить разработка войскового ЗРК/ЗРПК на базе перспективного объектового комплекса ПВО «Панцирь-СМ», обладающего ЗУР с увеличенной дальностью и потенциально гиперзвуковой ЗУР. Также разрабатываемые для ЗРК/ЗРПК «Панцирь-СМ» малогабаритные ЗУР, размещаемые по четыре единицы в одном контейнере, могут эффективно применяться для поражения уже запущенных ПТУР типа Hellfire Longbow или JAGM, поскольку последние обладают дозвуковой скоростью полёта.
Радикальным решением может стать применение ЗУР с АРЛГСН, способных поражать вертолёты укрывшиеся в складках местности. Только разработка и применение таких ракет в составе ЗРК семейства «Тор» или ЗРК/ЗРПК «Панцирь-СМ» (или какого-либо иного ЗРК малой дальности) позволят эффективно бороться с вертолётами, способными атаковать цели с «подскока». Отсутствие ЗУР с АРЛГСН в составе комплексов малой дальности потребует привлечения для решения задач по защите бронетехники от ударных вертолётов как минимум ЗРК средней дальности, что вряд ли можно считать эффективным решением.
Альтернативным вариантом является вынос РЛС на ЗРК на высоту, достаточную для обнаружения укрывшихся целей, при этом должна быть решена задача управления ЗУР за пределами наземной РЛС (передача задачи сопровождения цели и наведения ракеты от наземной РЛС к РЛС, размещённой на БПЛА квадрокоптерного или вертолётного типа). Плюсом данного решения является меньшая стоимость поражения цели, поскольку стоимость ЗУР с АРЛГСН выше стоимости ЗУР с радиокомандным наведением. Минусом является ограниченное количество каналов одновременного сопровождаемых целей.
Отчасти защитить танк от ударов с воздуха могут комплексы активной защиты (КАЗ), постепенно завоёвывающие своё место на танковой броне. С учётом того, что большая часть ПТУР вероятного противника является дозвуковыми, они вполне могут быть перехвачены КАЗ. Наиболее сложной мишенью для КАЗ являются ПТУР атакующие в верхнюю полусферу, ну и разумеется никуда не исчезнет проблема перенасыщения возможностей комплекса активной защиты по отражению одновременной атаки несколькими боеприпасами.
Не стоит забывать о том, что в США активно разрабатываются проекты перспективных боевых вертолётов, способных перемещаться со скоростью порядка 500 км/ч. В настоящий момент эти машины находятся на этапе испытаний, но их появление на вооружении у вероятного противника можно считать лишь вопросом времени. Это означает, что после запуска ПТУР они смогут быстро сменить свою позицию, что позволит им выйти из зоны захвата АРЛГСН раньше, чем ЗУР приблизиться на расстояние уверенного захвата цели.
Перспектива появления скоростных боевых вертолётов подчёркивает важность создания ЗУР с гиперзвуковой скоростью полёта на большей части траектории. На участке работы АРЛГСН скорость может быть снижена, для исключения образования плазменного слоя, препятствующего прохождению радиоволн (если до сих пор не решена задача проницаемости такого слоя).
В настоящий момент для бронетехники основной угрозой являются не танки противника, а замаскированная живая сила и авиация. Такая ситуация сохраняется уже длительное время, и вряд ли она изменится в ближайшем будущем. В конечном итоге это может существенно повлиять на состав вооружения, структуру комплексов активной защиты и схемы бронирования основных боевых танков, о чём мы поговорим в будущих материалах.
Авиация против танков (часть 6)
Опыт локальных конфликтов продемонстрировал, что вертолёт, вооруженный противотанковыми управляемыми ракетами, является одним из самых эффективных средств борьбы с танками. На один сбитый противотанковый вертолёт в среднем приходится 15-20 сожженных и подбитых танков. Но концептуальный подход к созданию боевых вертолётов у нас и на Западе был диаметрально противоположный.
В армиях стран НАТО для борьбы с советскими многотысячными танковыми армадами разрабатывались относительно легкие двухместные вертолёты, вооруженные 4-6 ПТУР, парой блоков НАР и стрелково-пушечным вооружением калибра 7,62 – 20-мм. Зачастую такие винтокрылые машины создавались на базе вертолётов общего назначения, которые не имели сколь либо существенного бронирования. Считалось, что благодаря лёгкости управления и хорошей манёвренности лёгкие противотанковые вертолёты будут избегать больших потерь. Главным их назначением было отражение атак танков на поле боя, с учётом дальности пуска ПТУР 4-5 км имелась возможность поражения бронетехники без пересечения линии фронта. При нанесении ударов по атакующим танковым клиньям, когда сплошной линии огневого соприкосновения не существует, вертолёты должны активно использовать складки местности, действуя с подскока. В этом случае у войсковых средств ПВО остаётся очень мало времени на реакцию.
Именно так советским высшим военачальникам виделась концепция применения перспективного боевого вертолёта. Заказ на его создание к был выдан в 1968 году. В ходе проектирования вертолёта, который в последствии получил обозначение Ми-24, широко использовались технические решения, узлы и агрегаты, уже применённые на вертолётах Ми-8 и Ми-14. Удалось добиться унификации по двигателям, втулке и лопастям несущего винта, рулевому винту, автомату перекоса, главному редуктору и трансмиссии. Благодаря этому проектирование и постройка опытной машины велись высокими темпами, и уже в сентябре 1969 года первый экземпляр вертолета поступил на испытания.
Одним из требований военных была высокая скорость полёта Ми-24, так как его также планировалось использовать для противодействия вражеским боевым вертолётам и ведения оборонительного воздушного боя на малых высотах с истребителями противника. Для достижения скорости полёта более 300 км/ч требовались не только двигатели с высокой удельной мощностью, но и совершенная аэродинамика. Прямое крыло, на которое осуществлялась подвеска вооружения, давало в установившемся полете до 25% суммарной подъемной силы. Особенно этот эффект сказывается при выполнении вертикальных маневров, таких как «горка» или «боевой разворот». Благодаря крыльям Ми-24 гораздо быстрей набирает высоту, перегрузка при этом может достигать 4 g.
Кабина экипажа была защищена лобовой прозрачной бронёй, боковыми броневыми листами, включенными в силовую схему фюзеляжа. Штурман и пилот имели бронированные сиденья. В ходе выполнения боевых вылетов экипаж должен был пользоваться бронежилетами и титановыми шлемами.
Ми-24А был передан на государственные испытания в июне 1970 года. В испытаниях принимало участие сразу 16 вертолётов, что было беспрецедентно. В ходе испытательных полётов вертолёт с максимальной взлётной массой 11000 кг с внешними подвесками вооружения разгонялся до 320 км/ч. Грузоподъёмность транспортно-ударного вертолёта составляла 2400 кг, в том числе 8 десантников.
Лётчики, пересевшие на Ми-24А с Ми-1 и Ми-4, отмечали хорошие лётные данные боевого вертолёта. Помимо высокой скорости они выделяли хорошую для машины такой размерности и массы маневренность и управляемость. Имелась возможность выполнять боевые развороты с креном, превышающим 60°, и набор высоты с углом тангажа до 50°. В то же время новый вертолёт имел ряд недостатков и был ещё сырым. Много нареканий вызывал низкий ресурс двигателей, не превышавший в первые годы эксплуатации 50 часов. Поначалу вертолетчикам, летавшим до этого на других машинах, было трудно привыкнуть к убирающемуся шасси. Они часто забывали убирать шасси после взлета и, что еще хуже, выпускать при посадке. Это порой служило причиной весьма серьезных лётных происшествий.
Всего на авиазаводе в Арсеньеве в течение 5 лет построили около 250 Ми-24А. Помимо советских вертолётных полков, «двадцать четвёрки» поставлялись союзникам. Боевое крещение Ми-24А произошло в 1978 году во время эфиопо-сомалийской войны. Ми-24А с кубинскими экипажами нанесли серьёзный урон сомалийским войскам. Боевые вертолёты особенно эффективно действовали против артиллерийских позиций и бронетехники, при этом главным образом использовались НАР. Особую пикантность ситуации придавало то, что обе стороны конфликта были оснащены советской техникой и вооружением, и Ми-24А жгли танки Т-54 советского же производства. В результате сомалийские войска, вторгшиеся в Эфиопию, потерпели сокрушительное поражение, и в этом была немалая заслуга боевых вертолётов. Ввиду слабости сомалийской ПВО и низкой подготовленности расчётов Ми-24А участвовавшие в том конфликте боевых потерь не понесли. Эксплуатация Ми-24А за рубежом продолжалась до начала 90-х годов.
Наработки по Ми-24Б были реализованы на серийном Ми-24Д. Производство новой модификации «двадцатьчетвёрки» началось в 1973 году. На экспорт эти вертолеты поставлялись под обозначением Ми-25.
Наиболее заметным отличием Ми-24Д от Ми-24А является новая кабина. Все члены экипажа Ми-24Д имели изолированные рабочие места. Начиная с этой модели вертолёт приобрел привычный вид, за который он был прозван «крокодилом». Кабина стала «тандемной», летчик и штурман-оператор размещены в разных отсеках, разделенных бронеперегородкой. Также благодаря двойной кривизне лобовых бронестёкл увеличилась их пулестойкость, что существенно повысило шансы на выживание при выполнении атаки. Благодаря улучшившейся аэродинамике несколько возросли лётные данные вертолёта, стала выше манёвренность.
Ввиду неготовности перспективного ПТРК «Штурм» на Ми-24Д устанавливался ПТРК «Фаланга-П» с полуавтоматической системой наведения. В связи с этим, несмотря на несколько улучшившиеся лётные данные и возросший обзор из кабины, противотанковые возможности вертолёта по сравнению с опытным Ми-24Б не изменились. Противотанковые радиокомандные ПТУР «Фаланга» состояли на вооружении в нашей стране с 1960 по 1993 год. В ряде стран они используются до сих пор.
Самой массовой модификацией стал Ми-24В. На этой машине удалось внедрить новый ПТРК 9К113 «Штурм-В» с системой наведения «Радуга-Ш». Окуляр системы наведения ПТРК располагался по правому борту кабины оператора вооружения. По левому борту находится радиопрозрачный обтекатель антенны наведения ПТУР.
Двухступенчатая ракета 9М114 «Штурм» имеет дальность прицельного пуска до 5000 м, и развивает в полёте скорость до 400 м/с. Благодаря сверхзвуковой скорости полёта значительно сократилось время, необходимое для поражения цели после пуска ПТУР. При стрельбе на максимальную дальность время полёта ракеты составляет 14 с.
К началу серийного производства Ми-24В в строевых вертолётных полках уже имелось приблизительно 400 Ми-24А и Ми-24Д. За 10 лет серийного производства было передано заказчику около 1000 Ми-24В.
В состав вооружения помимо 57-мм неуправляемых ракет вошли новые мощные 80-мм НАР С-8 в 20-ти зарядных блоках Б-8В20А. Кумулятивно-осколочные неуправляемые ракеты С-8КО с бронепробиваемостью по нормали 400 мм гомогенной брони, в 70-е годы были способны обеспечить эффективное поражение любых танков.
По сравнению с «двадцатьчетвёрками» более ранних модификаций номенклатура вооружения Ми-24В существенно расширилась. Помимо четырёх ПТУР «Штурм-В», 80-мм НАР С-8, впервые на боевом вертолёте могли использоваться 122-мм НАР С-13. Хотя С-13 создавалась преимущественно для уничтожения капитальных оборонительных сооружений и железобетонных авиационных укрытий, достаточно крупные реактивные снаряды весом 57-75 кг в зависимости от модификации, могут с успехом применяться против бронетехники. НАР С-13 снаряжаются в пятизарядные блоки Б-13.
Пуск НАР осуществляет летчик с использованием коллиматорного прицела АСП-17В, который также может использоваться для стрельбы из пулемета при фиксации его по оси вертолета и бомбометания. На Ми-24В возможна подвеска четырёх авиабомб калибром до 250 кг. Вертолет может брать две бомбы ФАБ-500 или зажигательные баки ЗБ-500, либо контейнеры КМГУ-2. Возможно одновременно подвешивать бомбы и блоки НАР. На внутренних пилонах при действиях против живой силы противника могут быть размещены два контейнера УПК-23-250 с 23-мм пушками, а также универсальные вертолетные гондолы с 30-мм гранатометом, или с двумя 7,62-мм пулеметами ГШГ-7,62 и одним 12,7-мм пулеметом ЯкБ-12,7. В середине 80-х количество ПТУР на вертолёте было увеличено в два раза.
Ми-24В получил достаточно совершенное по меркам 70-х годов бортовое оборудование. В том числе три УКВ и одну КВ радиостанции. Впервые на боевом вертолёте, предназначенном для борьбы с танками и непосредственной огневой поддержки сухопутных подразделений, появилась аппаратура засекреченной связи, с помощью которой обеспечивалась связь с наземными авианаводчиками.
Для противодействия наземным средствам ПВО и защиты от ракет с тепловыми головками самонаведения имелся индикатор радиолокационного облучения РЛС С-3М «Сирена» или Л-006 «Береза», станция оптико-электронных помех СОЭП-В1А «Липа» и устройство отстрела тепловых ловушек. В генераторе тепловых помех «Липа» при помощи нагревательного элемента мощной ксеноновой лампы и системы вращающихся линз вокруг вертолёта образовывался импульсный поток непрерывно перемещающихся ИК-лучей.
Снаряжение Ми-24В тепловыми ловушками в Афганистане, под несущим винтом виден излучатель СОЭП-В1А «Липа»
В случае одновременного применения «Липы» с тепловыми ловушками и ГСН в большинстве случаев дезориентировалась, и происходило «рыскание» ракеты между ловушками и вертолётом. Опыт боевых действий продемонстрировал высокую эффективность такого метода защиты от ПЗРК. Недостатком станции постановки помех, установленной на Ми-24В, является наличие «мёртвой зоны» внизу и необеспечение защиты от «Стингеров» в данном направлении. Суммарная эффективность станции оптико-электронных помех «Липа» при одновременном применении тепловых ловушек и средств снижения ИК-заметности в условиях Афганистана составляла 70-85%.
В целом на вертолёте Ми-24В удалось достичь оптимального баланса боевых и летных характеристик при приемлемом уровне технической надёжности и эксплуатационных качеств. Конструкторы и производственники приложили немало усилий для устранения недостатков конструкции и многочисленных «детских болячек». Во второй половине 70-х годов лётный и технический состав хорошо освоил «двадцатьчетвёрки», и они представляли собой грозную силу, способную оказать существенное влияние на ход боевых действий. Всего в первой половине 80-х годов в Советской Армии имелось 15 отдельных боевых вертолетных полков. Как правило, каждый полк состоял из трёх эскадрилий: две 20 Ми-24 и одна 20 Ми-8. Кроме того, Ми-24 имелись в составе отдельных вертолетных полков боевого управления.